Волшебный переплёт. Неизведанные миры (сборник) (СИ) - Коллектив авторов - Страница 25

Вернувшись домой, чародей обнаружил угасающую жену и несчастного сына. Отчего-то бессилие наследника привело его в бешенство. Он был резок и груб с ним. А потом вспомнил о яблоне и решил, не задерживаясь дома ни на день, отправиться на её поиски. След привёл его в Дремучий лес.

За спиной раздался треск. Чародей развернулся так резво, что едва не свернул шею, зато успел заметить мелькнувшего зверя — некрупного и, похоже, неопасного. Оставалось выяснить, кто он и почему не укрылся, как большинство животных, а украдкой последовал за путником, по-видимому, заприметив того ещё на опушке.

Поразмыслив, чародей повернул меч остриём вниз и засветил камень в навершии — малахит испустил мягкое бирюзовое сияние.

Любопытный зверь поднял мордочку с длинными ушами, и чародей признал в нём коловёртыша — редкое существо с дурной славой. Считалось, оно несёт с собой неудачу — в народе его даже прозвали предвестником беды. Но любой чародей знал, что этих созданий привлекают чары. Немудрено, что зверьки часто становились питомцами чародеев. Белофрона на заре обучения в Ордене даже звали Коловёртышем за его дар.

Неожиданный спутник смело вышел на свет: он был уже немолодым, о чём говорил обвисший зоб, растрёпанные кисточки на ушах и длинном вялом хвосте. Не считая вышеназванного, коловёртыши почти не отличались от обычных зайцев. Глаза с яркой янтарной каймой следили за сияющим камнем, украшавшим рукоять меча.

— Знаешь, в другой раз я бы тебя прогнал, — заговорил Белофрон, — но сейчас мне не помешает помощь. Лес большой, одному мне его долго придётся исследовать. А твоему чутью я бы доверился больше, чем собственному.

Он погасил камень и, присев, протянул свободную руку — зверь опасливо отпрыгнул назад. Тогда чародей потянулся к мешку за спиной, снял его и достал некрупную морковь.

— От этого-то ты не откажешься?

Зверёк дёрнул чёрным носом и осторожно подполз к предложенному овощу. Встав на задние лапы, он схватил морковь передними и принялся хрустеть, позабыв о чародее.

— Что ж, и мне пора перекусить, — Белофрон опустился на сухой клочок земли в основании многолетней сосны и стал копаться в запасах. — Надеюсь, мы не привлечём запахом других зверей.

Вынув свёрток с вяленым мясом и затвердевшим ломтём хлеба, он убрал остатки обратно. Рука коснулась журнала с записями, куда вносились важные сведения. Помимо прочего, между страниц были вложены посланные сыном письма, в которых тот передавал вести о состоянии матери и повторял её просьбу вернуться домой. Белофрон не хотел отвечать: боялся признаться, что до сих пор не нашёл яблоню, да и возвращаться не спешил.

— Я вернусь, как только разыщу живительное древо, — заявил в последнюю встречу чародей, не глядя на взрослого сына, и взобрался на лошадь.

— А что, если… если ты не найдёшь его?

Белофрон бросил на сына гневный взгляд и произнёс в сердцах:

— Я не ты, я не сдамся! И не успокоюсь, пока не найду способ одолеть смерть!

От угрюмых воспоминаний мужчину отвлёк зверёк, умявший морковь и приблизившийся за второй.

— Э, нет, хорошего понемногу.

Солнце клонилось к закату, отчего в лесу сделалось ещё темнее. Белофрон не надеялся отыскать древо до наступления ночи, но хотел пройти как можно больше, пока мрак не стал беспросветным. Продолжив путь, он следовал за странным манящим чувством, что звучал в голове назойливым шумом и заставлял шевелиться волосы на загривке. Коловёртыш двигался следом за чародеем вприпрыжку, сохраняя небольшую дистанцию, — в его движениях прослеживалась некоторая настороженность, как если бы зверёк имел горький опыт встреч с людьми, а потому побаивался приближаться вплотную.

Двигаться в кромешной тьме было крайне затруднительно — слабого сияния малахита не хватало, да и усталость брала своё. К тому же колдовское сияние могло привлечь нежелательное внимание. Белофрон решил прервать путь. Ночевать он предпочёл на дереве — выбрал крупный дуб, забрался на самую толстую ветку и устроился таким образом, чтобы не свалиться посреди ночи. На одной из ближних веток возникли глаза с оранжевым ободком. Как оказалось, коловёртыши отлично лазают по деревьям — видать, помогает длинный пружинистый хвост.

Белофрона разбудил странный звук, эдакий отголосок последнего вздоха: далёкий и едва уловимый. В носу запахло сыростью и тёплой влагой. Разлепив глаза, он обнаружил навострившего уши коловёртыша.

— Ты… ты тоже это почувствовал? — спросил взволнованно чародей.

Коловёртыш повёл носом, улавливая тонкие запахи, а потом резво рванул вниз по стволу старого дуба.

— Погоди!..

Превозмогая боль, сковавшую затёкшие конечности, Белофрон спустился с дерева и поспешил за зверьком, припустившимся в самую чащу.

В лесу светлело; слабый туман, окутавший подлесок, рассеивался; сотни тоненьких лучей пробивали лиственный полог, добавляя красок в единообразие дикого леса; живность умывалась росой, птицы пели, разбавляя звучной трелью шелест листвы и треск ветвей. В какой-то момент Белофрон поймал себя на мысли, что Дремучий лес ничем не отличается от всех прочих, в которых ему доводилось побывать. Разве что давало о себе знать странное ощущение, будто за ним следят. Даже сейчас, когда следовавший за ним коловёртыш уже выдал себя и бежал вприпрыжку впереди, казалось, что незримое око не отрывает от него взгляда.

Приходилось продираться через колючие заросли, преодолевать скрытые растительностью овраги — Белофрон поначалу бодро, а потом всё слабее размахивал мечом, прорубая себе путь. Было не до привалов и перекусов. Ещё меньше он беспокоился о шуме: главным было не упустить юркого зверька, поймавшего след.

Через пару часов коловёртыш ускорился, а потом выскочил на небольшую прогалину, посреди которой стоял старый, прогнивший от времени колодец с покосившимся навесом. Пока зверёк прыгал вокруг этого неожиданного строения, Белофрон переводил дыхание и размышлял: откуда здесь колодец и почему манящая неизведанная сила привела именно сюда?

Подойдя ближе, мужчина осмотрел тёмное дерево: местами оно было покрыто мхом, кое-где по срубу тянулся вьюн, сейчас представлявший собой сплетение сухих стеблей. Ворот был обмотан коротким отрезком верёвки, ведра рядом не находилось. Белофрон с опаской подошёл вплотную и заглянул внутрь. Любопытный коловёртыш запрыгнул на сруб и тоже взглянул вниз.

Дна было не видать. Чародей засветил камень в навершии меча и протянул руку в пространство верхней части колодца. Магическое сияние открыло взгляду заколоченное досками дно на расстоянии двух вытянутых рук.

— Кому это пришло в голову забивать колодец? — задумался вслух Белофрон и поглядел на зверька, будто тот мог ответить.

Что-то подсказывало, что отгадка там, внизу. Внезапная преграда заслонила взор, мешая увидеть источник манящей силы, но чародей знал, как разрушить эту преграду. Однако действовать не спешил. Перед ним стоял непростой выбор: нырнуть в неизведанные глубины или вернуться к поиску живительного древа. Первое манило неизвестностью — такой таинственной, такой привлекательной. Искушение было столь велико, что подавляло мысли о покинутых жене и сыне.

Поддавшись порыву, мужчина направил остриё меча вниз и заговорил на родном вингольском наречии — клинок засиял бирюзой. Коловёртыш с трудом удержался, чтобы не прыгнуть на источник сияния. Затем Белофрон отпустил рукоять — меч вонзился в дощатое дно. Сверкнула вспышка, и колодец пошатнулся. Дощатая преграда раскололась на части и ухнула вниз, а вместе с ней и чародейский меч.

Зажмурившись на миг, когда сверкнула вспышка, Белофрон распахнул глаза и уставился в глубь колодца. Внизу мерещилось зеленоватое сияние, веяло жаром. Голову наполнил дурман, лишавший воли. Прежнее ощущение, будто за ним наблюдают, усилилось многократно.

Не подчиняясь самому себе, чародей сел на край сруба, ударившись макушкой о навес, но даже не заметив этого, и перекинул ноги внутрь колодца. Коловёртыш взглянул на человека то ли с опаской, то ли с недоумением (поди пойми, что выражает морда диковинного существа), и даже попытался привести чародея в чувства, приблизившись и ударив лапами по руке. Но Белофрон будто бы не почувствовал прикосновения и в следующую секунду спрыгнул в недра колодца. Коловёртыш — за ним.