Звезданутые войны (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 15

Процедура передислокации на узловую станцию заняла около часа. Герман не сачковал, станции не пропускал — останавливался на каждой и устраивал тотальный геноцид населению. «Мирное» население пока, слава богу, не попадалось — на каждой из станций десантников ждали бойцы. Но и то, под конец миролюбивые киннары начали как-то странно посматривать на самоназначенного командира. Высказаться решился только Дин, видно, на правах старого знакомого:

— Герман, мне не нравится то, что мы делаем. Это хладнокровное убийство. Они ведь не могут нам толком сопротивляться!

— Мне тоже не нравится, — с готовностью ответил парень. — Такое понравиться может только психопату. Но у нас всего два варианта: либо мы начинаем их гуманно брать в плен, после чего обязательно вязнем, получаем какой-нибудь бунт, и нас всех жрут. Ну, а второй — тот, который мы и претворяем в жизнь. Лично мне ваши жизни дороже, чем жизни всех кальмаров во вселенной, поэтому приходится делать такие вот неприятные вещи. Мы вот сейчас доберёмся до узловой станции, и разойдёмся. И тогда тебе тоже придётся выбирать. Я очень надеюсь, что ты выберешь правильно. На всякий случай напомню — ваших сограждан с нескольких планет, между прочим, совершенно гражданских, и абсолютно мирных, уже схарчили. Видел я тут в прошлое посещение один ресторан…

Дин замолчал, переваривая совет, а Герман искренне понадеялся, что и Дин, и остальные, кто слышал его объяснения, в будущем смогут принять правильное решение.

— Напрасно мы решили напасть сразу на несколько планетоидов, — озабоченно сказала Тиана на личном канале, — Здесь-то мы справимся, а вот как остальные…

Герман промолчал. Он и сам с момента высадки думал о том же.

Узловую станцию с налёта зачистить не удалось. Сунулись передовым отрядом в пятьдесят человек, а потом Тиана, сидевшая за рычагами в кабине машиниста, едва успела затормозить — такой шквал огня встретил их на подходе к станции. Пришлось в срочном порядке отступать. Пока думали, как действовать, противник перешёл в наступление — радары скафандров показали быстро приближающийся поезд. По какому-то наитию Герман не стал дожидаться, когда он покажется — начал стрелять, едва на карте появилась метка. Сначала присоединилась Тиана, потом и другие десантники. Теперь уже киннары устроили наступающим огненный шквал. Точнее, споровый. Вот только в поезде оказались не кальмары. Переднюю часть поезда выстрелами разворотило так, что колёса отвалились — это и спасло десант. Рвануло так, что Германа с Тианой и тех, кто стоял напротив выхода из тоннеля, швырнуло на спину и протащило несколько десятков метров. Это притом, что атмосферы в тоннеле не было — хватило силы самого взрыва. Когда пришли в себя, выяснилось, что дальше дороги нет — тоннель перегораживает завал.

— Скажи, командир, как ты догадался, что там взрывчатка? Если бы это были кальмары, было бы логичнее впустить поезд на станцию, и уже потом расстрелять, — Дин упорно продолжал учиться, даже в такой ситуации. Герман, в принципе, одобрял такое стремление к знаниям, вот только время неподходящее.

— Не знаю. Наверное, потому что моллюски — не идиоты. С чего бы им отправлять на верную смерть поезд с бойцами? Однако они начинают проявлять выдумку, это плохо.

Лежневу сейчас было не до внезапно проявившейся фантазии противника. Парня беспокоил образовавшийся завал. Наверняка его можно как-то обойти — теми же боковыми тоннелями, например. Планетоид источен ходами очень густо — можно даже не сомневаться, что добраться до нужной точки можно и в обход. Только времени нет.

Осмотрели завал. Дела оказались не так плохи, как казалось сначала — в основном энергия взрыва прошла по тоннелю.

— Если потратить немного взрывчатки, мы вполне можем разбить завал, — вынес вердикт профессиональный подрывник Гил. — Тяготение здесь невысокое, много усилий не потребуется.

— Герман, сейчас у нас, конечно, ты командир, но мне что-то не хочется прорываться дальше именно здесь, — сказала Тиана. Девушка воспользовалась личным каналом, чтобы не демонстрировать остальным несогласие между командованием. Впрочем, никакого несогласия не было:

— Да тут и ежу понятно, что туда лезть не стоит, — согласился парень. — Готовая ловушка ведь. Пока мы туда пробираемся, они оставшуюся часть туннеля заминируют, и как мы туда залезем, нас просто похоронят.

— Ребята, пришло время расходиться по сторонам, — признал Герман. — Жаль, что раньше, чем планировалось, но сами видите — дальше никак.

— Почему? — не понял Гил, и к нему присоединилось ещё несколько голосов. Герман повторил свои соображения про ловушку, и продолжил рассуждать:

— Значит, идём техническими тоннелями. Пока держимся всё равно вместе — красные и зелёные разойдутся после того, как нам откроются прямые дороги в нужные части шарика. И ещё раз напомню — забудьте о своём гуманизме неуместном. Сейчас не только ваши жизни на кону, а всей киннарской цивилизации. А может и всего человечества вообще.

Герман говорил, а на душе у него было тяжко. Разделяться было откровенно страшно — ну не выглядели десантники, как люди, готовые к самостоятельным действиям. Впрочем, до этого было ещё далеко. Нужно было сначала найти хоть какие-то тоннели на той станции, где на данный момент собрались десантники.

«Как же хорошо, что они эвакуировали мирное население», — думал Герман, пробираясь к техническим выходам. Не то чтобы идти приходилось по колено в крови, но трупов в просторной пещере было много. Все — солдаты, в скафандрах. Если бы это были какие-нибудь гражданские в обычных нарядах, было бы тяжело даже Лежневу. Что уж говорить о киннарах! «Этак можно и до бунта дойти. Просто откажутся подчиняться, скажут, что не собираются участвовать в кровавой бойне, и всё. Можно будет собираться и тащиться назад. Как же я не люблю пацифистов!» Даже на лице Тианы, когда она оглядывалась на парня, были видны следы раскаяния и чувства вины. Девушка явно всё понимала, но ей было тяжело. И это после всего, что она увидела. После того, как узнала, что кальмары разводят на фермах разумных существ и лично с этими разумными пообщалась. Остальные и вовсе поглядывали на командира осуждающе. «Хорошо, когда есть злобный, ответственный за всё дяденька, которого можно обвинить в трудных решениях, — раздражённо думал Герман, — Ну ладно, обвиняйте. Мне-то наплевать. Лишь бы Тиана на свой счёт не приняла».

Вышли в техническую часть станции. Отсюда отходило сразу три тоннеля, два из них, вроде бы, в нужную сторону.

— Ну вот и ладно, — пробормотал Герман. — Зелёные идут со мной в левый, красные — в правый. Дин, у красных ты за старшего.

— Почему я? — не замедлил спросить старый знакомый.

— Потому что вопросы задавать не стесняешься и пытаешься учиться, — честно ответил Лежнев на общем канале. — Остальным, такое ощущение, пофигу — только и делают, что молчаливо меня осуждают. Чистоплюи нашлись, тоже мне!

— Я тоже осуждаю, — честно сказал Дин.

— Да пофиг. Задолбали. Знаете поговорку: критикуешь — предлагай. Вот кто предложит способ обезвредить планетоид, не устраивая полноценного штурма всеми наличными силами, да так, чтобы сохранить жизни не только солдат, но и кальмаров — вперёд. Я немедленно сложу с себя полномочия, и буду делать то, что скажете.

Предложений не последовало.

— Тогда засуньте своё осуждение в задницу, — просто предложил Герман. — Всё, расходимся. И не дай бог кто-нибудь потеряется!

— Это какой бог? — уточнил опять-таки Дин на личном канале. — Омниссия?

«Твою мать, уже и здесь это откуда-то появилось, — ужаснулся Герман. — Вот ведь какая штука — религия! Как газ — занимает весь предоставленный объём. Только в данном случае — все предоставленные мозги, особенно если до этого в них религии не было».

Отвечать он не стал, только выругался грязно. Неприятные предчувствия не располагали к философским разговорам. Причём предчувствия совершенно особого рода — Герман не ждал какой-то беды, он боялся проблем с десантниками. «Сейчас кто-нибудь наткнётся на гражданских, откажется их убивать, начнёт просить, чтобы их взяли в плен…»