2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей - Страница 25

Бабушка была лишь первой — обезумевшие американеры уже превратились в безумную толпу. К счастью, не все они поперли сторону алтаря, к стоящим на возвышении Никласу, Горчакову и спрятавшемуся за ними пастору. В церкви осталось некоторое количество оставшихся нормальными людей — четверть, может быть даже треть, и сейчас именно на них нападали обезумевшие до состояния звериной ярости остальные члены общины.

Гремели выстрелы — каждый уважающий себя американер носит с собой оружие; но те, кто стрелял, делал это совсем не так, как Никлас — чтобы сразу наглухо, без раздумий. Ведь перед ними сейчас были друзья, родственники, соседи; кто-то стрелял в воздух, кто-то пытался только ранить нападавших. Исход был один — каждого, кто оказался зажат в толпе проходов между скамьями, погребали под собой обезумевшие прихожане. Слишком много людей, слишком мало места для маневра.

Но и замерших у алтаря Никласа, Горчакова и пастора вниманием не обделили. Их уже атаковали — не массой, иначе смели бы, но довольно приличной толпой. Никлас почти сразу выпустил весь магазин, ни разу не промахнувшись — головы безумцев откидывались одна за другой, как мишени в тире. Удивительная точность, которой было объяснение — Никлас сейчас отчетливо чувствовал, что время для него словно бы замедлилось. Исчезла неотвратимая стремительность, а движения окружающих приобрели необычную медленную плавность.

Очень странное чувство — о природе которого он пока даже не задумывался. Некогда было — даже несмотря на замедлившийся бег времени, события развивались стремительно.

Патроны кончились, Никлас перекинул вальтер в левую руку — медленно; движения давались с трудом — не так, как в воде на глубине, но ощущения схожие. Держа пистолет в левой руке, правой он уже доставал из кармашка кобуры запасной магазин. Получилось сделать это быстро, но время было потеряно — на Никласа уже прыгнул дородный мужчина с бородой лопатой, в типичной для местных клетчатой рубашке и белой майкой под ней.

Никлас толкнул ногой стойку кафедры вперед, но она, врезавшись в бородача, лишь замедлила его, не остановила. Выгаданное мгновение даром не прошло — Никлас успел перезарядить пистолет, выстрелил два раза. В грудь — белая майка окрасилась кровью. Но даже так нападавший не остановился — он пронесся мимо, врезавшись в ограждение скамей хора, сейчас пустого. Никлас прикончил бородача выстрелом в затылок, снова развернулся к напирающей массе американеров.

Преподобный им что-то кричал — на английском, Никлас не разбирал. Кричал совершенно зря, делая только хуже — его крики как приманка действовали. Был бы рядом, Никлас бы вырубил пастора, но тот стоял далеко, за спиной Горчакова.

Спасало пока собравшихся у алтаря то, что в зале еще оставались обычные, не обратившиеся люди. Некоторые из них все же начали стрелять по своим. Но не у всех было достаточно пространства, и не было никакой возможности перезарядиться. У одного из сохранивших разум Никлас увидел револьвер, только что щелкнувший звучно бойком вхолостую, после чего его владелец тут же исчез, погребенный под массой тел.

Патроны в вальтере снова кончились.

Рядом со свистом мелькнуло размытое движение — Горчаков, в отличие от Никласа, даже еще не достал оружие, отбиваясь своей тростью, перевернув ее так, что тяжелое навершие работало как ударный элемент. Как раз сейчас Горчаков размозжил голову прыгнувшей на них — со скамьи, как лягушка, недавно такой милой женщине. Когда она — изгибаясь с кровавой пеной из перекошенного рта, упала к ногам Горчакова, он сделал шаг назад, вырвал из кобуры пистолет и вдруг бросил его Никласу.

У Горчакова был служебный «Грач» с магазином на восемнадцать патронов. Вновь загремели выстрелы — Никлас, в приостановившемся тягучем времени, стрелял метко, головы прущих вперед безумцев откидывались одна за другой. Мелькала трость Горчакова, кричали в центре зала умирающие под массой обезумевших тел.

Патроны снова кончились. Безумцы нет. Еще пара мгновений, и отбивался Никлас уже двумя пистолетами, перехватив их за стволы — пытаясь при этом избежать объятий толпы. Время по-прежнему текло чуть медленнее, чем привычное восприятие, при этом краски мира теряли яркость — на периферии зрения у Никласа уже все было серым, а перед глазами мелькали багряные размытые пятна.

Казалось, что происходящее не закончится никогда — потерявшие разум американеры все лезли и лезли толпой. Которая — когда под ноги Никласу упал убитый Горчаковым невысокий рябой мужик в свернутой набок кепке, вдруг закончилась.

Вокруг остались только лежащие грудами десятки тел, нагроможденные на лесенке к алтарю, а также хриплый звук запаленного дыхания. Сквозь который пробивался голос пастора — обернувшись, Никлас увидел, что тот стоит на коленях и молится.

В схватке пастор участия не принимал. В принципе, Никлас мог его понять — когда обезумевшие прихожане поперли вперед, многие из сохранивших разум американеров тоже не принимали участия в схватке. Одно дело убивать незнакомых людей, которые явно хотят убить тебя, а другое…

Время вдруг стремительно ускорилось — Никлас чуть не упал при этом. Вроде просто стоял, но от осознания вновь вернувшейся быстроты привычного течения времени даже покачнулся, едва удержавшись на ногах.

Около минуты ничего не происходило — пастор продолжал молиться, Никлас с Горчаковым просто переводили дух. Инспектор стоял согнувшись, опираясь на трость обеими руками как дровосек на топор; Никлас подошел к ограждению для хора, прислонился плечом к перилам.

Вздохнув сквозь зубы, Никлас поднял взгляд к потолку. Он не хотел смотреть вниз — чувствовал, что у него руки по локоть в крови. Буквально. Ему срочно нужно было на свежий воздух — с трудом сдерживаясь чтобы не побежать, Никлас — перешагивая через тела, направился на улицу.

Следом двинулся Горчаков, придерживая пастора. На свежем воздухе Никлас чуть расслабился. Был бы завтрак в нем, вышел бы, а так — просто глубоко дыша, Никлас присел на ступеньки церкви. Наконец набрался сил посмотреть вниз, на руки. Он вдруг понял, что никак не может отпустить пистолеты, которые до сих пор с силой сжимает.

Никлас смотрел на свои окровавленные руки, но видел мелькание искаженных лиц, пустые глаза нападавших. Сквозь мутную пелену истощения — вызванного, определенно, ускорением во времени, постепенно проступала неожиданная догадка. Он неожиданно понял, что уже видел нечто похожее.

Атака ксеносов в поезде.

— Я полагаю, надо срочно сообщить о случившемся, — произнес в этот момент Горчаков. — Кто из нас будет отправлять…

— Они действовали тупо и бесхитростно. Как низшие твари смартмассы, — перебивая Горчакова, Никлас поднял взгляд. — Напишите сами Сергей Сергеевичу, сделайте одолжение, — попросил Никлас, не глядя на Горчакова показав ему свои руки. Потом поднялся с крыльца, прошел в сторону, отпустил все же пистолеты — усилием разжав пальцы, сел на колени в сугроб и принялся оттирать ладони снегом.

— Сообщение я напишу, но здесь нет покрытия сети, — вдруг произнес Горчаков, глядя в свой планшет.

Так. Неприятно, но неудивительно — подумал Никлас. Никто ради небольшой заставы и нескольких общин вышки закрытой связи ставить не будет. Жизнь в Петербурге — когда из любого угла можно написать служебное сообщение в любом месте, его в этом плане расслабила. Как и Горчакова, кстати, который тоже не подумал о таком изначально.

— Нам нужен телефон, — повернулся между тем инспектор к преподобному.

Пастор выглядел ошарашенным, похоже потеряв дар речи, но восприятие все же сохранил. Кивнул, повел их за собой. Привел в административное здание — в котором не было никого. Похоже вообще вся община находилась в церкви на службе. Что-то в этом предположении — «вся община», Никласу казалось неправильным, но он пока не мог понять, что. Не хотелось думать, тяжело уже было — как на Горчакова по его рассказам откат после стимулятора догонял, его похоже сейчас нечто подобное накрывало после ускорения времени.