Пробуждение (СИ) - Гриб Роман - Страница 4

— Хорошо, допустим. Но вообще, нафига вам души?

— Сила. Можно поглотить душу слабее своей, и стать сильнее. А можно взорвать душу, и высвободить накопленную в ней энергию. Чтобы ты представлял… Если взорвать душу простого, средненького обывателя и превратить ее в огонь, то можно получить взрыв примерно с Хиросиму. А душа типа твоей, это где-то пять Хиросим.

— А твоя душа? — невинно поинтересовался я.

— Ну-у-у-у… — задумчиво протянула девушка. — Думаю, половину нашей области можно испепелить.

— Что же тогда магам мешает просто убивать каждого встречного и забирать их души? Зачем все эти хитрости с какими-то там неприкаянными?

— Статья сто пять уголовного кодекса мешает. — в голосе Кати скользнули нотки издевательского тона. — С чего ты взял, что на магов законы не действуют? Это такие же люди, с чувством морали, социального долга и прочего, что не позволяет обществу оскотиниться и скатиться в анархию. А эпоха богов-самодуров закончилась тысячи лет назад.

— А чужие души, значит, эта мораль им жрать позволяет?

— Очень философский вопрос. — вздохнула собеседница и подняла глаза к потолку. — Кому позволяет, те жрут. Кому не позволяет — не жрут, и не ловят. Я ж и говорю — у НАС можно выбрать. И вообще, именно поэтому Наставник и предпочитает охоту на неприкаянных. Они слишком сильные, чтобы распасться естественным путем, и слишком злые, чтобы переродиться. Вот и ходят эти души призраками, из живых энергию тянут. Болезни вызывают, смерти. Таким даже если дать переродиться, то кроме социального паразита, и не получится ничего. Давно проверено.

— Ладно, допустим. — немного подумав, я продолжил допрос. — А почему маги прячутся, если такие сильномогучие? Почему нет официальных магических академий там, не знаю… Институтов? Корпораций.

— Потому что большинство обывателей — беспросветное быдло. — без единой нотки презрения в голосе Катя пожала плечами. — Они боятся всего, что не могут понять, и их сила — в количестве. Чего далеко ходить — дураки нынче даже ученых уже шарлатанами называют просто за то, что своим скудным умишком их работу понять не могут. Вангую — скоро сжигать начнут, как магов в свое время. Стадия презрения уже началась. Так что гораздо легче просто отводить взор, как в старые-добрые, и жить в свое удовольствие. Вообще, ты удивишься, когда сможешь увидеть, сколько на самом деле вокруг магов. То есть, если сможешь.

— Почему «если»?

— Так ты же еще не согласился.

Дальше свой обед я доедал в тишине. Катя никуда не спешила уходить, но дала мне погрузиться в свои мысли. Она просто увидела, что я задумался, и залипла в смартфон, не надоедая разговорами. О чем я думал? О заказе, на который мне нужно идти и не хочется опаздывать. Не люблю я этого, знаете ли. А вся эта магия-шмагия, да еще именно в тот момент, когда я крышей двинулся… Я бы поговорил об этом, когда мозги на место встанут.

— Да, само собой. Можешь хоть сколько думать, я не спешу. — не отрываясь от экрана мобильника, ответила девушка, когда я озвучил эти мысли. — День, год, до пенсии. Но знай, после смерти ты скорее всего станешь неприкаянным, так что даже тогда у нас есть шансы встретиться. На, запиши.

С этими словами она также, не глядя на меня, положила передо мной на стол визитку.

— Тут мыло и телега. — пояснила Катя. — Телефон не дам, не заслужил.

— Ну хоть не мыло и веревка, и на том спасибо.

Я взял визитку и осмотрел ее. Ничего необычного. Кусок картона, с одной стороны просто серый фон. С другой стороны две строчки: Е-мейл и ссылка. Да, визитка недешевая — плотный материал, и заламинирована как следует. Но никаких изысков, логотипов и даже имени.

— Да, и еще. — также, не отрываясь от телефона, добавила девушка. — Душелов сказал, что ты сантехникой занимаешься. Так что мне придется с тобой идти. И, пока таблетки не заработают толком, то всю неделю с тобой на работу мотаться. И видимо, домой к тебе зайти, проверить. Квартиру, как я поняла, ты снимаешь? На таких часто нечисть заводится, а ты к такому сейчас особо уязвим.

— Ну попробуй. — с усмешкой ответил я ей. — Но хозяйке сама будешь объяснять, кто ты такая.

— О, если я захочу, она меня даже не увидит. — отмахнулась Катя и убрала телефон. — Вот, смотри фокус!

С этими словами она встала и пошла на кассу, где расплачивался за кофе новый посетитель, мужик средних лет. Ну, почти расплачивался. Просто достал кошелек и, держа его в руках, интересовался, сколько он должен. Моя новая знакомая просто подошла к нему и без особых проблем забрала портмоне из руки мужика. Тот отдал его, словно только этого и ждал стоял.

— Так, а куда я кошелек засунул? — озадаченно принялся хлопать себя по карманам посетитель.

Катя же раскрыла свою добычу, вынула всю наличку и вложила пустой кошель обратно мужику в руку.

— О, блин. — мужик озадаченно потер щеку. — Знаете, а давайте два кофе, че то я совсем не выспался. Да что такое⁉

Это он обнаружил пропажу денег. Катя же тем временем сложила добытые купюры и вложила их в нагрудный карман несчастному, потом взяла его за руку и положила сверху на карман.

— О, слава богу. — кофеман облегченно вздохнул. — Я уж думал, все, потерял.

— Хороший фокус. — кивнул я вербовщице, когда та вернулась к моему столику. — Вот люди офигеют от вашей актерской игры, когда камеры смотреть будут.

— Да уж, камеры в свое время доставили проблем, было дело. — с нотками ностальгии в голосе ответила она. — Но сейчас мы научились. Если маги хотят, то камера перестает писать в обывательском диапазоне. Маги запись увидят, а простой человек — только черный экран. Не веришь. Включи камеру.

Она была права. Я не верил. В текущий момент я думал, что это какой-то мегарозыгрыш, хотя еще и не придумал, кому для этого может понадобиться снимать целое кафе и пичкать его актерами. К тому же, у дверей не было ни одного швейцара, который бы отгонял неподставных людей. Поэтому я достал свой смартфон и навел на Катю камеру. На удивление, изображение на экране и в самом деле пропало, когда она щелкнула пальцами.

— Что, пока ты сидел у доктора, тебе на телефон закачали вирус? — с изрядной долей сарказма прокомментировала девушка мой открытый рот, и камера вновь начала работать. — Ладно, давай так. На улице укажешь на любого прохожего, на нем покажу. Лучше уж думай, что я глюк, чем шарлатанка.

— А зачем тебе вообще нужно что-то мне доказывать? — поинтересовался я.

— Ты же не думаешь, что я БЕСПЛАТНО этим занимаюсь? — Катя посмотрела на меня, как на дурачка. — Я не собираюсь тебя уламывать, искушать, заставлять и все такое. Повторюсь, это не наши методы. Но если ты согласишься на обучение, я получу свои бонусы. И шанс их получить выше, если твою душу не сожрут канализационные бесы или сдуревший барабашка.

— А че, барабашки правда существуют?

— Да там чего только не существует. — поморщилась Катя. — Иногда даже завидую невидящим… Так. Ты идешь работать? Время не поджимает?

С этим она была права. Время, к которому мы с хозяйкой договорились, уже подходило. Благо, тут идти — дом обойти. Так что успевали даже над прохожим поиздеваться. Но для начала ведь нужно выбрать жертву! И тут такая удача. Подвыпивший мужичок. Ну, как — подвыпивший… Капитально ужравшийся. Почему я считаю это удачей? Ну, мне кажется, что пьяного актера не наймут. Одно дело, когда какая-нибудь именитая звезда в каком-нибудь большом Московском театре прибухнет — на такого посмотреть идут не ради актерского таланта, а потому что морда знаменитая. А в массовку… Я бы не взял, если б такой розыгрыш устраивал. Алкаши работу запарывают чаще. Да и судя по выражению Катиного лица, этот выбор был весьма неплох.

Проворчав «ну ладно», девушка с кислой миной направилась к шедшему временами явно на автопилоте мужику. При этом алкаш остановился и принялся обеспокоенно крутить головой, а лицо Кати подернулось охотничьей мимикой. Ну, знаете, типа глаза сузились, губы сжались. Как будто это был ее муж, который поклялся не пить, но пришел домой в четыре утра с огромным лифчиком вместо шапки на голове. Что там творилось с ее лицом дальше, я уже не видел, со спины. А вот мужичок чего-то сильно разволновался и даже очнулся, широко открыв глаза. Растерянно покрутив головой по сторонам, пьянчужка неожиданно развернулся на все сто восемьдесят градусов и, почти не качаясь, побрел обратно.