Генезис. Книга II (СИ) - Туманов Влад - Страница 14

— Ты кто такой⁈

— Юра это, Мышецкий! — из аудитории выскочил Лев Семёнович. — Он — племянник Насти!

— Да? А какого хрена я ощутил в нём такую же частичку энергии, как в том, из-за кого я недавно лишился руки⁈ — Волков зарычал и сильнее сдавил шею парня, отчего она едва не хрустнула, но Мышецкий держался молодцом. Только палец на его руке не прекращал дёргаться из-за браслета, который потерял ритм дыхания. — Как ты мне это объяснишь⁈

— Успокойся!! — аура, высвободившаяся от Льва Семёновича, заставила вздрогнуть всех, кроме Волкова, но хват его ослаб. — Отпусти его и скажи, чувствуешь ли ты эту энергию сейчас?

Волков заметно успокоился, прислушался к своим ощущениям и сделал два неловких шага назад, отпустив парня.

— Не чувствую, но…

— Брат… — Аня подошла к Волкову и схватилась за его руку. — Что с тобой?..

— Мне кажется, твоему брату нужно подышать свежим воздухом, — спокойно сказал Лев Семёнович. — Такое бывает после серьёзных травм. Проведи его в сад, пускай отдохнёт.

Кивнув, Аня окинула ошарашенного Мышецкого взглядом и повела брата наружу. Из аудитории выглянул заметно успокоившийся Щеглов, ритм биения тела которого снизился раза в два. Прогресс был на лицо.

— Ты как? — Лев Семёнович подошёл к Мышецкому и положил тому руку на плечо, изучая его заинтересованным взглядом. — Может, с браслетом пока повременить? Сходишь в медпункт?

— Нет, — Мышецкий отмахнулся, потерев свою шею. — Вроде всё хорошо. Я просто ожидал, что он такое устроит. Он ведь «S»-ранговый, я считал их более сдержанными и… адекватными.

— Да, я тоже не ожидал… — ответил Лев Семёнович и опустил взгляд. — Но ты не обижайся на него. Он после серьёзной травмы. Мало ли, что с ним там случилось. Ну ладно, иди к себе. Щеглов, ты тоже.

Кивнув, оба ученика медленно пошли в жилой блок, а Лев Семёнович остался смотреть им вслед, но его голову никак не могла унять мысль, родившаяся в голове после слов Волкова.

Спустя два часа

Кабинет директора академии «Генезис»

— Какими судьбами, Лёва? — спросила Анастасия Викторовна у Льва Семёновича, неожиданно почтившего её своим визитом. — Ты ко мне три месяца не захаживал. Что-то случилось?

— Вообще-то, да, случилось, — он подошёл к её столу и подождал, пока та соберёт документы в кучу и уберёт их в стол. — Они касаются твоего племянника.

— Серёжи? — она едва заметно напряглась, но Лев это заметил. — Что с ним?

— Это я хотел у тебя спросить. Сегодня в академию приехал Волков Юрий, наш общий знакомый. Ты знала об этом?

— Да, знала, — Анастасия посмотрела на Льва Семёновича с непониманием. — А он тут причём? Лёва, не томи и говори уже! Я вообще-то планировала отдохнуть после тяжёлого рабочего дня. Это тебе всего сорок, а мне уже, между прочим, сорок два!

— Пятьдесят один, — улыбнувшись, подметил Лев, чем заставил Анастасию сменить выражение лица на пасмурное. — Не обижайся, сколько бы лет тебе ни было, ты всегда красотка, и ты это знаешь.

— С каждым годом, всё больше сил уходит на поддержание этой самой красоты… — горько вздохнув, произнесла Мышецкая и вопросительно посмотрела на своего старого знакомого. — Так, о чём ты хотел поговорить? Уж явно не мой возраст обсудить. Может, присядешь?

— Пожалуй, откажусь, — он кинул косой взгляд на кресло и крутанул головой. — Лучше скажи мне, почему Волков при виде твоего племянника чуть с катушек не слетел, крича о том, что чувствует от него такую же энергию как от того, кто лишил его руки в том злополучном портале?

Анастасия нахмурилась, и Лев Семёнович точно понял, что она знает чуть больше его.

— Скажи мне, Настя, — он пристально посмотрел ей в глаза. — А где сейчас «Генезис»?

Глаза Анастасии расширились от удивления, ведь до сих пор она и подумать не могла, что кто-то догадается о его пропаже. Она нервно сглотнула слюну, и Лев Семёнович понял всё без её слов.

— В ассоциации знают, что «Генезис» украден? Они знают, что этот чёртов артефакт, который ты обещала бережно хранить в стенах академии, больше не под твоей защитой?

— Н-нет, — она отрицательно крутанула головой и откинулась на спинку кожаного кресла. — Они не знают.

— Его пропажа как-то связана с тем, что произошло с Волковым? Пожалуйста, скажи мне, что это не так.

Мышецкая промолчала, и Лев Семёнович, не сдержав эмоций, резко встал с кресла и начал ходить из стороны в сторону.

— Чёрт возьми, Настя, а если в ассоциации об этом догадаются? Если они всё это свяжут с вашим родом? Что тогда будет с твоим племянником? Что тогда будет с тобой⁈

Анастасия медленно подняла взгляд на Льва.

— Если об этом узнают, нас могут казнить за измену, — спокойно-поникшим голосом ответила Мышецкая. — Я знаю это и без твоих нравоучений, Лёва, но ничего не могу с этим поделать. И если ты действительно хочешь помочь мне, то помоги моему племяннику стать сильнее и избежать этой участи.

— Помочь ему?.. — Лев замер. — А как же ты?

Мышецкая хмыкнула.

— Я как-нибудь справлюсь сама. Зря что ли меня прозвали «Жницей смерти»? — она отвела взгляд в сторону. — До меня и без того доходят слухи, что меня хотят убрать с поста директора академии. Я многим неугодна, но едва ли они смогут сделать мне что-то в стенах академии. Единственный, через кого на меня могут надавить, это Серёжа.

Она уверенно посмотрела на Никонова.

— Потому, я попрошу тебя, Лёва. Сделай так, чтобы он жил. Даже если для этого тебе придётся превратить его жизнь в стенах академии в ад.

Какого хрена это было? Волков будто с цепи сорвался, когда меня увидел. Я сначала подумал, что он так за свою сестру печётся и вразумить меня пытается, чтобы не лез к ней, а он вдруг стал про руку свою говорить и меня к этому приплетать, точнее какую-то энергию. И главное, он будто не сдерживался, а реально пытался меня задушить! Если бы не Лев Семёнович, у него бы это даже получилось. Будь на моём месте какой-нибудь Олег, его шея могла попросту не выдержать и сломаться. Чего уж там, даже мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать натиск этого зверя! Всё-таки «S»-ранговые, даже раненные, сумасшедше сильные! Однако, теперь я точно знаю, что мне есть куда стремиться и что я достаточно слаб по здешним меркам, пускай у меня и значительно больший потенциал, чем у большинства в этом мире. Но чтобы его развить, придётся приложить немало усилий.

По возвращению в апартаменты, узрел на диване Пакость, нежащегося в объятиях нового массажера. Сам заказал, сам кайфует. Мне даже интересно, что за способ он отыскал, чтобы провернуть это без моего участия? Уверен, тут не обошлось без шантажа и подкупа. Или без подкупа, денег ведь у этого засранца нет. Но мне иногда кажется, что он к этому миру приспособился быстрее, чем я.

— Вовсю кайфуешь? — хмыкнул и скривил лицом от боли, накатившей от браслета.

— Хозя! — Пак заметно удивился моему появлению и состоянию, в частности. — Чу с табай?

— Немного повздорил с одним весьма сильным человеком. Волковым старшим, — махнул ему рукой, чтобы не переживал. — Не обращай внимания, мы с ним ещё подружимся, я уверен. Просто он был сегодня не в духе.

Зайдя в ванную комнату, чтобы умыться, я не видел, что делает Пакость и даже не догадывался, что он уже отправился за меня мстить.

Шестью часами позже

Москва

Главный штаб ассоциации Истребителей

Держа в руке телефон, на экране которого была его общая фотография с сестрой, сделанная в академии, Юра улыбался. Пускай они с Аней и не смогли провести должное количество времени вместе из-за резко появившегося дела в ассоциации Истребителей по вызову самого Мирона Львовича, он всё равно был неимоверно рад этой встрече. Но сколько бы он не смотрел на фотографию, что-то мешало ему в полной мере насладиться воспоминаниями о встрече, и Юра всё никак не мог понять, что именно.

Как бы он не пытался связать это странное чувство с тем парнем, в ком он ошибочно ощутил «монстра» из подземелья, неприятное, давящее ощущение в груди не исчезало. Ещё больше дискомфорта ему доставляли невежественные люди, проходящие мимо и глазеющие на Волкова с удивлением, а иногда почему-то со смехом. Впрочем, с тех пор, как он потерял руку, с этим приходится жить и мириться. Люди и до этого не обделяли Юру вниманием, а сейчас, когда он лишился конечности, так и подавно. Но смеяться над чужим горем? Это уже чересчур.