Бич сновидений (СИ) - Турчанинова Наталья Владимировна - Страница 28

«…Я не знаю, используешь ты это во благо или во зло, принесешь людям смерть или станешь спасать их. Я не знаю, будешь ты с ее помощью нападать или защищаться. Но я прошу, все что ты делаешь, делать во благо своей семье. Ибо только узы крови объединяют нас какими бы разными мы ни были. На каких бы разных сторонах не стояли. И только узы крови не дают перейти ту незримую границу, которую без них — у подобных тебе нет оснований не перейти… »

В конце были слова любви и прощания.

Феликс опустил письмо и некоторое время стоял неподвижно, глядя перед собой. Далеко в саду, за пределами «Залов отдыха», запели сверчки. Звякнули ветряные колокольчики.

Очень долго он приказывал себе не думать о матери. И теперь надежная броня выдержки и равнодушия дала трещину. Сквозь нее прорывалось живое, болезненное чувство.

«Она знала, кто я…» — мелькнула, исчезая, ошеломляющая правда.

Его мать всегда обращалась с ним очень… правильно. Настолько правильно, что ему никогда не хотелось никого убить, даже покалечить. Договаривалась, искала и находила компромисс, уважала его мнение и мягко направляла, если требовалось руководство. Но ни разу ни словом, ни взглядом не намекнула об этом знании его истинной сути убийцы.

Феликс вернулся на прежнее место.

— Вы изучили книгу? Что это? — спросил он, поднимая кожаный том.

— Нет, — харита едва заметно отодвинулась, словно хотела быть как можно дальше от подарка. — Этот предмет для таких, как ты. Я не буду даже прикасаться к нему.

— Не понимаю, — сказал Феликс.

— Не понимаешь, почему я не испытываю ненависти к тебе и опасения? Передаю вещь, которая, вполне возможно, поможет тебе в усилении твоих способностей? Ты часть моей семьи, Феликс. Мы не делим сновидящих на плохих и хороших, темных и светлых. Не переделываем их. Мы находим применение и танатосам, и эпиосам.

— Как вы используете дэймосов?

— В соответствии с их даром, на благо семьи.

Феликс представлял, как можно использовать темных сновидящих в соответствии с даром. Ему была понятна эта система. Полис перековывал, делая из них мастеров сна, приносящих пользу обществу. В Бэйцзине каждому и так находилось свое место…

Он давно понял, что люди делятся на добрых и жестоких. Никаких иных критериев нет.

Добрые — не умеют убивать, предавать… брать чужое, им плохо дается думать только о себе. И они просто строят мир согласно тому, что у них в душе — но всегда будут обречены нести добро. В принципе, им даже сложно ревновать или завидовать. И уж точно они не станут топить никого в злобе и безжалостности.

Мастера снов из них. Не по форме дара. По своей сути.

Злые люди — будут проявлять жестокость во всем. Начиная с воспитания детей и заканчивая жаждой физического уничтожения соперника: противника или всего лишь несогласного с ними…

Именно такие — темные сновидящие.

И дэймосы, и мастера снов в первую очередь — люди. А их дар лишь связан с их внутренними качествами.

Но жестоких людей не уничтожают в обществе. Их вписывают в это общество. Также как дэймосов вписывали в семьи в Бэйцзине.

«И посмотри, куда это привело Бэйцзин», — сказал бы в ответ на эти размышления Тайгер.

И оказался прав.

На самом деле, при том что ситуация здесь явно улучшилась — в Бэйцзине оставили новую социальную систему, которую принесла революция. Таким, как Киа, в нем больше не было места. Дэймосы, выращенные, воспитанные в аристократических семьях, своими поступками вызвали ненависть ко всей аристократии в итоге. И ее частично уничтожили, частично задвинули на задворки социальной жизни. Впрочем, сами они прекрасно «выплыли» в кровопролитных потоках, что Феликса нисколько не удивляло.

— Она знала, — подтвердила госпожа Киа. — В нашем роду появлялись такие, как ты.

— Вы ошиблись, — сказал Феликс, пристально взглянув на женщину. — Создателей кошмаров нельзя контролировать. Нельзя остановить. Одного дэймоса может сдержать только другой дэймос. Они вырвались из-под вашего влияния и вы сами оказались под их контролем. Итог — реки крови и затем… это.

Он небрежно обвел рукой помещение, намекая на то, что стало с прекрасными залами в реальности.

— Запустение. Забвение.…Крах всего.

Харита оставалась безмятежна, в глазах не мелькнуло ни искорки сожаления. Она идеально держала лицо даже во сне.

— Красивые, хорошие вещи должны существовать, — сказала она со своей загадочной полуулыбкой, — чтобы все могли пользоваться ими. О них вспомнят. Захотят вернуть. Не сразу, но вернут.

Она говорила не только об изысканных флаконах и удобных креслах. Об отношениях людей тоже…

Феликсу захотелось знать, как эта утонченная, умная женщина живет сейчас. Скрытно, скромно, уединенно? В безопасности? Нашла какое-то место для себя в новой жизни? Конечно, она могла создать в мире снов любой Элизиум для себя.

Вспомнились легенды о первых сновидящих. Те просто путешествовали по пространствам сна, населенным химерами, строили для себя волшебные земли. Скитались в одиночестве, прежде чем обнаружили пути в сны других. И далеко не сразу нашли таких же, как они сами, с кем можно поделиться своими открытиями о мире Гипноса.

Но насколько же отличались сновидящие от обычных людей! Тех, что постоянно живут в одной-единственной реальности, по схеме работа, дом, работа, развлечение, и снова работа. Да, они могут быть счастливы, успешны и богаты, но безграничной вселенной снов у них никогда не будет.

Харита пристально взглянула на своего молодого родственника, ему показалось, что ее темные глаза блеснули яркими искорками.

— В этом сезоне предпочтителен аромат ириса, — произнесла она безупречно-светским тоном.

Танатос молча наклонил голову. Он все понял.

— Благодарю вас за все, госпожа, — сказал он искренне.

Книга, завещание и письмо матери остались лежать на прежнем месте.

— Надеюсь когда-нибудь увидеться с вами в реальности.

Киа улыбнулась, ничего не ответив. Пространство вокруг подернулось легкой дымкой

— Будь осторожен с книгой, — услышал Феликс голос хариты. — Очень осторожен.

Феликс вновь оказался на полу у бортика фонтана. Один.

Он поднялся и быстро, почти бегом пересек коридор, затормозил у стойки, где стоял в пыли флакончик духов, присел на корточки, запустил руку в отделение нижнего шкафа и нащупал в глубине узкую прямоугольную коробку. Вынул ее, поднялся и сунул за спину, под пояс. Длинный черный плащ — одежда официальных визитов — отлично маскировал спрятанный предмет.

В реальности прошло полторы минуты. Феликс убедился в этом, взглянув на свои наручные часы. Выйдя из заброшенных залов отдыха, задвинул гипсовую панель. Запер кладовую. Включил воду, щедро плеснув себе в лицо, вытерся платком. Холод футляра за спиной напоминал о реальности встречи с госпожой Киа. А тепло от слов матери, все еще звучащих в памяти, придавало уверенности в том, что он на правильном пути.

Еще через несколько минут Феликс в сопровождении ничего не заподозрившего сотрудника охраны присоединился к экскурсии.

В лицо ударил ветер. Словно это я стоял посреди Тяньаньмэнь несколько десятков лет назад. Вкус дождя и холода был реальным. Как и удовлетворение от неожиданного подарка… Не мое чувство. Оно постепенно таяло, вытесненное моим абсолютным ошеломлением.

Тот же ветер пошевелил листок с посланием матери Феликса.

Книга!

Она оставила ему книгу. Письмо Лиатонг здесь.…Где книга?

Феликс не мог вынести ее за пределы дома. Слишком большая ценность. Может быть, именно за ней сюда лезут дэймосы? Хотя странно, что не лезли прежде, когда мы обитали тут с моим учителем. И потом, когда я был уже перекован и жил один…

Или я опять чего-то не знаю?

Теперь совершенно точно ясно, что мне нужно найти этот старинный кожаный том. Узнать, что в нем. Более того, побывав «в шкуре танатоса», я начинаю догадываться, где именно нужно искать.