Вернуть Боярство 8 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 5

За залпом молний антимагии последовала вторая, основная волна — синие молнии, с насыщенным, густым вкраплением желтого и золотого цветов в каждую из них. Первые разгоняли и без того быстрые чары до огромных, нереальных скоростей, вторые — усиливали до предела возможного. И как раз этот удар стал тем, что переломил ход безнадежно проигрываемой схватки…

Десятки вражеских бойцов разом начали изжариваться прямо в своих доспехах, запекаясь словно в духовке. И при этом речь шла не только о рядовых — горели и гибли так же и Адепты, и Мастера, и даже парочка самых нерасторопных Младших Магистрах… Попытавшийся защитить своих подчиненных один из Старших Магистров тут же поплатился за смену вектора внимания — жадные щупальца из Воздуха и Тьмы обвили заоравшего от ужаса чародея, что посмел отвлекаться от их боя.

Вереща от страха, маг окутался слоями густой, разноцветной жидкости, капли которой играючи прожигали дыры в явно зачарованном камне дворца Второго Императора, разрушая щупальца — и на секунду даже показалось, что он сумел спастись.

А в следующий миг его голова, отсеченная струйкой тонкого, невероятно сжатого воздуха, посланного Петром с лезвия сабли, покатилась по камням пола. Нет, вы не подумайте — сильный чародей шестого ранга сразу от такой раны не помрет, у таких под рукой всегда найдется какая-то привязанная к его ауре побрякушка на подобный экстренный случай, ну или собственноручно сплетенные и наложенные на себя чары… Вот только в данном случае это роли не играло.

Обезглавленное тело, что по всем законам божьим и человеческим должно было рухнуть, фонтанируя кровью из обрубка шеи, шагнуло к откатившейся голове и взяло её на руки, явно намереваясь насадить обратно туда, откуда её столь бесцеремонно сняли — словно шапку какую или шлем, ей-богу… Вот только тварь, дорогу которой открыли Смолов и его элементаль, столь удобной возможности упускать не собиралась — а потому оплетенное щупальцами обезглавленное тело с той самой головой в руках, беззвучно распахивающей рот в попытках заорать от ужаса стремительно затянуло в магический портал.

Мои чары выдохлись, истребив половину противников, и я рванул из ножен Меч Простолюдина — сейчас нужно было, не считаясь ни с чем, перебить как можно больше чародеев старших рангов, и тогда конкретно здесь, в этой части дворца, победа будет за нами.

Первый выбранный мной враг, чародей в щегольски сверкающих, чистейших доспехах, как раз замешкался, помогая раненному товарищу в ранге Мастера. Наверное, его возлюбленная, вряд-ли сестра — слишком нежно он прикасался к раненной моими молниями женщине. Клинок Простолюдина просвистел, рассекая тугой воздух, разбрасывая в стороны искры всех четырех цветов подвластных мне молний, и играючи смел со своего пути в последний миг сколдованную защитную пелену. А затем безжалостно разрубил голову чародея на две неравные половинки в районе рта — верхняя губа осталась с большей частью черепа и отлетела в сторону, меньшая осталась при безжизненно рухнувшем туловище…

— Сатору-у-у!!! — взревела женщина-Мастер, в приступе ненависти готовясь ударить меня посмертными чарами — заклятием, в которое чародей вкладывает все жизненные и магические силы, принося себя в жертву в надежде перепрыгнуть пределы отпущенного и забрать врага с собой…

Только вот мне было плевать на любовную драму, что связала русскую чародейку и японского офицера гвардии сиятельного Микадо — они стояли на пути спасения моей Хельги, они напали без объявления войны, трусливо и подло ударив в спину готовящихся к празднику людей… И потому срать я хотел на их мотивацию, их историю, что привела их к этому моменту, и вообще на всё, с ними связанное. Хороший враг — мертвый, мать его, враг. И потому мой подкованный сталью сапог, ускоренный и усиленный магией, ударил её в висок, расплескивая ошметки мозга волшебницы по окружающим нас бойцами-японцам.

Схватка завертелась, закружилась, унося меня своими хмельными волнами в пучину ледяной боевой ярости. Гнева, что сжигая изнутри свою жертву, не превращает её в безмозглое животное, дикого зверя, не рассуждая бросающегося на врага перед собой… Нет, то был иной вид гнева — тот, что заставлял просчитывать каждый взмах меча, каждое своё движение, аккуратно вычислять, куда стоит сделать следующий шаг, против чего подставить магический щит, а от чего лучше просто увернуться, куда метнуть заклятие и какой оно должно быть силы, что бы идеально сделать своё дело — не слишком слабым, что бы его не отразили, и не слишком мощным, что бы не расходовать лишнюю ману в ситуации, когда каждая капля волшебства дороже любого золота мира…

Первый взмах клинка отсёк руку, вскинутую для удара в меня атакующим заклятием — на кончиках пальцев, закованных в металл боевой перчатки, уже успел вспыхнуть огонёк зарождающегося удара… Но не успел — охваченный своими молниями, я был самой настоящей бурей крови и смерти, ураганом ужаса, сметающим многочисленных врагов безо всякого сострадания или, упаси меня демоны всех кругов Преисподней, жалости.

Но мои враги-японцы, на удивление, не испугались, не дрогнули и даже не подумали отступать. Ближайшие ко мне воины кинулись, вскинув оружие и сплетая быстрейшие в их арсенале чары — у каждого это было что-то своё, но все это было магией низших рангов. Они явно не надеялись остановить стоящую перед ними машину смерти или тем более убить — нет, они сознательно пожертвовали своими жизнями, дабы выиграть хотя бы несколько драгоценных секунд для своих товарищей. И отчасти это им удалось — полторы секунды спустя, убив всех восьмерых, я напоролся на уже хоть как-то, но организованный отпор.

Четыре каменные стены со всех сторон попробовали запереть меня, запечатав сверху крышкой из яркого, жадно разбрасывающего небольшие горячие языки пламени — но я не стал даже пытаться перепрыгнуть преграду. Напитанный силой Меч Простолюдина легко разрушил стену сбоку от меня, я же отпрыгнул назад, спиною вперед, сминая стоящую там преграду.

Как я и ожидал, со стороны, откуда я рассек стену первой, взмахом клинка, внутрь ударили потоки боевой магии — сзади же, где врагов почти и не было, в меня ударило лишь два заклятия ранга Адептов. Не теряя времени, я рванул влево и вперед, врезаясь в ряды противников. Выпад мечом, и в лице пожилого японоского чародея-Адепта появляется дыра, не совместимая с жизнью. Щит, усиленный золотыми молниями — и несколько вражеских заклятий бессильно стекают по нему. Я прыгаю вверх, но на первой трети полета, когда импульс прыжка всё ещё очень силён, мигом сформировываю под ступнёй твёрдую воздушную плитку — и, оттолкнувшись от неё, влетаю дальше, вглубь вражеских рядов, к тройке Мастеров, окружающим одного из Младших Магистров.

Где-то там, за спиной, в точке, куда я должен был примерно достичь своим прыжком, грохают взрывы, ревёт рассеченный, изодранный и разбитый на осколки ветер пополам с потолочными плитам, но меня там нет. Я здесь, перед вами, твари! Твари, что испортили мне этот день… День, в который я собирался официально просить у отца Хельги её руки! И теперь угрожающие самой её жизни!

Удар меча, вспыхнувшего фиолетовыми молниями, враги приняли на коллективно созданный щит из энергии Хаоса — и атака, способная в иной ситуации смести защиту одиночного Мастера без особых проблем, увязла, бессильная сокрушить преграду. А Младший Магистр тем временем готовит свой ответ — пол под ногами чуть завибрировал от вливающейся в него вражеской маны.

Вот только я и не рассчитывал на атаку клинком против такой четвёрки. Щит Хаоса изрядно просел в мощи после моего удара, и последовавшая за этим вспышка боевой магии Молний и Пламени, перебившая десятка четыре моих врагов, оказалась для них неприятной неожиданностью. Впрочем, упрекнуть их в халатности и том, что они спустя рукава отнеслись к своим обязанностям, тоже нельзя — разница по времени между ударом Меча Простолюдина и вспышкой пламени и молний исчислялась в десятых долях секунды, и за это время они бы попросту не успели обновить защиту. Да что там, я бы и сам не успел… И именно поэтому начал сплетать заклятие ещё до своего прыжка.