Маленький адепт Великой тьмы (СИ) - Коткин Андрей - Страница 24

— Одежда на мне самая обычная, просто я ее уже очень давно ношу, и она пропиталась моими энергетическими эманациями. Если бы я, к примеру, проносил вот эту шапку неделю или две, не снимая, она бы тоже вместе со мной начала бы в астрал уходить. — Со знанием дела пояснил чертенок, и тут же был озадачен своим хозяином как можно более частой ноской купленных ими обновок. Ну, чтобы и эта одежда тоже могла отправляться в бестелесность вместе с ним.

Утреннее пробуждение у Андрейки на следующий день получилось совершенно замечательным. Мало того, что во сне он все новые и новые монетки находил, так и с пробуждением горка найденных монеток, оказавшихся в его распоряжении, почти не отличалась от той, что во сне: Ло, как и обещался, сгонял до территории рынка и, несмотря на то, что по ночам там прохаживался сторож с берданкой, собрал медяков и серебра на два рубля с мелочью. Если учесть, что вся эта сумма отходила одному Андрейке (Ло от добытых денег отказался, а Семка же в этот раз в новой авантюре и вовсе не участвовал), то мальчику точно было чему радоваться.

И начался новый день! Если накануне Семен приходил к Андрейке, то сегодня сам Андрей отправился вызывать Сему на улицу. На Андрейкин призыв лицо друга показалось на пару мгновений в окошке, а спустя несколько минут уже и сам Семка, собственной персоной вышел со двора, торопливо застегивая пуговицы на своей куртке.

— Чем будем заниматься? — Схода задал он животрепещущий вопрос и, не дожидаясь ответа друга продолжил: — Ты слыхал, кстати, что Лукерьиха в монастырь ушла? Мне вчера мамка сказала. Говорят, замучили ее угрызения совести, даже спать толком не могла в последнее время. Скоро у Калмыковых появятся новые соседи.

О, как! Когда Андрей не так уж и давно, в порыве чувств, накладывал на нее свое проклятие, о подобном исходе он уж точно не думал. Хотя, признаться, эту склочную тетку ему и сейчас не было жалко. Вот ни чуточки! Может, новые хозяева дома Лукерьихи окажутся лучшими соседями. Кста-а-ти!…

— Семка, а ты сообщил Надькиным родителям в тот раз, что с их дочкой все в порядке, чтобы они не волновались?

— … Н-нет…. Я думал, ты им сообщишь, — растерялся от этого вопроса друг.

— И я не сообщил. Там сначала монахи чуть не по головам ходили, а потом я забыл просто, — признался сам Андрейка. — Думаю, теперь уже просто так подходить к ее отцу будет неправильно. Надо бы точно узнать Надькин новый адрес.

— А давай мы с тобой к Варваре Аполлоновне прямо сейчас сходим? Она же говорила, что это ее матушка Надькиной судьбой занималась. Может, сможет сказать нам Надькин новый адресок?

Не сказать, чтобы это была очень уж замечательная идея, как можно потратить один из немногих оставшихся у них дней каникул, но Андрейку мучали угрызения совести за то, что не выполнил просьбу подруги и не рассказал родителям Надьки о ее судьбе. Потому, немного помедлив, наш герой решительно кивнул головой.

— Хорошо, пошли! Где живет Варвара Аполлоновна, мы теперь знаем.

Ситцевая улица встретила ребят своим обычным господским великолепием. Пара роскошно одетых дам прошла в сопровождении дородного господина в блестящей бобровой шубе. Студент, несмотря на зимний мороз, затянутый лишь в свое форменное суконное одеяние с блестящими орлеными пуговицами на коротком мундирчике, вышел из кондитерской с бумажным кульком пирожных в руках. А городовой, румяный с мороза, упитанный дядька с жестяным свистком во рту, отчего-то очень строго глядел на появившихся в его поле зрения мальчишек. Впрочем, он все же не засвистел, и даже ничего им не сказал. А потом на улице показалась и намеченная цель их сегодняшнего путешествия.

Варвара Аполлоновна чинно вышагивала по расчищенной от снега до самых камней мостовой, а рядом с ней семенил ногами, раболепно пытаясь заглянуть в лицо, какой-то усатый субъект, наряженный по последней французской моде. Вот именно он Андрейке как-то сразу не понравился. А Семен, не став дожидаться оказии и нарушая все существующие в обществе правила приличия, сразу же устремился к их учительнице:

— Варвара Аполлоновна, а мы к вам….

— Хей, мальцы! — Напустился на них усатый франт, разом сделавшийся необычайно важным господином, — разве вас в вашей школе не учили, что встревать в разговоры взрослых — это неприлично! И вообще, что вы вообще забыли в этом районе, рабочие кварталы совсем в другой стороне?

— Подождите, Николя, это мои ученики, — остановила своего разошедшегося было ухажера учительница, мягко положив ему свою ладонь на плечо, — возможно, они пришли ко мне по какому-то важному вопросу.

Точнее, Варвара Аполлоновна попыталась было его остановить, но тут, как внезапно показалось Андрейке, у него мимолетно возникло ощущение соприкосновения со скверной, а молодой мужчина вдруг, разом сделавшись еще намного более высокомерным и презрительным, от руки и слов своей спутницы практически отмахнулся:

— Я вообще временами не понимаю, Варя, чего ты все время возишься с этими скотами. Их же, как тех же быков: обучай, не обучай, а для выезда под седлом точно не переделаешь. Дикари-с.

— Что ты такое говоришь, Николя, — вскричала Варвара Аполлоновна сконфуженно, — ты же сам мне не так давно говорил, что считаешь мою работу по внесению знаний в народные массы возвышенной и благородной!

— Благоро-о-дной, — протянул Николя, презрительно горча губы. — А что мне еще остается говорить, если я, в самом деле, хочу понравиться любимой дочурке генерал-майора, непонятно с какого-такого умопомрачения ударившейся в это дремучее и вонючее народничество?

— Ваши слова мне омерзительны! Немедленно покиньте меня, сударь, я не желаю вас впредь видеть! — Выпалила учительница, хватая своих учеников за руки, даже ножкой притопнула от нахлынувших на нее чувств, — идемте, мои дорогие ко мне, там расскажете, какая у вас ко мне надобность вдруг приключилась.

— Нет, постойте! — Вскричал вдруг мужчина, похоже, только сейчас осознавший, что он только что наговорил. — Признавайтесь, паршивцы, ведь это вы только что каким-то образом скрытно воздействовали на меня?

— Ай, пустите, дяденька, мне больно! — Закричал Семен, которому взбешенный усач вцепился рукой в плечо.

— Мы ничего не делали! — Вторил ему Андрейка, на самом деле, в этих собственных словах не такой уж и уверенный. Признаться, возникли у него кое-какие домыслы в авторстве всего этого внезапно приключившегося только что невероятного инцидента. Ага, привкус порчи в совокупности с присутствующим где-то поблизости в своей бестелесной невидимости чертенком сами за себя говорили.

— Что ты себе позволяешь, отпусти ребенка, хам! — В свою очередь закричала вдруг Варвара Аполлоновна, и в следующее мгновение из ее руки с шипением вырвалась самая настоящая молния, вонзившаяся свободным своим концом точно в зад этого ее теперь уже точно бывшего приятеля. И таки вот здесь французская мода серьезно подкачала: коротенькая, хоть и необычайно модная курточка, в отличие от тех же русских шуб и тулупов, нисколько этот самый зад не прикрывала. Светлые штаны в обтяжку сего господина украсились дымящимся темным, подгоревшим пятном.

И тут послышалась пронзительная трель полицейского свистка. Городовой, узрев применение хоть и не летальной, но все же магии, счел необходимым вмешаться в происходящее на вверенном ему участке безобразие….

По факту, для мальчишек, на этот раз, все закончилось вполне благополучно. Городовой, на глазах которого и происходило развитие всего совершенно внезапного конфликта, ни в чем их обвинять не стал, а Варвара Аполлоновна еще и к себе в квартиру привела и напоила душистым чаем с засахаренными марципанами. Очередное господское лакомство, но вкусно-то как!

А еще необычайно польщенный Андрейка на самом видном месте в комнате учительницы, на стене в гостиной, узрел нарисованную им змеюку! Картинка даже была вставлена в красивую резную рамочку и смотрелась очень даже замечательно.

— Ло, признавайся, это ты сделал так, что инспектор народных училищ у нас в школе вообразил, что нарисованная змея на него напала? — Шепотом спросил мальчик своего невидимого в данный момент миньона, воспользовавшись моментом, когда учительница ушла на кухню споласкивать чайные чашки. — И этого усатого хлыща тоже ты заколдовал, чтобы он внезапно начал говорить правду!