Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - "Neiznaika" - Страница 11

– Оль, ты уже забыла? – Ира тоже вступила в разговор. – Каждый сезон начинается с солнцестояния или равноденствия. Четыре сезона. Каждый сезон – это три месяца. В каждом месяце по четыре недели. В неделе – семь дней. Всё ровно и аккуратно.

– Интересно. Как-то вылетело у меня из головы. Столько забот...

Ольга внезапно встрепенулась:

– А ведь теперь детская загадка становится особенно правильной.

Михаил повернулся к ней:

– Это которая?

– Ну, там: летели четыре птицы. У каждой птицы по три крыла... Ой, нет! Летели четыре стаи птиц: красная, жёлтая, синяя и зелёная. В каждой стае по три птицы. У каждой птицы по четыре крыла. В каждом крыле...

– Семь перьев. У пера одна сторона белая, а другая чёрная! – Подхватила Ирина. – Помню такую загадку. Только там просто двенадцать птиц.

– Как? Я же помню картинку. Там четыре тройки месяцев, то есть птиц.

Михаил подхватил:

– Я тоже помню такую книжку в детстве.

Ира отмахнулась:

– Понятно. Вы же одни и те же книжки читали. Это, наверно, художник так нарисовал, чтобы детям проще было.

– Наверно, – согласился мужчина. – А что насчёт межсезонья? Вон сколько дней пропадает. Не стыкуется загадка.

– Может, у вожака перья в хвосте? По количеству дней. – Предложила старшая.

Ира тоже не отставала:

– Или пусть за ними птенцы летят.

– Тоже интересно. Значит, у нас уже свой фольклор зарождается. – Подвёл итог Михаил.

И продолжил:

– Как все поняли, между сезонами оставшиеся дни будут праздниками. Четыре больших праздника. Сейчас праздник осеннего урожая.

– А Новый год? – Спросила Ольга.

– На день зимнего солнцестояния. Всё ясно и понятно: с этого дня ночи становятся короче, а дни длиннее. Жизнь возрождается.

– Фух! Тогда ладно. Я уж испугалась, что вы меня без Нового года оставите.

– Ой, знаете. Тут такая мысль пришла! – Ира трясла рукой, как ученица на уроке.

– Говори. – Михаил произнёс кратно, как Малышу Карлсон.

– Я про ту загадку. А если у каждого пера по двадцать четыре усика?

– Ага, и на каждом усике по шестьдесят крючочков. Ну, если уж продолжить аналогию. Перья так устроены. Между усиками мелкие крючки, как на липучке для одежды.

– Давайте не будем множить сущности, – остановила Ольга полёт фантазии супругов. – А то вы на крючочках ещё и заусенцы придумаете, по шестьдесят штук на каждом. Лучше вот что скажите... Значит, мы пропустили три дня праздника?

– Ещё не пропустили, – возразил муж. – Завтра четвёртый – день колбасы. Потом пусть будет день картошки... Нет! День картошки хочу сегодня. Согласны?

– Согласны, согласны. Сегодня картошка. И куда ты без неё? – Фыркнула Ольга. – Завтра колбаса.

Михаил почесал отрастающую бородку.

– Что ещё? У нас девять дней праздника. И как бы каждый день все блюда будут только из этого продукта.

Девушки молчали недолго. Посыпались предложения.

– День капусты!

– День свеклы.

– День морковки.

– День лука.

– Фу-у-у! – Ира сморщила носик.

– День помидор.

– Не, день томата красивее звучит.

– Ну, пусть «день томата». Сколько получилось?

– Шесть! – Тут же выдала Ира. – Это без лука.

– Ещё три... Миш, чего молчим?

– Я и так два назвал.

– Ну, и что? – Ольга наклонила головуи упёрла руку в бок. – Давай быстро, называй.

– Эмммм... День сурка?

– День сурка у нас зимой будет, когда делать нечего.

– Рыбный день.

Ира сразу воспряла, ассоциации заработали:

– А ещё можно птицу и... И...

– Кабачки! – Припечатала Ольга.

– О, нет! – Михаил выдал facepalm.

– А что? Тебе любимые блюда можно выбирать, а мне нельзя?

– Ладно, ладно! – Мужчина решил не нагнетать. – Пусть будет. Только выделять отдельно птиц не вижу смысла.

Он повернулся к Ирине:

– Сама посуди. Колбаса из любого мяса. В том числе и птичьего. Да и вообще, пусть будет любое консервированное мясо. А вот рыба – это немного другое. Согласна?

Девушка немного расстроилась, но тут же предложила новый вариант:

– Тогда день молока. Я имею в виду все молочные продукты.

– Тоже норм. Только поставим на первый или второй день. В этом году нам всё равно не праздновать...

– Думаешь, успеем к следующей осени? – Засомневалась старшая.

– А вдруг?

Он перечитал получившийся список:

– День молока, день морковки, день картошки, день колбасы, день свеклы, день кабачков, день рыбы, день помидор, день капусты. Всё распределено так, чтобы мясные и разгрузочные дни чередовались.

– По-моему, нормально. – Кивнула Ира.

– Да, пойдёт... Ну что, Ира, пошли чистить картошку для нашего «господина».

Девушка ухмыльнулась на такие слова.

– «Господина», говоришь? Мой господин... Такие странные ощущения. Что-то восточное, возбуждающее.

Она закрутилась

– Эй, эй! Девушки! Вы же сами сказали, что сегодня уставшие. Что всё завтра.

– А ты фантазируй пока!

И Ольга, смеясь, убежала на кухню. Ира выскочила вслед за ней.

Михаил растеряно проворчал под нос:

– А я только хотел сказать, что остатки мяса протухли. Надо его Машке скинуть. Только в чём? Надо же, чтобы не разлетелось после падения. Шкуру жалко... Слышьте! В чём мясо скинуть медведям? В шкурах жалко.

– Чего жалеть? – Отмахнулась Ольга. – Вон, бери свежую. Нам меньше мороки. Мы ж её ещё сильно не обрабатывали, не жалко. К тому же, там ещё лошадиные лежат. Материала не счесть.

***

И вот он – день колбасы. Или, по-другому – день мяса и мясных изделий. Но это звучит как-то не очень. Перечислять все виды консервирования мяса – тоже так себе идея. Поэтому остановились на колбасе.

Первым делом... Правильно! Основательно проспались. Очень уж вымотала заготовка этих чёртовых колбас. По хозяйству тоже можно не спешить: вода пока есть, температура тоже терпимая. А Лизку вчера пристегнули во дворе, где достаточно травы. Плюс накидали сена и налили воды. Животина дикая, молоко у ней есть кому подоить – без особых ухаживаний обойдётся.

Михаил проснулся от кашля. Кашля Ольги. Первым порывом было постучать жену по спине, но тут же ему вспомнилось приятное ощущение в паху, которое он только что испытывал. Он чуть приоткрыл глаза, пытаясь не показать, что уже не спит. Девушка действительно сидела у него в ногах и пыталась продышаться. Вот она разогнулась, посмотрела в сторону закрытой двери, начала оборачиваться... Мужчина притворился спящим. Когда ещё у него такое будет?

Снова накатило приятное ощущение и тут же прекратилось. Опять кашель. Михаил приоткрыл глаза. Жена выглядела очень огорченной. Кажется, она пробует уже не первый раз. И уже не будет пытаться. Потому что взялась действовать руками.

«Эй! Мы так не договаривались!» Конечно, они никак не договаривались, но фантазия уже начала работать в эту сторону. «Что ж, придётся остаться без особого обслуживания».

– Доброе утро, родная.

Голос хриплый спросонья. Ольга аж вздрогнула.

– Ой! Давно ты не спишь?

– Да нет, только что проснулся.

– Тогда ладно, – облегчённо выдохнула девушка.

– Что ладно?

– Да так... Продолжим? Я смотрю, ты готов.

– Чур, я снизу!

Ольга аж глаза вытаращила.

– Блин! Думаешь, я не помню? – Ольга села сверху. – Лежи, наслаждайся.

Бездельничать он тоже не стал. Хоть одна рука, но работала, гуляя по телу жены.

Медленно приоткрылась дверь, появилось тёмное пятно. И без очков стало понятно, что это Ира подсматривает. Ольга уже прикрыла глаза, наслаждаясь каждым движением, и не замечала, что происходит вокруг. А Михаил разрывался между желанием надеть очки и увидеть всё и опасением встревожить жену, убрав руку. Наконец, он решился: протянул руку к подоконнику и нащупал костыли для зрения.

Теперь он видел всё. И это всё ему понравилось. Ира, хитро поглядывая, повторяла движения мужа. Он помял грудь Ольги – Ирина взялась за свою. Он провёл по спине старшей жены и чуть шлёпнул – она, возбуждённо прогнувшись, шлёпнула себя. Получилось слишком звонко – Ольга очнулась и повернула голову.