Дикий мед - Мэйджер Энн - Страница 22

• Предыдущая
• 22/26
• Следующая

Не говоря друг другу ни слова, они начали сбрасывать оставшуюся одежду и нагие легли на пушистый ковер, разостланный здесь же, возле лестницы. Он навалился всей мощью своего мускулистого тела, источая пыл, ненасытно впиваясь в ее губы.

Она застонала, когда он дерзко сжал ладонями ее груди, когда начал покусывать соски, рассыпать жадные поцелуи по всему телу, чувствуя ответное возбуждение.

Даже перед тем, как он стремительно вошел в нее, увлекая в бездну своей страсти, она знала, что ничего подобного ей не суждено будет испытать впредь.., что она сейчас теряет навсегда частичку себя, что растворяется в его власти.

Его испепеляющая страсть тем не менее сулила ей воскрешение.

До этой ночи, до появления этого человека она толком не сознавала, кто она такая и чего хочет.

Теперь наступало прозрение самой себя.

Она теперь понимала, что, кроме Джошуа, все остальное не имеет для нее значения.

Она трепетно содрогнулась, с силой прижалась к нему, выгнув тело, уткнулась в его грудь и исторгла восторженный стон.

Прикасаясь к его вспотевшему сильному телу и не переставая постанывать, Хани задавалась вопросом, потрясен ли он так же, как она.

Она мысленно напомнила себе, что он мужчина, у которого было много женщин — женщин гораздо более привлекательных, чем она, нетребовательных женщин, не находившихся в родстве с его заклятыми врагами. У Джошуа суровый, тяжелый нрав. Она, вероятно, сглупила, возмечтав исправить его, уверовав в то, что ее любовь смягчит его сердце. Как он может возненавидеть ее, узнав правду!

Но эту ночь она заберет с собой. И ни при каких обстоятельствах не станет сожалеть о прошедшем.

И все же.., ей стало еще страшнее, чем раньше.

Когда он погрузился в сон, она долго лежала рядом. Лишь забрезжил рассвет, Хани поднялась и укрыла его одеялом.

Медленно оделась, понуро спустилась по лестнице на первый этаж. О, если он узнает, кто она, его расположение обернется гневом.

При первом же взгляде на декорированный бархатом и бриллиантами прилавок ювелирного магазина Джошуа уже знал, что хочет купить большой изумруд. Потому что этот драгоценный камень идеально подходил к ее глазам.

— Сколько? — спросил он у демонстрировавшей изделие продавщицы.

Когда та назвала умопомрачительную цену, он и глазом не моргнул. Просто вытащил кредитную карточку.

Обычно он покупал ювелирные украшения, чтобы преподнести их в качестве прощального подарка.

Но это имело другую цель.

А все потому, что женщина, для которой он его покупает, отличается от других.

Воспоминания об эротической сладости прошедшей ночи, о том, как она трепетала, когда он вошел в нее, вызывали томление. Он не понимал, какова власть Хани Родригес над ним, но было ясно — жизнь без нее несносна.

Ненависть улетучилась, его захлестнуло новое мощное чувство, которое с трудом поддавалось определению.

Он знал, что попросит ее выйти за него замуж.

Кольцо для помолвки было в кармане, когда Джошуа бодро направлялся к отелю Уатта с подготовленными Миднайтом бумагами. Оставалось еще несколько деталей, которые следовало обсудить с Эстеллой Уатт, прежде чем он согласится продать находящиеся у него акции.

Он задержался на ступеньках перед входными стеклянными дверями огромного отеля. Дюжина флажков с символикой фирмы Уатта красовалась на флагштоках. Он с трудом заставил себя не замечать их и продолжить путь в отель, некогда составлявший гордость и радость его отца. Вспомнилось, как он давным-давно вот так же поднимался по лестнице в его офис, почтительно приветствуемый служащими.

Но более отчетливо вспоминался Уатт, скупивший акции, уничтоживший отца, его мать, его жизнь.

Сколько же лет он жил в надежде отомстить!

Однако это все в прошлом. Сегодня прошлое теряло свою силу.

Джошуа уже собирался войти в отель, когда вдруг заметил огромную, легкоузнаваемую машину, припаркованную на маленьком пятачке в нескольких ярдах от основной стоянки.

«Бомба».

Он опять спустился по ступенькам и улыбнулся ее манере припарковывать автомобиль. Хани, должно быть, где-то поблизости.

Он забыл обо всем и поспешил к «Бомбе».

Как всегда, она была не закрыта и переполнена всяким утилем. Ему, вероятно, придется нанять пару служанок, которые следили бы за порядком, закрывали дверцы, включали сигнализацию.

Когда он закончит все формальности с Эстеллой Уатт, то вернется сюда, чтобы дождаться Хани и просить ее выйти за него замуж.

Но когда он снова подошел к отелю, Хани спускалась по лестнице. Она замерла на третьей ступеньке, побледнела, охваченная испугом.

Теперь он наконец-то вспомнил, почему ему так долго не давала покоя ее улыбка. Наконец-то понял, кто она.

Та самая Сесилия Уатт, которую он повстречал в больнице.

Хани приблизилась к нему, но он отшатнулся.

Достаточно было лишь один раз взглянуть в его глаза, чтобы протянутая для рукопожатия рука замерла.

Господи, с самого начала она знала, кто он. Она чувствовала, что имеет над ним определенную власть, уже тогда, в момент их первой встречи, знала, что может смягчить его характер, и воспользовалась своей властью. Для этого она стала более привлекательной, приблизилась к нему и заманила в ловушку.

Все, что она делала, все, что говорила, было заведомой ложью. Он влюбился в нее как дурак.

Грубо схватив ее за руку, он повлек Хани вниз по ступенькам.

— Джошуа, что случилось?

— Ты хочешь знать, что произошло? Скажи мне свое имя — Сесилия? Или ты используешь, или используют тебя. Она предупреждала его, что не отстанет. Свою игру она провела искуснее.

— Ты была хороша! Чертовски хороша! А выступление прошлой ночью просто великолепно! Не мудрено, что сбежала. Уверен, от смеха долго не могла уснуть.

Крупные слезы покатились по ее щекам.

— Нет. Я люблю тебя, Джошуа. Я действительно люблю тебя!

Не может быть!

— Ты говоришь это для того, чтобы получить все, что желаешь. Я был дураком, поверив тебе.

Она сняла солнцезащитные очки. Ее наполненные слезами глаза были огромными и выражали страдание, которому можно было бы поверить, если бы все это не было игрой.

Он схватил ее дрожащую руку и сунул в нее бумаги, подготовленные Миднайтом.

— Вот тебе и оплата за труды. — Потом быстро достал из кармана черную бархатную коробочку. А вот еще кое-что. Я всегда одариваю женщин, с которыми сплю, а потом расстаюсь. — Сердитое лицо потемнело от злости, голос стал неузнаваемо колким. — Я заплатил гораздо больше, чем обычно, ну и пусть. Радуйся. Ты это заслужила… Хани.

Она побледнела, в глазах потемнело. Она рванулась к нему. Побоявшись, что она сейчас рухнет, он поддержал ее.

— Джошуа, нет… Ты не прав. Пожалуйста, поверь мне.., я.., прошлой ночью я хотела во всем признаться, но боялась это сделать. Позволь мне объяснить.

— Мне наплевать на твои враки. Я собираюсь уничтожить твоего отца. — Джошуа почти сипел. Но знай, тебя мне хочется уничтожить еще больше.

Он резко развернулся и ушел.

— Джошуа, пожалуйста… — звала она в отчаянии, но слезы мешали говорить.

Когда она опять с болью выкрикнула его имя, ему показалось, что что-то царапнуло его сердце, как будто крючком зацепили за мягкую ткань и резко рванули.

Самым трудным было уходить от нее прочь.

Черный огонь пожирал душу Джошуа. Ему казалось, что он уже миновал ад, но сейчас было еще хуже. Демоны, терзавшие его раньше и возбуждавшие все дурное, слетелись разом.

Он не брился два дня. Он не приступал к работе. Он только пил.

Не то чтобы виски помогало. Спирт лишь разжигал ненависть, бередил боль, обостряя недовольство собой.

Ему хотелось возненавидеть Хани. Нет, Сесилию! Ему хотелось ненавидеть себя, поэтому он начал утро, откупорив наиболее крепкий напиток.

Однако спиртное оказывало обратное действие он желал ее все больше. По какой-то причине Миднайт избрал для приезда именно этот день (или, скорее, вторую половину дня), когда алкогольный туман слегка рассеялся, а ненавистное желание видеть ее обострилось. Джошуа приветствовал Миднайта приказом прибегнуть к любым действиям, лишь бы раздавить Уатта и Сесилию.

• Предыдущая
• 22/26
• Следующая