Сойкина Ворона (СИ) - Чередий Галина - Страница 8

– Уверена – большинство мужчин, включая твоего будущего мужа, с этим не согласятся, – позволила я себе намек на улыбку.

– Ну, еще бы их мнение в этом вопросе кто спрашивал, типа ответ неизвестен, – рассмеялась Лиза. Смех у нее такой… хороший. Не режет слух никаким лицемерием. – Просто мне вечно нравится одежда, что не подразумевает ношение лифчика, и с твоей грудью такое смотрится супер элегантно, а с моей – уже вульгарно.

– Можешь утешить себя тем, что годы уравняют все. С возрастом кто угодно начинает смотреться вульгарно в чересчур откровенных нарядах.

– Да-а-а у-у-ужжж, утешила, – протянула Ерохина, глянув с легким упреком, и в этот момент затрещала лежащая на столе рация.

– Объект прибыл, – доложил кто-то из дежурных, чьего голоса было не опознать в потрескивании динамика.

– Все, удачи тебе, Воронова! – оживилась Лиза, и я, прихватив куртку, пошла на выход.

Естественно, он торчал там, в коридоре. Не один, конечно, но я с раздраженной обреченностью отметила собственную реакцию. Сначала я увидела Сойкина, и меня навылет пропороло его остро-жгучим взглядом и только с милисекундным опозданием заметила присутствие других орионовских парней. Прав все же Корнилов в своем диагнозе, ой как, прав. И надо с этим что-то делать. Тем более, что из всех проблем – побороть это упрямо протестующее против примитивности будущего взаимодействия нечто и определить для самого события подходящие время и место. Проходя мимо откровенно жрущего меня глазами Сойкина, я подумала как просто сейчас было бы остановиться, упереться ему в грудь ладонью, толкая к стене и второй рукой обхватить его внизу, наверняка находя твердым. И все, уверена, больше знаков этому парню не потребуется, понятливый и загорается быстро, проверено.

Ты уже на работе, Воронова, напомнила себе, так и не притормозив и не сделав элементарной вещи – не сообщила Сойкину где и когда все будет. Ладно, пусть пока еще поработает над планами моего соблазнения.

Даже не столько букет в руках Некрасова, а его изменившийся и затуманенный алкоголем взгляд сообщил мне о том, что меня ждут определенные осложнения в процессе работы. И предчувствия меня не обманули.

– Господин Некрасов, цветы совершенно неуместны и являются помехой, – сообщила объекту, как только мы вышли из офиса. Моя цель его информировать, не нанести обиду, а сказать такое в присутствии толпы других мужиков именно как попытка задеть и может быть истолкована нетрезвым мозгом. – Возможно, вам стоит его вручить кому-то из своих одноклассниц или преподавателей, если они будут присутствовать на мероприятии.

– Ты это… в машину-то садись, – мигом насупился Некрасов, шагнув вперед и открыв заднюю дверь, опять нарушая все договоренности.

– Мое место за рулем, – сухо напомнила я.

– Ну так это… я передумал… Мои же бабки… – пошатнулся он, попытавшись подпихнуть меня в нужном ему направлении, но потерпев фиаско. Я самую малость отшагнула, и его рука соскользнула.

– Тогда нам, наверное, нужно сейчас связаться с моим руководством и информировать об изменениях и возможно расторгнуть договор до того, как я приступила к исполнении обязанностей в его рамках.

– Да че ты сразу-то! – возмутился объект, но сразу и сдался. – Западло что ли со мной сзади прокатиться? Ладно, Филька, вылазь, пересядь ты назад, я впереди поеду.

– Нарушение правил, – сообщила я, но дальше препираться перед офисом не стала. Забавлять всю опергруппу отказом исполнения от второго задания, даже не начав, нет желания.

Водитель понятливо принял из моих рук букет и уселся с ним сзади.

– Это… Женюль, побазарить бы нам. – начал ожидаемо объект, стоило только мне вырулить на проспект.

– Евгения, пожалуйста, господин Некрасов, – поправила его я, следя и за дорогой и за его рукой, что он явно хотел ляпнуть на мое колено, но видимо не решался сходу.

– Да че ты вся из себя серьезная-то такая? Типа при исполнении, да? – зафыркал он с нарочитой веселостью, обдавая меня спиртовыми парами.

– Так и есть.

– Ну ясно-ясно. Серьезно относишься к работе, да? – Некрасов подался ко мне, выдохнув почти в ухо, и мне стоило реального труда не поморщиться. – А это… заработать реально мимо вашей кассы хочешь? Я хорошо забашляю, клянусь!

– Господин Некрасов… – начала я, мысленно обращаясь к примеру невозмутимости в образе Михаила Константиновича.

– Э-э-э, ну хорош, а! Толян я! Давай типа забудем про эти охранные штучки-дрючки, и ты будешь сегодня девушка моя. Не эскорт, не подумай чего, а прямо по серьезке девушка, невеста прям типа… пусть эти добое… дебилы умоются!

– Вами были четко оговорены все мои действия с Михаилом Константиновичем, – я резко свернула к обочине и затормозила. – Если вас данный сценарий больше не устраивает, и вы желаете чего-то другого, то я выйду прямо сейчас.

– Обязательно быть такой сучкой? – рявкнул Некрасов, отворачиваясь. – Ехай дальше давай, уплочено за все!

Я не стала и плечами даже пожимать и тронулась. Объект же зло сопел всю оставшуюся дорогу, демонстративно не глядя на меня.

– Дверь мне открой, как положено! – зарычал он, хотя я и так уже открыла свою для этого. Обиженный пьяненький мужик – то еще паскудство, мигом обнажающее свое настоящее нутро, но я на работе не для того, чтобы давать оценки.

– Чтобы весь вечер за спиной стояла и бдела, ясно? – продолжил бенефис обиженки Некрасов. – Иначе завтра твоему начальству выкачу предъяву!

На мгновенье я позволила себе представить момент выката претензий этого мужского недоразумения Корнилову или вообще Камневу, но пресекла на корню крамольную фантазию или рисковала заржать непристойно.

Мы поднялись на щербатое школьное крыльцо и вошли в распахнутые настежь, невзирая на конец декабря, двери, миновали растянутые под потолком похоже самодельные гирлянды «Пятнадцать лет спустя» и «Привет выпуск восемьдесят четыре» и тому подобное, долго шли по коридору на грохот музыки, пока не достигли актового зала с кучей народа и накрытыми столами с кулинарными изысками явно призводства ближайшего кафе или вовсе школьной же столовки.

Бывшие школяры уже все были заметно навеселе, видимо, с час как начали набираться после обычной официальной части. Некрасова заметили и узнали далеко не сразу. А когда узнали, то, как я и ожидала, среагировали самые вдатые отнюдь не восхищением. Однако объект гордо сделал морду кирпичом и прикинулся, что вопли «О, Сява приперся!» и «Сява-то как вырядился!» вообще не в его адрес раздались.

– Стой тут! – велел мне дополнительно он, выбрав свободный стул с презрительным видом особы королевской крови, достойной не менее, чем трона, и приветствовал всех через губу, как если бы снизошел до черни, и вокруг зашептались, пялясь на меня.

– Ой, Толик, а ты это с кем? – наконец решила поинтересоваться ярко накрашенная очень миловидная женщина. Могу поспорить – бывшая звезда класса или бы Некрасов не раздулся так сходу.

– А я, Настюх, теперь исключительно только с охраной везде хожу, прикинь! – важно ответил объект.

– Ну, охеренная охрана – телка смазливая! – хохотнул какой-то бугай с уголовной рожей и наколками на пальцах. – Она того, твоего Ваньку-встаньку вялого видать охраняет, шоб не падал совсем уж?

Его поддержала глумливым хохотом и подобными же высказываниями с нарастающим градусом скабрезности еще несколько типов, откровенно смахивающих на быдло-гопников, классифицированных мною как бывшие школьные хулиганы, а также потенциально опасные индивидуумы, которые, еще набравшись, наверняка попробуют проверить степень моей квалификации.

– По себе меня не равняй, Миронов! Серьезные люди, как я, работают, а не копейки на заводе на пивас зашибают, потому и сотрудничают чисто только с самыми крутыми охранными агентствами для своей охраны. И отдыхать предпочитают культурно и с размахом, в обществе офигенских женщин, а не как вы тупо дешевых шалав по баням щупают! – огрызнулся Некрасов и намахнул поднесенную той самой бывшей первой красавицей штрафную, глянув на нее со значением.