Рекорд приключений - Филлипс-Оппенгейм Э. - Страница 3

• Предыдущая
• 3/47
• Следующая

– Я видел, как он пришел и ушел снова, – гласил спокойный ответ. – Это спальня, не так ли?

– Конечно, – подтвердила я.

– В таком случае платье, которое он снял, вероятно, здесь. Где же оно?

– Не знаю. Я сама искала его вещи и хотела только что посмотреть в ванной, не оставил ли он их там.

Он направился к ванной комнате и вошел туда.

Он покинул комнату лишь на мгновение, но этого времени для меня было достаточно, чтобы вынуть револьвер из ящика с галстуками и опустить его в карман.

– Он вовсе не пользовался ванной, – сказал сыщик, снова подходя ко мне. – Я хотел бы, чтобы вы присутствовали при том, как я обыщу шкаф.

Я не противоречила, и он быстро обыскал два отделения шкафа. Когда очередь дошла до нижнего ящика, оказалось, что тот заперт. Сыщик тихонько свистнул.

– Есть у вас ключ отсюда? – спросил он.

– Нет, он у моего хозяина.

Он не медлил ни секунды, даже не извинился, а просто взломал вынутым из кармана инструментом замок и склонился над содержимым ящика. Думаю, что этот человек привык говорить лишь самое необходимое, но я услышала, как он, обрадованный находкой, стал напевать себе под нос. Когда он встал, торжествующая улыбка играла на его губах.

– В котором часу вы ожидаете вашего хозяина? – спросил он.

– Не знаю точно, – ответила я, – он обедает в клубе, потом играет партию в гольф. Около 4 или 5 должен был бы вернуться.

Сыщик подошел к окну и поглядел на площадку для гольфа. Я тоже посмотрела в окно. Вдали виднелись фигуры двух людей, играющих в гольф.

– Знаете ли вы поле для гольфа? – спросил он.

– Отлично. Я с детства жила здесь.

– У которого отверстия они теперь играют?

– У 7-го.

– А зеленое на противоположной стороне?

– Это 17-е.

– Где находится позиция к 18-му?

– Отсюда ее не видно. Ее заслоняют деревья. – Он кивнул, по-видимому, очень довольный. Его глаза остановились на мне. Я заметила на его лице выражение, которое было мне давно знакомо. Он, очевидно, разглядел, что я по-своему очень красива. Он приблизился ко мне.

– Нравится вам ваш хозяин?

– Я редко вижу его.

– Известно ли вам, что вы очень красивая девушка?

Он подошел ко мне вплотную.

– Я всегда недоверчиво отношусь к незнакомцам, которые заявляют мне об этом, – сказала я и отпрянула на шаг назад.

Он рассмеялся.

– Может быть, вы за это поцелуете меня? – спросил он и показал бумажку в один фунт. – Вы умная девушка и сообщили мне все, что я хотел знать.

Я посмотрела на него с некоторым любопытством. Если даже он говорил правду, я не могла вернуть ему комплимента, потому что в роли тайного полицейского агента он оказался безнадежным идиотом.

– Я никогда не позволяю целовать себя, – ответила я, отстраняя фунтовую бумажку.

– Но на этот раз вы сделаете исключение, не правда ли?

Я не рассчитывала, что он действительно посмеет, – и в первый раз в моей жизни мужчина поцеловал мой рот. Я и теперь еще едва могу выразить словами, какое бешенство вспыхнуло во мне против этого человека. Я боялась даже заговорить, чтобы в слепой ярости не выдать того, что происходило в моем сердце. Но он, по-видимому, ничего не заметил, вскоре покинул дом и направился через сад к кустарнику. Я взяла полевой бинокль своего господина и с удовлетворением констатировала, что последний был на плацу, – все еще очень далеко от сыщика. Я подождала четверть часа. Потом отправилась по другой дорожке, ведущей к кустам, и осторожно пробралась к человеку, который, скрестив руки, прислонился к дереву.

Я подходила все ближе. У меня легкая поступь. За то время, что я служила горничной, я приучилась легко передвигаться. Таким образом мне удалось приблизиться к нему на расстояние нескольких метров, не привлекая его внимания.

Я не сентиментальна и отлично сознавала, на что иду. Несмотря на это, каждая мелочь в течение этих нескольких секунд до странности отчетливо врезалась мне в память. Был ненастный ноябрьский день; тучи неслись по небу: ветер раскачивал верхушки деревьев и сбрасывал на землю сухие листья. Птица пела над моей головой, и я понимала ее песню. Она радовалась тому, что еще жива среди осеннего умирания. И тогда предо мной предстала картина переполненного зала суда. Я увидела судью, выслушивающего меня, и присяжных, выносящих мне приговор. На мгновение меня охватил ужас. Я снова вспомнила ненавистный поцелуй и, подумав о своем господине, улыбнулась. Если бы он узнал об этом, он был бы мне благодарен, – и когда-нибудь он узнает.

Я подошла совсем близко, и, думаю, что моя жертва почувствовала мое дыхание. Он быстро обернулся и растерянно поглядел на меня широко раскрытыми глазами. Хотел отступить на шаг, но, казалось, был совершенно парализован, – и, не колеблясь, я выстрелила ему в лоб. Он зашатался. Его рот был бессмысленно раскрыт, как у сумасшедшего. Глаза его закатились, он упал. Мгновение я прислушивалась, потом вернулась той же тропинкой домой. Я исполнила то, что хотела.

Партия в гольф с отъявленным врагом моей жизни и свободы нисколько не смутила меня. Все же я должен сознаться, что в первую минуту растерялся, увидев в столовой клуба Нормана Грэя. Ведь прошло меньше часа после того, как он был свидетелем неудавшейся попытки арестовать меня. Но я скоро пришел к убеждению, что его присутствие здесь было совершенно случайным и не имело никакого отношения к безвредному и уважаемому Джемсу Стенфилду, обитателю соседней виллы. Я играл очень уверенно и удачно, и только сразу же после 18-го удара одно неожиданное открытие едва не лишило меня самообладания. Перед нами лежал застреленный сыщик, которого я в последний раз видел на Йолертон-роуд, и хотя я, как и Норман Грэй, тотчас же узнал его, я, разумеется, не показал этого.

После того как прошла первая минута испуга. Грэй занялся происшедшим. Он приказал мальчикам, прислуживавшим нам при игре, посмотреть, нет ли вблизи какого-нибудь оружия, и просил меня позвать моего садовника или кого-нибудь другого, кто мог оказать помощь. Я стал звать Саула, но безрезультатно, как вдруг вспомнил, что он просил у меня разрешения посетить своего брата в Майфорде. Наконец явился один из занятых на площадке для гольфа рабочих и помог нам отнести мертвого в сарай в моем саду. Грэй запер двери и позвонил врачу и в полицию.

– Вы должны извинить, если предпринимаемые мною меры кажутся вам излишними, – заметил он, – но я когда-то служил в Скотленд-Ярде.

– Вам незачем извиняться, – уверил я его, – я, напротив, благодарен случаю, приведшему вас сюда. Думаете ли вы, что мы имеем дело с самоубийством?

– У меня есть основания сомневаться в этом, – ответил он. – Если бы это было самоубийство, мы нашли бы поблизости оружие. Ввиду того, что убийство совершено около ваших владений, – больше того, даже на ведущей к вашему дому дороге, – вы, конечно, разрешите мне опросить ваших слуг.

– С удовольствием, – ответил я, – впрочем, у меня небольшой персонал, так как я бываю здесь только время от времени. Садовник сегодня после обеда свободен. Осталась только горничная.

Я повел его в дом. Дженет работала в кухне, но тотчас явилась на наш зов. Она, как всегда, выглядела прелестно и держала себя сдержанно, но без смущения.

– Мы хотели бы знать, – спросил мой спутник, – был ли здесь кто-нибудь после обеда?

– Нет, сэр, только мальчик с курицей, которую я заказала хозяину на ужин.

– Не видали ли вы еще кого-нибудь поблизости?

– Никого, сэр.

– Слыхали ли вы что-нибудь, напоминающее револьверный выстрел?

– Нет, сэр.

– Уходили ли вы из дому?

Девушка покачала головой.

– Мне незачем было уходить из дому, сэр, – отвечала она, – у меня была работа на кухне.

Грэй кивнул, поставил еще несколько незначительных вопросов и отпустил ее. Вскоре после этого явились полицейский инспектор и врач. Я не сопровождал их к месту преступления, но тотчас же отправился в свою спальню. Я заглянул в нижний ящик, куда запер платье, бывшее на мне в момент побега. Ящик был взломан, платья не было. Я стоял перед загадкой. Кто-то проник в мою тайну. Я находился в опасности и, вероятно, не совсем еще избавился от нее. Я вновь сошел вниз, в гостиную, и позвал Дженет. Когда она вошла, я стал между нею и дверью. Она была у окна, так что я мог отчетливо видеть ее лицо. Снаружи, у кустов, находился полицейский инспектор, все еще погруженный в разговор с Грэем.

• Предыдущая
• 3/47
• Следующая