Противоположности. Сквозь время - О.Шеллина (shellina) - Страница 12

Внезапно, сидя за столом и глядя на совершенно непривычную для меня пищу, я разозлился. Меня разозлила эта инфантильность Ивана, который, похоже, жил – словно по течению плыл, выполняя волю отца, а своей и вовсе не имея.

Единственный раз он проявил характер, когда стоял на Угре. И то, если бы Холмский не принял его сторону, не известно, чем бы там дело кончилось.

– Что-то я перехотел есть, спасибо тебе, хозяюшка, за привет, – не скрывая издевательского сарказма, я легко поклонился. После чего, встал из-за стола и направился вон из светлицы.

Елена осталась сидеть на своем месте за столом, не двинувшись, ни чтобы меня остановить, ни попрощаться. Просто охрененная семейная жизнь, слов нет. Недаром в сказках все дело свадьбой кончается, а вот что после происходит – знать никому не обязательно.

И ведь ни один летописец не написал, падлы они все, что живи Иван и Лена в мое время, то уже давно бы развелись к чертовой матери.

Не в самом радостном расположении духа я вышел из терема и осмотрелся. Никиты нигде видно не было, наверное, решил, что я могу задержаться в тереме у жены и куда-то свалил пожрать. Возвращаться в маленькую душную комнату с крохотными слюдяными окнами не хотелось, а для того, чтобы не возвращаться, нужно было придумать себе занятие.

– Тебе коня седлать, княжич? – ко мне подошел хмурый молодой мужчина. Определить возраст правильно, учитывая повсеместную растительность на лицах, я не мог, но, вроде бы, моложе тридцатника. В небогатом, но чистом кафтане, с шапкой темно-русых, я бы даже сказал, серых волос на голове.

– А, седлай, – я махнул рукой, направляясь следом за этим мужчиной, хотя понятия не имел, кто это такой. Зато заурчавший живот быстро вернул меня к мысли, что есть все-таки хочется.

Пока шел за своим невольным провожатым, сунул руку и нащупал несколько мелких монеток. Они ощущались под пальцами, как рыбья чешуя. На какой-нибудь пирожок должно хватить, я надеюсь.

В конюшню я не пошел, остался ждать снаружи. Сейчас наступит момент истины: или я смогу удержаться в седле, потому что это мог делать Иван, или даже взобраться на лошадь не смогу. И тем самым весьма повеселю шмыгавшую туда-сюда дворню, растянувшись в пыли.

– Сергей! – раздался зычный голос из-за конюшни. И лишь спустя почти полминуты, в поле моего зрения показался его обладатель – грузный мужик, с отвислыми щеками и пузом, которое даже кафтан не мог скрыть. – Волков! Вот пёсий сын, где его черти носят?

– Да тут я, боярин, – значит, его зовут Сергей Волков. И он, определенно имеет какое-то отношение к конюшне и лошадям. – Чего вопишь так? Две кобылы чуть не разродились от твоего воя. – А Волков-то этот тот еще тип. Вон как дерзит боярину, и хоть бы хны. Кто он такой на самом деле?

Пока я размышлял над тем, кем мог быть конюх, который вот так запросто мог боярина послать, этот самый конюх появился, ведя под уздцы статного длинноного коня. Мы с конем посмотрели друг на друга оценивающе, но наглядеться не успели, потому что Волков подвел его ко мне тем боком, с которого, получается, нужно на эту махину взобраться.

Я вставил ногу в стремя, как видел в кино, закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Тело само взлетело в седло, и, приоткрыв один глаз, я забрал поводья, протягиваемые мне конюхом.

Всё это время боярин молча смотрел на нас, видимо осознал, что пытался поперек княжича влезть. А молчал, надеясь, что я его не замечу или забуду, как он вопил, пока мне коня седлали. Смерив его пристальным взглядом, я повернулся к Волкову.

– Со мной поедешь, – коротко бросил ему, и он, кивнув, побежал на конюшню.

– А кто мне коня оседлает? – нерешительно спросил боярин, переводя взгляд с меня на умчавшегося Сергея.

– А что, Волков один конюший? – я говорил, не сводя с него пристального взгляда. – Ты же мне глаза прямо открыл, боярин, – я благословил про себя манеру общаться, позволяющую обходиться без имен. – Я так и передам Великому князю, что в его конюшне людей почитай-то и нет. Куда только делись, надобно узнать будет.

– Да нет, княжич, зачем Великого князя такими пустяками тревожить? Напутал я что-то, есть, конечно, здесь еще людишки, не только Волков, – боярин махнул рукой и выдавил из себя улыбку. – А ты никак прогуляться собрался?

– Верно приметил, боярин, верно, именно что прогуляться, – я кивнул, надеюсь, что благожелательно, и повернулся к воротам конюшни. Оттуда как раз выходил Волков, держа на поводу справную лошадку, но не настолько благородных кровей, как мой жеребец. – Тронули.

И мы выехали со двора. Держался я в седле очень прямо, крепко тиская в руке поводья, на что мой сопровождающий сразу же обратил внимание.

– Что с тобой, княжич? – он нахмурился еще больше, хотя и так был хмурый и сосредоточенный. – Ты словно болями мучишься.

– Так оно и есть, потому и велел седлать коня, чтобы проверить, насколько я могу в седле держаться. А не то князь грозился поход на Тверь отложить, коли я вести армию не сумею.

– А почто рынд своих не кликнул? Я-то один, ежели что и с татями какими не смогу тебе подсобить.

– Да я и не собираюсь далеко ехать, мне бы только себя проверить. Мы же не в Орду собрались, чтобы ты о татях беспокоился.

– Типун тебе на язык, княжич, скажешь тоже про Орду, – он невесело хмыкнул.

– А тебя за что на конюшню определили? Ведь не из дворовой челяди ты, Сергей Волков, – я пристально посмотрел на него, пытаясь определить, как к нему относиться.

– А разве ты не знаешь? – он задумался, а потом кивнул. – Ну, конечно, ты же тогда на Угре стоял, когда меня за конюха подписали. Из Твери я. Имел землицы вдоволь, пока на нее глаз свой бесстыжий Кротов не положил. А он то давненько уже к Великому князю Московскому переметнулся, вот и чувствовал вседозволенность. Я-то в Москву за правдой приехал, думал, что рассудит нас князь по совести, только Кротов, пёсий сын, раньше меня успел в уши князю напеть. Тот меня и не выслушал даже, хорошо хоть головы не лишил, а на конюшню отправил.

– Ну и дурак ты, Волков, – я покачал головой. – Ежели Кротов князю Московскому присягнул, то неужто он против него что-то решит? Да ещё и в пользу того, кто до сих пор присягу Михаилу Борисовичу блюдет? Ему нужны верные людишки, особенно в Твери, которая, как и Новгород, вечно пытается из-под руки из-под великокняжеской выйти. Поэтому-то и решил Великий князь в пользу Кротова. А то что живота твоего пощадил, так совесть, видимо, взыграла, – я задумался. – Хотя, я бы казнил.

Он только покосился на меня, и ничего не ответил. Мы проехали мимо Успенского собора, который выглядел уже почти так же, каким я его привык видеть. Ещё немного и мы выехали с территории Кремля.

Обратив внимание на внешнюю стену, я увидел, что Кремль начал строиться. Похоже, я всё-таки увижу привычные мне и царские палаты, и другие строения, которые располагались на довольно большой территории.

Оказавшись за пределами Кремля, я немного ускорил движения коня, который был просто великолепно обучен и реагировал на каждое моё малейшее движение.

Москву я сумел охарактеризовать одним словом «убого». А еще «деревянно». Пока мы ехали по улицам города, я не увидел ни одного каменного строения.

Но это продолжалось до тех пор, пока мы с Волковым не выехали за город. Где совсем рядом с городской стеной раскинулся Свято-Данилов монастырь. Вот он-то был сложен из камня.

А рядом с ним раскинулся рынок. Собственно, именно сюда я и ехал, преследуя несколько целей: посмотреть, чем люди торгуют, из этого можно было сделать очень много выводов, а также, что-нибудь всё-таки поесть.

Торговали всем, чем только можно было: птицей, зерном, овощами. Многое с лотков, старясь перекричать друг друга. Шум стоял такой, что захотелось закрыть уши, чтобы хоть немного снизить громкость. Нас сразу окружили лоточники, наперебой предлагая что-нибудь купить. Я выбрал из всей толпы того, кто продавал румяные пирожки, и направил коня к нему.

– С чем пироги? – спросил я его, наклоняясь в седле.