Я не люблю убивать. Часть 1 (СИ) - Машуков Тимур - Страница 19

Так уж задумано Творцом: охотник ищет зверя, находит и выпивает из него жизнь. Я сожрал тысячи вампиров. Я выпил тонны литров крови из вампирш. Потому что я сам зверь, коих на земле совсем мало. А ещё говорят, что человек царь природы. Нет, братцы, охотники на вампиров — вот кто самые настоящие хозяева планеты.

— Клянусь, начальник, я чистый, — бормотал Горан.

Но глаз у него всё-таки дёрнулся. Это был нервный тик — от страха: а вдруг этот сумасшедший Гриша, сейчас найдёт что-нибудь и без слов оторвёт сначала руки, затем ноги, а потом вырвет сердце?

Где-то я читал, что акулы чувствуют кровь за полтора километра. Говорят, что волки различают двести миллионов оттенков запаха и чуют добычу на расстоянии в три километра. А я не рыба и не волк — я намного опаснее, сильнее и совершеннее!

— Последний год ты не нарушал закон, — вынес я вердикт, вытерев каплю крови о белый рукав его спортивного костюма. — Ты что, Горан, в веганы записался? Или сдулся?

— Нет что вы, — облегченно улыбнулся вампир. — Я принимаю разработанные нашим кланом заменители топлива — и лишь по праздникам пью кровь баранов… ну или овец. О человеческой крови даже не думаю. Да и времени нет на эти глупости.

— Молодец! Складно поёшь! — похлопал я по плечу вампира. — Дисциплина превыше всего! Так ведь, зверёныш?

Вообще, два представителя самых крупных кланов Москвы прибыли на бывший завод, совершая некий реверанс учтивости — так сказать, визит вежливости и не более. Обвинения им не выдвигались, никто из членов кланов не подозревался в преступлении. Горан и Ахета отбывали здесь номер, без обязательного сольного выступления. Вампир с ухмылкой терпел мои нападки; он действительно держался молодцом. А вампирша всё бросала томные взгляды на меня и трясла титьками.

— Слышь, зубастый, — обратился я к Горану, — топай ты от греха к Сергею Петровичу. Он тебе всё с радостью разжуёт, чтоб ты зубки свои не попортил.

Вампир нервно завертел головой, посматривая на солнце. Вампиры не боялись светила. Сказки всё это. Мол, ожог, пепел и прочее.

Горан потоптался на месте. Он явно хотел что-то сказать ещё, возможно, извиниться: ты, мол, Гриш, вроде как не обижайся… я вроде как, очень уважал Бенце и потому готов на всё. Ты токмо клизму мне не вставляй, а так я на твоей стороне. Будь уверен, Гриша.

Ага, сейчас! Зауважал он охотника!

Бенце Вайда таких как он не щадил и резал на ровные кубики. Иначе расплодились бы вампиры по земле, что беда и горе людскому роду.

— Чего ты на него взъелся? — шептала мне на ушко Ахета. — Пойдём посмотрим местные достопримечательности… И расскажешь мне сказку на ночь. Как прежде… Помнишь, как мы с тобой в Ялте? Море, звёздная ночь, вино. Только ты, и я, Гриша…

Вот зараза! Знает, как меня отвлечь. Я, конечно, переживал гибель Бенце Вайда, но за тысячелетнюю жизнь давно свыкся со смертями. Кого я только не хоронил, с кем только не приходилось прощаться. По всей Европе моих жён десять кладбищ. Хорошо хоть детей у меня нет. Здесь повезло.

Молодой маг, что-то увлечённо рассказывал Горану. Ахета ждала приглашения.

— Пошли, голуба моя, прогуляемся, — предложил я.

Вампирша заправила волосы за аккуратные ушки и мило улыбнулась.

Мы шли и молчали. Затем мне приглянулось ещё крепкое здание, на стене которого, был выложен в два этажа красным кирпичом голубь и надпись над птичкой — Черновцы 1978.

Я взял вампиршу за руку и потянул в проём, где всё ещё висела дверь на одной петле.

Мы вошли в длинный коридор. Там было сумеречно. Как говорится, темнота — друг молодёжи. Особенно, если этому юноше тысячу лет.

Я по сию минуту ощущал вкус вампирской крови и чудовищное возбуждение. Схватив Ахету за горло, я прижал её к стене.

— Охо-отник… — простонала вампирша. — Охо-отник… — томно хрипела она.

Сверкнули клыки. Ахета скалилась и рычала. Она всегда была такая неудержимая, страстная и жуть какая развратная.

Я забрался к ней под юбку. Меня встретил неприлично мохнатый зверёк, словно я сунул руку в кроличью шапку. Волосы были мягкие, нежные. Я сжимал их в кулаке, будто в бою схватил за чуб своего врага и тянул мохнатую вниз. И никакой магии — ни грамма, только звериная страсть и желание секса.

— Где твои трусы, волчица? — зачем-то спросил я, уже слыша ответ; она знала к кому едет на встречу, и предвидела страстное проникновение.

— Трусы я оставила в машине, — зашипела вампирша. — Твой молодой маг сейчас стоит и смотрит на мои трусики. Я чувствую, как он возбуждается. Возьмём его к нам на поруки?

— Повернись! — приказал я.

Ахета прижалась лицом к стене, а если точнее, то к агитационному стенду, на котором крепились выцветшие картинки и написана шариковой ручкой медицинская статья.

Я чуть откинул голову назад и прочёл: «Гонорея — это венерическая инфекция, вызывающая поражение слизистых оболочек…»

— Что ты медлишь, охотник! — рычала Ахета. — Бери меня скорее! А то отдамся молодому магу… Уж он медлить не станет…

«Б..ть! Мы в медпункте, что ли?» — задирая юбку, понял я.

Потом расстегнул ремень, штаны упали сами.

Она чуть расставила ноги, прогнулась и стала помогать.

Я работал — двигал тазом всё быстрее. Одной рукой держал её за шею, второй ласкал.

Ахета любила спонтанный секс. Она не играла, не притворялась, когда стонала, иногда называя меня — то охотником, то псиной.

На второе я не обижался. Потому что каждый охотник отчасти гончая собака.

— Твоего Бенце убил Драгуш, — прошептала она, не найдя лучшего момента, сообщить эту новость. — Драгуш — тварь! Найди его и убей, Гриша!

— Найду и убью. Обещаю! — ускорился я.

Когда происходит проникновение, оно же — сеанс ЛКН — я не теряю голову. Да, скрывать не стану: мне приятно, и я получаю огромное удовольствие от процесса, но охотник всегда должен быть готов к бою… и к прочим неприятностям.

В том момент, когда до финального выплеска семенной плазмы оставалось всего полминуты, в моих штанах, которые свалились до колен, тревожно зазвенел телефон.

Я ускорился ещё. Затем стал ещё быстрее, резче, а телефон всё звонил и звонил, — и мелодия пиликала какая-то мерзкая.

— Айн момент, — снова перешёл на немецкий я, и немного присев, потянулся к карману штанов.

Ахета — она просто красавица! Вампирша приседала со мной синхронно, словно мы танцевали странный танец.

Я еле достал телефон, в последний момент чуть не уронил его. И когда уже нацелился нажать на зелёную трубку, он отключился.

— Закончи, что начал! — подталкивая меня, сквозь зубы, а скорее, клыки, зло зашипела Ахета.

Зажав в руке телефон, я послушно возобновил сеанс проникновения и снова схватил свободной рукой её за шею.

Вампирша заскрипела ногтями о стенд, срывая старую картинку прыщавого юноши в профиль, а я опять прочитал несколько информационных строк о страшной болезни под названием гонорея.

Ахета застонала. Движения её стали плавные, терпеливые. Она старалась для меня. Я тоже старался, но телефон не давал нам расслабиться и снова тарахтел на весь тёмный коридор, в котором не ступала нога живого существа уже лет тридцать.

— Да ответь ты уже! — выкрикнула Ахета, и я почувствовал, как она вся сжалась.

Я взглянул на экран, с которого мне подмигивала Зоя.

«Как ты не вовремя, звезда моя», — подумал я, но вызов всё-таки принял.

— Привет, родная. Что-то случилось?

— У нас хорошие новости, — послышался голос Зои.

— Да неужели? — продолжал двигаться в экономном режиме я.

— Наш парень с Фабрициуса оказался тем, на кого мы делали ставку. Я не ошиблась, Гриш.

Я даже ускорился, но хватку на шее ослабил.

— Зойка, что ли? — повернув голову, брезгливо смотрела на меня Ахета.

Я приложил палец к губам.

Но вампирша остановилась, выпрямила спину и резко повернулась ко мне лицом. Она будто ревновала. Но я точно знал, что она сейчас элементарно играет как в театре — в таком театре, где актёры пьют и кривляются в пыльных коридорах, и готовы вцепиться друг другу в горло. Причём, играла она — так себе. Больше выёживалась.