2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей - Страница 40

— Нет.

— И даже не подумала об этом? Ну, Зоя, ты даешь. Я же тебе сказал — твой отец тебя любит, потому и дал возможность путешествовать в поисках себя, оберегая по мере сил. Вот только он не учел одного: если маленькая рыба решает, что может плавать везде, не думая о последствиях, есть шанс встретить большую и голодную рыбу.

— Ты это про себя? — фыркнула Зоя.

— Слушай, тебе мало, что я в больницу вашего музыканта отправил, закрыл всю группу в кутузку и сейчас после этого стою перед тобой в отделе полиции как ни в чем не бывало? Или мне реально надо кого-то насовсем убить, чтобы ты меня всерьез начала воспринимать? Ты понимаешь, что я тебя здесь на полоски разрежу, и никто меня не спросит ни о чем, удовлетворившись объяснением что ты сама так сюда пришла! Включи ты голову наконец!

Зоя заметно напряглась, похоже понемногу все же начиная проникаться сказанным.

— Вот, молодец. Итак, давай по новой. Предлагай своему гитаристу замуж, уезжайте в Троеградье. Или подожди, пока он не признается, что хочет продать тебя конкурентам твоего отца, и уезжай домой со спокойной совестью.

— Третий?

— Что третий?

— Третий вариант. Ты сказал их три.

— Сама не догадалась? Я же говорил, что ты умрешь, причем скоро. Пойми, что ты — инструмент для воздействия на своего отца. Но и твой отец — инструмент для воздействия на других людей, именно так работает политика. Если твой отец уязвим, уязвимость нужно закрыть. Каким способом — не суть важно, что вернуть тебя, что убить. Ты уже с момента возвышения твоего отца, покинув Троеградье в составе группы бродячих артистов, находишься в большой опасности, и тебе просто очень повезло, что…

В этот момент раздался стук в дверь, после чего в комнату зашел Крестовоздвиженский. Ничего не говоря, он прошел ко столу и положил яркий планшет. Никлас его забрал, активировал экран. Посмотрел первую фотографию, хмыкнул, перелистнул на вторую, третьим было видео. Никлас включил воспроизведение с черного экрана, но сразу после характерных женских стонов выключил. Сделал звук потише, снова включил, посмотрел немного, потом — не выключая воспроизведения, передал планшет Зое.

Она — расширенными глазами, досмотрела видео до конца. Потом перелистнула несколько фотографий, отложила планшет, посмотрела на Никласа. Тот в свою очередь перевел взгляд на Крестовоздвиженского.

— Мы не первые, этот гитарист уже заряжен. Собранные материалы, порочащие честь молодой леди, он должен передать через неделю в Костроме в условном месте. Довольно быстро раскололся, я даже толком и допрашивать не начал, — в голосе Крестовоздвиженского послышалось легкое разочарование. — Леди, там в файлах последним идет запись беседы. Я этого певца уже Борису Георгиевичу передал, чтобы вычислили кто его зарядил, — кивнул Крестовоздвиженский Никласу и повернулся к Зое: — Леди, Борис Георгиевич передал, что вы можете сейчас поговорить со своим кавалером, если имеете на то желание.

Зоя на слова Крестовоздвиженского не обратила внимания — перелистывая фотографии и включая некоторые видео. Потом дошла до видеозаписи допроса гитариста, включила воспроизведение. Просмотрела от начала и до конца. Запись оказалась не очень длинной, и Крестовоздвиженский не соврал — он гитариста даже не ударил ни разу, практически на испуг взял.

Правда, хорошо так взял — у Никласа холодок по коже пробегал от манеры общения Крестовоздвиженского, который хорошо знал методики экспресс-допроса и сразу подавил волю у музыканта, так что тот моментально поплыл. Причем в прямом смысле тоже — почти сразу намочив штаны от страха; за что, впрочем, Никлас его совсем не порицал — Крестовоздвиженский был весьма убедителен, и пусть в гитариста бросит камень презрения только тот, кто сам оказывался в подобной ситуации.

— Зоя? — обратился к девушке Никлас, когда видео допроса закончилось. — Ты видела, твой гитарист быстро во всем сознался, но первый вариант еще в силе. Можешь как раз спросить его, выйдет ли он за тебя замуж с переездом в Троеградье. Ну ошибся человек, бывает, кто знает, чем его шантажировали что он тебя продать решил…

— Женится.

— Что?

— Правильно говорить: «женится», а не «замуж выйдет». Неуч.

— Je parle mal russe, s’il te plaît, pardonne-moi, — на французском ответил Никлас, извиняясь за свой несовершенный русский язык.

— Поехали отсюда, — не обратила на его слова внимания Зоя.

— Что, прости?

— Отвезите меня домой.

— Мы тебе не такси.

— Не поняла?

— Мы здесь не по заданию твоего отца, я тебе уже говорил. Мы выполняем просьбу…

— Да мне плевать! Везите меня отсюда куда-нибудь подальше! Пожалуйста, очень вас прошу, — вдруг изменила тон Зоя, едва сдерживаясь чтобы не заплакать. Никлас вдруг понял, что испытываемое ей сейчас состояние очень сильно похоже на то, с каким он сам поехал сюда сразу из ресторана. Только у девушки эмоциональный шок намного, намного больше.

Без лишних сборов вышли из здания полицейского отдела, сели в джи-ваген и сразу покинули город Череповец — даже с Борисом Георгиевичем не попрощались. Никлас лишь передал пожелания доброго здоровья и приглашение заходить в гости если вдруг шеф-директора музея оказия в Петербург занесет. Зоя даже вещи из гостиницы не забирала — с ее слов, там не оставалось ничего, что ей нужно. Так и поехали в ночь.

Остановились всего один раз, чуть позже полуночи — поужинали шашлыками в придорожном круглосуточном кафе, рассчитывая завтракать уже на озере Копанском. Только там Зоя узнала, что везут ее для начала не домой, а в Ленинградскую область, в поместье Никласа. Спорить даже не стала, будучи полностью опустошенной событиями.

К воротам поместья подъезжали около десяти утра. Лесная дорога вела вдоль озера, по сосновому бору. Весна уже полностью вступила в свои права, максимально приближая лето — пели птички, ярко светило солнце, зеленела трава и листья, слышались пронзительные девичьи крики… Так, какие-такие крики? — опомнился полусонный и расслабленный от близости дома Никлас, притормаживая.

Открыв полностью окно, прислушался. Потом свернул с дороги, и объезжая сосны редколесья выехал к береговой линии. Как раз в тот момент, когда по мелководью — поднимая кучи брызг, огромными скачками пронесся ведмедь Михаил, на спине которого сидела закутанная в белую простыню Марша и кричала что-то непотребное. Следом за ведмедем бежало с десяток девушек и молодых людей в простынях, банных шапочках, некоторые из них махали вениками или бутылками с шампанским. Некоторые махали снятыми с себя простынями.

Необычное зрелище — отметил про себя Никлас. Джи-ваген, мягко выползший из леса, никто из веселящейся компании не заметил.

— Марша⁉ — узнала Зоя всадницу на ведмеде. — Это Марша?

— Да, — просто подтвердил Никлас.

— Это она — тот самый добрый друг, который…

— Да.

— Вот с-сучка!

— Во-первых у нее были благие намерения, а во-вторых по результатам…

— Я не про это! Она могла бы сказать, что здесь такое веселье⁈

Никлас только вздохнул. Кто бы ему самому сказал, что здесь такое веселье. Он медленно сдал задом, отъезжая от берега, вернулся обратно на дорогу. Поехал к воротам усадьбы сдерживаясь, чтобы не позволить себе лишнего в комментариях — когда он просил Григория Соколова занять девушек в свое отсутствие, разгоняя скуку, совсем не имел ввиду устраивать здесь подобный вертеп.

Сразу за воротами Никлас понял, что в принципе недооценил Соколова. И теперь точно не удержался от комментариев: во дворе стояло несколько десятков самых разных машин, бродили странные люди разной степени одетости и опьянения, тянуло запахом шашлыков, бегал взмыленный персонал поместья. Зоя, едва дождавшись пока машина остановится, направилась в сторону берега — откуда слышались крики возвращающейся компании. Судя по виду, девушка явно желала поговорить с Маршей.

Никлас вышел из машины, потягиваясь и разминая ноги. К нему почти сразу направился Войчех Мейер — похоже, сидел в здании охраны за главного, и прибытие Никласа, когда джи-ваген въехал в ворота, увидел. Но не доходя нескольких метров приостановился. Увидев направление его взгляда, Никлас понял почему — из дома вышла Катрин, быстрым шагом подошла ближе. Ведьма была в повседневной форме, выглядела немного устало, но сразу заметно, что полностью трезва. В веселье, похоже, участия не принимала совсем.