Наследник Каладана (СИ) - Херберт Брайан - Страница 104

Бром заслуживает того, чтобы о нем кто-то беспокоился.

Молчаливые мрачные женщины занимали свои места. Бром стоял в полутемной нише, стараясь справиться с волнением. Он вглядывался в каждое лицо, высматривая Джессику. Ужасное испытание вот-вот начнется. Почему ее нет?

Он сконцентрировался, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Ему не обязательно, чтобы Джессика присутствовала здесь и наблюдала. Он вполне самодостаточен и готов. В Школе Матерей учили, что полагаться на других – это слабость. А еще одна слабость – стать жертвой эмоций.

Я не должен бояться. Страх убивает разум…

Джессика помогла ему, и он думал о ней как о своем хорошем друге. Их связывали общие проблемы и общая борьба. Бром был благодарен ей за советы, за помощь в оттачивании навыков, но он также научился улавливать едва заметные изменения в лице и манерах человека. Глядя на выражение лица Джессики после тренировок, прислушиваясь к ее словам и тону, он понимал, что она тревожится за него – боится, что он не готов.

Страх – это маленькая смерть, которая приносит полное уничтожение.

Он собрался с духом и прочел литанию против страха так спокойно, как только мог, а затем дал себе более персональный совет: «Я должен быть сильным. Я должен сохранить то, что дала мне Джессика, чтобы добиться успеха».

Преподобная мать Мохайем подошла ближе и уставилась на него по-птичьи яркими глазами:

– Твое время пришло.

Бром последовал за ней в восьмиугольный зал.

Когда страх уйдет, не будет ничего. Останусь только я.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким покашливанием пожилых женщин. Харишка сидела молча, и Мохайем поняла, что мать-настоятельница затаила дыхание.

Мохайем склонилась над помостом, где навзничь лежал Бром с закрытыми глазами. Его тело казалось жестким и неподвижным, но с помощью своих обостренных чувств Мохайем смогла понять, что он дрожит от едва сдерживаемого страха. В руке преподобная мать держала флакон с прозрачной жидкостью – ядом Россака, собранном на планете, где много лет назад зародилось Сестринство. Другой вариант этого мощного средства использовался для усиления способностей Вещающих Истину. Этот яд убивал любого, кто не был готов к нему всем своим естеством. Мохайем хорошо помнила собственное испытание Агонией – один из тяжелейших и самых славных моментов в ее жизни. Она ничего не захотела бы в ней менять и не сожалела о последствиях. Она стала выдающейся и пользующейся доверием прорицательницей при Императоре. А этот молодой человек, возможно, наконец-то окажется Квизац Хадерачем. Как же замечательно, что ей повезло жить в такое время – после долгих столетий тщательного планирования и отбора… и ожидания.

Брому, сыну амбициозной Ксоры, предстояло принять препарат Россака, а затем переработать смертельный токсин в организме, преобразовать его в безвредное вещество и выйти из испытания с фундаментально измененными разумом и метаболизмом. Мохайем видела, как многие талантливые сестры пытались это сделать и терпели неудачу. И они быстро исчезали из памяти.

Но если Бром действительно Квизац Хадерач…

Она говорила мягко, скорее давая указания, чем подбадривая. Бром держал глаза закрытыми, но его веки подрагивали. Он не сопротивлялся, когда Мохайем раздвинула ему губы и вылила в рот содержимое маленького пузырька. Юноша поморщился – возможно, от противного вкуса, возможно, от осознания того, что это такое. Он долгое мгновение держал жидкость во рту, прежде чем набрался смелости и проглотил.

Бром открыл глаза и бросил в сторону Мохайем острый и дикий взгляд, затем посмотрел куда-то в бесконечность и улыбнулся, наконец, снова закрыл глаза и перестал дрожать. Одними губами он шептал знакомые слова молитвы.

Отчаянно надеясь, что Бром пройдет это испытание и станет мужчиной Бинэ Гессерит, который сможет соединить пространство и время, Гайя Елена Мохайем затаила дыхание.

Менее чем через минуту тело Брома обрело каменную неподвижность. Затем, к ее ужасу, из его глаз, ушей, носа и рта потекла кровь. Юноша издал еле слышный стон, за которым последовал еще один.

Склонившись над ним, Мохайем поняла, что он пытается закричать, но не может.

Затем начались ужасные конвульсии.

Пол беспокойно ерзал в библиотеке замка, пока смотрел книгофильм о ближнем бое, рекомендованный ему Дунканом. Диктор монотонно бубнил математические формулы, объясняющие, почему нужно замедлять движение клинка, чтобы пробить персональный силовой щит. Лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь наполовину задернутые шторы на открытых окнах. Юноша все еще слышал шум снаружи, хотя день уже клонился к вечеру. Мысли витали вдали от урока – это занятие казалось слишком… обычным в данных обстоятельствах.

После того, как флот сардаукаров покинул Каладан, люди дрожали от радости и ужаса. Имперские войска высадились бесцеремонно и нанесли большой ущерб, продемонстрировав силу. Когда корабли улетели, они оставили после себя шрамы на поле космопорта и во многих других попавших под удар местах Кала-Сити.

По самым взвешенным оценкам, погибло сто пятнадцать человек, включая безрассудных смельчаков, пытавшихся сбить корабль-переговорщик. Другие расстались с жизнью в городе из-за бездушной жестокости захватчиков. Пол попросил составить список жертв и прочитал каждое имя, думая о них и поминая. Так поступил бы и Лето Атрейдес.

Командир сардаукаров снял копии с двух важных записей герцога, а чтобы не сомневаться, что информация непременно дойдет до Императора Шаддама, Сафир сделал еще четыре копии и отправил их на Кайтэйн разными космическими маршрутами. На этот раз никакое вмешательство Харконненов не сможет помешать Шаддаму Коррино узнать правду.

Однако Пол так и не получал вестей от отца – в эти окаянные дни новости распространялись по Империи бессистемно и без всяких гарантий. До юноши доходили тревожные сообщения о нападениях сил сардаукаров на другие благородные семейства, также обвиняемые в сговоре c жестокими мятежниками. Планеты казались выбранными случайно, сведения были противоречивыми и непроверенными. По крайней мере, Каладана среди целей не значилось.

Якссона Ару уже давно приговорили к смерти, но этот человек по-прежнему ускользал от имперского правосудия. Пол понимал, что отец сейчас вместе с лидером повстанцев и сардаукары продолжают его преследовать. Лето Атрейдесу грозила более серьезная опасность, чем когда-либо. Все сообщения, приходящие на Каладан, имели недельную давность.

Пол также знал, что старания отца внедриться в Союз Благородных сделали Каладан мишенью. Из-за этого и прилетели полковник-баши и его безжалостные сардаукары, чем нанесли мирным людям ужасный ущерб.

Сто пятнадцать погибших – невинные мужчины и женщины, не имевшие никакого отношения ни к жестокому восстанию, ни к планам Лето Атрейдеса. Герцог Каладанский вовсе не хотел этого, однако его народ заплатил высокую цену.

Несмотря на скорбь по погибшим, Пол понимал, что ситуация могла обернуться намного хуже, что жертвы могли исчисляться сотнями тысяч, включая каждого вассала, служащего Дому Атрейдесов, каждого жителя Кала-Сити или прилегающих земель. Древний замок превратился бы в руины, если бы полковник-баши отказался выслушать.

Несмотря на горе и череду поминальных служб, жители Каладана нашли повод и для праздника. В городе состоялся парад благодарения, а морской рынок наполнился покупателями. Пол слышал, как заключались десятки помолвок.