Наследник Каладана (СИ) - Херберт Брайан - Страница 102

Потрясенный Якссон смотрел на нее. Ему хотелось кричать, но он не находил слов. Слезы заблестели в его глазах, и одна из них скатилась по щеке.

Малина продолжала самодовольно-убийственным тоном:

– Твой последний отчаянный поступок превратился в пшик, как и все остальные. Я сделала выводы, сынок. Мы должны от тебя избавиться – это наш единственный выход. Иначе ты продолжишь наносить огромный ущерб народам Империи, убьешь слишком много людей… и испоганишь нам все дело.

– Мое дело и есть ваше дело! – выкрикнул он.

Малина покачала головой, объясняя тоном строгой учительницы:

– Цель Союза Благородных – преобразовать Империю во что-то лучшее. Благодаря кропотливой работе за прошедшее столетие мы уже сильно подорвали имперскую власть. В Ладсрааде существует раскол, ширится недоверие к Коррино. Империя рано или поздно рухнет, – но это произойдет не так, как хотелось бы тебе. Ты бы ее сломал и оставил одни руины. А это идет вразрез как с целями Картеля, так и с моими собственными.

Стук снаружи бункера становился все громче. Сильный удар по толстой пласталь стене указывал на то, что сардаукары перешли к более мощной взрывчатке. Стена начала светиться темно-красным. И Малина, и Якссон понимали, что она вскоре не выдержит.

– Если ты не сделаешь как я скажу – тебя схватят, Якссон. Шаддам устроит грандиозное зрелище из твоих пыток и казни. – Она добавила чуть больше теплоты в голос. – Бедный мальчик… Я знаю, ты думаешь, что сможешь стойко выдержать все это. Но имперские палачи – хорошие специалисты и любят свою работу. Независимо от того, насколько сильным ты себя считаешь, – они сломают тебя, заставят скулить и пресмыкаться. Ты будешь умолять и рыдать перед огромной толпой. – Малина в смятении покачала головой. – Я не смогу на это смотреть.

У Якссона подкосились ноги. Он осел на пол и остался сидеть там, как сломанная кукла. Проявив толику милосердия, Малина коснулась его плеча, погладила по густым вьющимся волосам. Черты его клонированного лица все еще вызывали в памяти образ ее покойного мужа. Но Якссон – не он; сходство лишь поверхностное.

– Подумай об этом, сын мой. Возможно, будет лучше… если ты просто все сделаешь сам?

– Для этого слишком поздно, мама.

Она сунула руку в карман своего делового костюма и достала пакет, завернутый в прозрачную полимерную пленку. Пленка затрещала, когда Малина сорвала ее. Внутри лежали два высушенных побега папоротника, коричневых и изогнутых, как жало скорпиона.

– Это барра, исключительно мощный сорт. Ядовитый айлар. Думаю, это достойный конец. – Малина вложила пакет в его потную ладонь.

Он посмотрел на нее взглядом маленького мальчика, полным боли. Малина вспомнила времена, когда он был юн и энергичен и еще не сбился с правильного пути. Поддавался исправлению. Но теперь – все.

– Постой, я же могу уйти вместе с тобой! – взмолился он жалобным детским голосом. – Забери меня отсюда! Спаси меня, мама!

Малина отступила на шаг:

– Я пытаюсь спасти тебя единственным способом, который в моих силах. Найди в себе мужество сделать то, что должен. Это последний путь чести, который у тебя остался.

Якссон уставился на пакет, словно в трансе, и Малина скользнула обратно к потайному выходу, ведущему в коридоры. Даже если бы сын последовал за ней, системы безопасности уничтожили бы его. Он смог бы пройти лишь несколько шагов.

– Устроить тебе побег было бы неразумным решением с точки зрения бизнеса, – сказала Малина на прощание.

Якссон вытащил два скрученных растения, когда дальняя стена стала ярко-красной. Внутрь сыпались искры, сардаукары рвались в бункер. Малина успела убедиться, что сын поднес ядовитый наркотик к лицу.

Она нажала на поворотную пластину и плотно закрыла за собой дверь, зная, что никогда больше не увидит Якссона. Малина родила его и заботилась о нем всю его жизнь – включая этот последний акт милосердия.

«Теперь у меня только двое детей», – подумала она.

Увидев, как разгневался дядя из-за спасения Гарни Холлика и всех последствий, которые могли обрушиться на Дом Харконненов, Раббан понял, что одного лишь бегства в пустыню будет недостаточно. Он решил, что благоразумней улететь на Гайеди Прим – якобы по неотложным делам, – и поспешил покинуть Арракис, не уведомив об этом подчиненных. Он даже не успел привести в порядок бумаги с отчетностью, – но они поступят в канцелярию барона автоматически через несколько дней после его отлета. Раббан надеялся, что к тому времени, когда он вернется на Арракис, дядя остынет.

Оказавшись в безопасности на Гайеди Прим, здоровяк Раббан сразу отправился в Харко-Сити. Его сводный брат Фейд номинально оставлен здесь за главного и непременно оскорбится, если Раббан его потеснит. Несмотря на молодость, Фейд отличался коварством, был опасен и сосредоточен на собственной карьере. Но Раббан, если что, справится с ним – в крайнем случае, слегка поучит более слабого брата уму-разуму.

Он вышел из транспортного корабля и зашагал к машинам, обгоняя собственную охрану. Пока они ехали среди высоких угловатых зданий, Раббан смотрел вверх на паропроводы и дымящие заводские трубы, на затемненные окна из односторонне прозрачного стекла. Он с наслаждением вдохнул запах смога и вспомнил, что здесь ему нравится гораздо больше, чем на пустынной планете.

Темно-синяя военная форма и отделанный золотом плащ подчеркивали его благородный статус. В здание главной штаб-квартиры – наконец-то он дома! – Раббан прошел с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Один из телохранителей громогласно объявил о его прибытии:

– Приветствуйте Глоссу Раббана, графа Ланкивейльского!

Раббан чувствовал себя полководцем-завоевателем.

Фейд-Раута выскользнул им навстречу, но на молодого человека этот помпезный выход не произвело впечатления. Он остановился перед братом – жилистый и тонкий, как хлыст, криво усмехаясь:

– По-моему, твое поведение слегка попахивает высокомерием. Ты примчался сюда, поджав хвост, после того как тебя унизили. Ты проявил больше, чем просто некомпетентность. Я удивлен, что наш дядя тут же не казнил тебя на Арракисе.

Раббан без лишних слов взмахнул открытой ладонью и отвесил Фейду оплеуху. Молодой человек пошатнулся, но не упал. В мгновение ока он выхватил длинный стилет и выставил перед собой. Ледяным тоном Фейд произнес:

– Я стерплю этот единственный удар – будем считать, из радушия. Добро пожаловать домой! Но если ты еще хоть раз дернешься, я порежу тебя на ленты и украшу ими свою спальню.

Телохранители Раббана напряглись, готовые к схватке. Охранники резиденции приблизились, наблюдая за происходящим, но не принимая ничью сторону. Раббан метнул косой взгляд на бойцов, рассредоточенных по всему гигантскому залу, – все одеты в цвета Харконненов. Он на мгновение ощутил нерешительность, задумавшись: кого они поддержат, если это перерастет в полномасштабный внутрисемейный конфликт. Но через секунду решил, что не хочет об этом знать.

– Я созову административное собрание, чтобы убедиться, что бизнес Харконненов не пострадал, пока ты оставался за главного!

– Можешь посмотреть все документы, брат, – насмешливо сказал Фейд, – хотя я сомневаюсь, что ты в них разберешься. Сложные концепции никогда не были твоей сильной стороной.

Раббан фыркнул:

– Дядя еще не объявил, кого из нас выберет своим преемником. Он посмотрит, как мы справляемся с его заданиями. – Усмехнувшись, он отвернулся. – Да, один пленник ускользнул из моих рук после тщательных пыток и допросов, но я выгляжу очевидным победителем в нашем состязании. А ты, младший братец, со своими пустыми разговорами похож на попугая. Разве ты чего-то добился?

Глаза Фейда сузились, их взгляд разил словно клинок – такой же острый, как стилет в его руке: