Заклятая невеста. Расширенная версия - Эльденберт Марина - Страница 17

При воспоминании о том, что сказала рыжая, у меня зачесались руки. Натурально так зачесались, хотелось что-нибудь разбить, желательно о голову Золтера. Пришлось глубоко вдыхать, глубоко выдыхать и снова глубоко вдыхать. Нет, так дело не пойдет.

Если его аэльвэрство хочет на мне жениться, ему придется многое мне объяснить.

Мне было шестнадцать, когда я встретила Майкла. Молодой и галантный, без преувеличения красивый виконт, на которого заглядывались все дебютантки, однозначно выделял меня среди остальных. Матушке это не нравилось.

«Он ведет себя недопустимо, – говорила она. – Это смазливый юнец».

Тогда я была слишком влюблена, чтобы к ней прислушаться, а позднее – слишком любила, чтобы прислушаться к себе. Я все поняла гораздо позже, когда от моей любви остались одни засохшие веточки. И то, что мужской недуг Майкла, не позволявший ему чувствовать себя полноценным мужчиной, заставил его за мной ухаживать и на мне жениться, чтобы магия жизни его исцелила, и слова матушки: «Рядом с ним вы никогда не будете счастливы, Лавиния».

Она не была счастлива рядом с отцом. Он погиб, когда я была совсем девочкой, но я как сейчас помню холодные взгляды, которыми они с матушкой награждали друг друга. Если между ними что-то и было, так это «супружеская вежливость», то, что в Энгерии очень распространено. То, что какое-то время было между мной и Майклом, когда я поняла, что любви уже не осталось.

Пару лет назад муж впервые стал оказывать знаки внимания другим женщинам. Потом он умолял меня об этом забыть, говорил, что все это связано с его несостоятельностью, что он только так и мог почувствовать себя мужчиной, просил прощения и умолял никому ничего не рассказывать. Обещал, что подобное больше не повторится. И оно действительно не повторялось до нашей горничной, а я (храня воспоминания о молодом человеке, в которого была отчаянно влюблена) решила оставить все как есть. Пусть даже наш брак был лишен важной части супружеской составляющей, я не могла просто взять и перешагнуть через все, что нас связывало.

Как выяснилось, зря.

Наша с Майклом договоренность заключалась в том, что он не приближается к другим женщинам, а мы сохраняем видимость брака, но долго она не продержалась. Нельзя построить отношения на лжи, недоверии и обязанностях, которые ни одному из вас не нужны.

Как я могла так долго его любить?

На этой мысли у меня сдавило виски, нехорошо так сдавило, больно, поэтому я решила об этом не думать. Равно как и о том, что нужно от меня его аэльвэрству, потому что когда я думала об этом, мне хотелось кричать.

Когда-то я очень хотела ребенка. Чудесного малыша, так похожего на Майкла, который возьмет от него волнистые вихры, а от меня унаследует цвет глаз. Тот день, когда я окончательно осознала, что у нас не будет детей, погасил во мне одну искру. Я не чувствовала ее в себе долгие годы, понимая, что мне никогда не стать матерью. Никогда не подержать на руках крохотного человечка, не увидеть его первой улыбки, не перебирать крохотные пальчики.

Впрочем, я действительно слишком любила Майкла, поэтому приняла и это, но сейчас осознание сказанных рыжей элленари слов заставляло меня снова и снова мерить шагами комнату. Мне необходимо было переговорить с тем, кто решил сделать меня своей, а до совместного ужина оставались считанные минуты. Эйзер принесла новое платье, не ответив ни на вопрос про здоровье Амалии, ни что сталось со старым нарядом. Меня наряжали как куклу для очередной встречи, а я все сильнее сжимала губы и считала про себя, потому что понимала: одно неосторожное слово – и я сорвусь.

К счастью, до вечера у меня было время немного остыть и прийти в себя, потому что когда я возвращалась назад по змеевидной лестнице и лабиринтам коридоров, ни один (одна, одно?) виеррах не рискнул со мной поиграть. Равно как и замок его аэльвэрства: очевидно решили, что ничем хорошим это не кончится. Что же касается меня, я решила, что с меня достаточно игр.

Потому ничуть не удивилась, когда вместо утреннего зала, где холод продирал меня до костей, Эйзер проводила меня на самый верх. На крышу замка, куда мы поднялись по чудовищно, непростительно похожей на знакомую мне до боли по Мортенхэйму винтовой лестнице. Признаться, я так и не решилась посмотреть на брата, особенно после того, что узнала. Понимала, что не сдержусь. Не смогу увидеть его сдвинутые брови и тяжелый взгляд и остаться спокойной, а спокойствие мне сейчас было ой как нужно.

На башне, ничуть не менее ледяной, чем столовая, горели факелы. Иссиня-черное пламя рвалось ввысь, не подчиняясь порывам ветра; его аэльвэрство стояло у самого края стены, сцепив за спиной руки. Стараясь не смотреть на пламя, порожденное тьмой, и вообще особо по сторонам не смотреть (в том числе и на полностью накрытый на двоих стол, гораздо меньший по размерам, чем тот, за которым мы завтракали), решительно направилась к нему.

– Амалии стало лучше, – низкий ледяной голос ударил в меня, на миг заставив остановиться.

Повелитель обернулся, и грудь словно пронзило копье, направленное рукой порождения глубинной тьмы, но потом стало легче дышать.

– Я рада, – ответила я, приблизившись и становясь рядом с ним.

Высота стен была такой, что у меня на миг закружилась голова, но с этим я быстро справилась. Гораздо быстрее чем с пугающим чувством, которое возникало всякий раз, стоило мне взглянуть на этого мужчину. Его волосы лежали так ровно, что создавалось чувство будто они действительно отлиты из раскаленного металла и даже ветер опасается к ним прикасаться. Пересилив и это странное ощущение, я вскинула голову и поинтересовалась:

– Это правда, что вам нужен от меня ребенок?

Если эти глаза могли стать темнее, они только что стали. Насыщенно-темными, даже зрачков не различить в чернилах глубинной тьмы.

– Кто тебе об этом сказал?

– А вы подумайте, – пожала плечами я. – Кто не рассыплется прахом у ваших ног, сообщив мне такие новости?

– Ирэя, – произнес он.

Примерно таким тоном, каким мог бы зачитывать смертный приговор, но порадоваться тому, что узнала имя рыжей, я не успела. Воздух справа от меня пошел рябью и изумрудным свечением, а спустя миг портал выплюнул на пол девицу, наградившую меня долговой отметиной. Выплюнул буквально: раскрасневшуюся, с растрепанными волосами и нагую.

– Как ты посмела? – Золтер смотрел на нее сверху вниз.

– Что именно? Немного пообщаться с твоей нареченной? – рыжая облизнула губы, совершенно не стесняясь того, в каком виде предстала перед нами.

Я же пыталась обрести дар речи, а когда его обрела, первым делом бросилась к столу и выдернула из-под посуды скатерть. Блюда посыпались на пол, часть повалилась друг на друга, но я уже подбежала к Ирэе.

– Возьми, – протянула даже не пытавшейся подняться девушке.

– О, это так мило, – она перехватила мое запястье. – Ты правда считаешь, что мне это нужно?

Вспыхнув, выпустила скатерть, отступила на несколько шагов и отвернулась. Лучше уж смотреть вниз, чем на… на это. Тот, кто вышвырнул обнаженную кузину на глаза посторонней женщины без малейших колебаний, и та, кого это совершенно не смущает… нет уж, пусть разбираются сами. Тем не менее унять бешено колотящееся сердце я не могла: если в Аурихэйме такие нравы, что ждет меня дальше?

Усилием воли заставив себя остаться на месте, вглядывалась в то и дело скрещиваемые шпаги молний, озарявшие черное как сама тьма, море, пыталась вернуть себе то, чего мне так не хватало в последнее время.

Спокойствие.

Получалось плохо.

– Если ты еще раз приблизишься к ней, – донеслось из-за спины. – Или скажешь хотя бы слово без моего дозволения, отправишься в подземелья.

– Правда? – голос ее не дрогнул, но короткая пауза выдавала с головой. – Отправишь меня на пытки из-за этой…

Голос рыжей оборвался сдавленным хрипом: резко обернувшись, я увидела, как вокруг ее шеи обвилась лента змеящейся тьмы, рассыпающей вокруг нее иссиня-черные искры.