Стиратели. Исчезнуть без следа - Чунхек Ким - Страница 11

– Верю, что шедевр, но не верю, что звонок мог его испортить. Твое вдохновение так просто не спугнуть. Ты где? Почти на месте?

– Я в студии. Скоро буду.

– Ты еще не вышел?

– Было одно важное дело. Поеду на такси, доберусь быстро.

– Захвати свой шедевр – и скорее сюда. Плачу большие деньги.

– Ты хочешь, чтобы я пришел, или нет?

– Я хочу, чтобы ты взял свой шедевр и побыстрее прыгнул с ним в такси. Все, до встречи.

Кан Чхиу вызвал машину. По столу были разбросаны документы и материалы, которые отправил ему Ян Чаин. Он не хотел приходить на встречу: чувствовал, что работа предстоит не из легких.

Кан Чхиу выслушивал истории людей, покупал их и писал на их основе свои романы. Он придерживался мнения о том, что в каждой истории есть что-то достойное внимания. Даже в самой скучной и непримечательной жизни непременно отыщется какой-нибудь удивительный сюжет. Кан Чхиу был рыбаком, вылавливающим такие сюжеты. Он процеживал истории, добираясь до самой сути, брал самые заурядные ингредиенты и готовил из них блюда, потрясающие воображение.

Он не всегда покупал истории, которые слушал, и далеко не всегда публиковал те, которые покупал. В каждой истории есть что-то стоящее, но даже среди отобранных им рассказов встречаются такие, от которых приходится отказываться. У Кан Чхиу было предчувствие, что история Хам Тонсу окажется именно такой – слишком скучной, чтобы над ней работать. Но, как бы он ни выступал перед Яном, убеждая его в том, что работает не ради богатства, правда была в том, что Кан Чхиу любил деньги. В чем смысл трудиться, если тебе не платят?

Получив сообщение, что его ожидает такси, Кан Чхиу вышел на улицу и заметил мужчину, который наблюдал за ним с другой стороны улицы. Его поведение выдавало его моментально. Это точно был не профессионал. Кан Чхиу постарался запомнить внешность мужчины и сделал в телефоне набросок. Вышло очень похоже. Недостаточно, чтобы использовать получившееся изображение в качестве фоторобота, но вполне сойдет, чтобы узнать мужчину при следующей встрече.

– Рад наконец представить вас друг другу. Хам Тонсу – наш лучший писатель Кан Чхиу. – Ян Чаин, словно рефери, назвал имена сидящих друг напротив друга мужчин.

Хам Тонсу выпустил в сторону писателя струю сигаретного дыма. Кан Чхиу нахмурился. Хам Тонсу был на четыре года младше него, но из-за строгого костюма, аккуратно зачесанных волос и усов его возраст было тяжело определить на глаз. С самого детства он мечтал поскорее стать старше, поэтому еще в двадцать лет отпустил усы и стал носить одежду, более подходящую людям лет на десять старше.

– Что вы имеете в виду, говоря «наш лучший писатель»? Это какое-то почетное звание или награда? – спросил Хам Тонсу, обращаясь к Яну и даже не глядя на Кан Чхиу.

Ян Чаин краем глаза наблюдал за его реакцией.

– Наш уважаемый писатель не только автор прекрасных текстов, но и очень тонкий психолог. Вы будете очень удивлены, когда с ним побеседуете. Как лучше выразиться… Ваша история превращается в черную дыру, и вы погружаетесь в нее, ощущая, будто заглядываете в самую глубину своей души и находите в этом утешение…

– Не хотелось бы, чтобы кто-то лез ко мне в душу, – ухмыльнулся Хам Тонсу.

– Вы просто с ним еще не беседовали. Откройтесь ему, и не пожалеете. Это чувство, которое невозможно забыть. Как будто вы открыли окно в комнате, которую несколько лет не проветривали, понимаете? Как будто можно наконец вздохнуть с облегчением, – произнес Ян Чаин, касаясь рукава Хам Тонсу.

Директор издательства хотел немного разрядить напряженную атмосферу, но эта задача была не из простых. Главным источником напряжения был Кан Чхиу. Он опоздал на полчаса. Хам Тонсу порывался уйти, не стерпев такого пренебрежения к собственной персоне, но Ян Чаину удалось его остановить. Когда писатель вошел в офис на втором этаже книжного магазина, то даже не извинился.

– Знаете, я терпеть не могу опозданий. Сразу видно, как человек относится к делу, – заметил Хам Тонсу, обращаясь только к директору.

Ян Чаин ткнул писателя пальцем в бок, и тот на миг прикрыл глаза, будто о чем-то задумался.

– Приношу свои искренние извинения за задержку, – процедил он сквозь зубы.

– Больше ни за что извиниться не хотите? – с усмешкой спросил Хам Тонсу.

– А нужно?

– Конечно. За ваше поведение. Вы опоздали, а сами смотрите на меня, как будто не понимаете, в чем дело.

– Разумеется. Приношу извинения и за свое поведение тоже.

– Окей. Я человек понимающий, зла на людей не держу. Господин Ян, вы же оставите нас наедине?

– Само собой. Не буду мешать вашему разговору. Книжный на первом этаже скоро закроется. Если вдруг проголодаетесь, вон там на столе есть сэндвичи и разные закуски. Еще я подготовил ваш любимый виски, лед в холодильнике…

– Да ладно вам, мы же не дети. Вы так из-за моего старика стараетесь?

– Как я могу не постараться для любимого сына председателя?

– Не переживайте, можете идти. Мне предстоит беседа с вашим лучшим писателем.

– До свидания. С нетерпением жду захватывающей истории, которую вы вместе создадите.

Выходя из офиса, Ян Чаин мельком взглянул на Кан Чхиу. Он много наблюдал за ним и мог понять его настроение по одному только взгляду или изгибу рта. Сейчас писатель был похож на гранату с выдернутой чекой. Вот-вот взорвется. В таком состоянии его лучше избегать. Ян Чаин спустился на первый этаж и отправил писателю сообщение: «Прости, что оставил тебя с ним. Блажен подвергающийся искушению, потому как, избыв его, получит большой гонорар».

Кан Чхиу хотел было сразу ответить на полученное сообщение, но почувствовал, что одной эсэмэской его ответ не ограничится. На описание этой идиотской ситуации уйдет не одна сотня слов.

– Я собираю и развиваю истории, – обратился он к Хам Тонсу. – Если вы честно расскажете мне о себе и своей жизни, я выберу из вашего рассказа наиболее интересные части и немного их приправлю. Приготовлю, так сказать, блюдо из ваших ингредиентов.

– Выходит, не такой уж вы и «лучший писатель»? Вы просто стряпаете свои книги из чужих историй. Так любой дурак сможет.

– Возможно. Но, как однажды сказал Хемингуэй, причина, по которой писательство приносит большие деньги, заключается в том, что немногие могут заниматься этой тяжелой работой.

– Не согласен. Не такая уж и тяжелая работа. Что сложного в том, чтобы стучать по клавиатуре, сидя за компьютером?

– Ну… Могу я быть с вами откровенным? Нам предстоит долгая беседа, полагаю, будет лучше, если мы будем честны друг перед другом.

– Честность – это хорошо. Люблю честность.

– Трудность моей работы заключается в том, что прежде, чем приступить к самой истории, мне приходится тратить время на бесполезные разъяснения.

– Что? Разговор со мной – это бесполезные разъяснения?

– Вот именно. Выслушивать чью-то историю, не только вашу, но и любого другого человека, гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Это отнимает много энергии. Нужно уметь улавливать самую суть рассказа, понимать язык тела собеседника, распознавать ложь, проверять факты и параллельно поддерживать беседу, чтобы выудить на поверхность те детали, что запрятаны глубже всего. Я всегда включаю диктофон, но он записывает только голос, поэтому важно сразу обращать внимание на жесты и мимику. Даже просто переслушивать запись – это непростая задача, ведь мне нужно не потерять первое общее впечатление от вашего рассказа. Ну что, все еще не похоже на тяжелую работу?

– Теперь похоже.

– Тогда разминка закончена, давайте приступим к делу?

– У меня остался еще один вопрос.

– Задавайте.

– Я здесь, потому что мой старик меня отправил. Можете объяснить, чем конкретно мы будем заниматься? Мне сказали, что вы просто послушаете мою историю… Что вы хотите услышать?

– Вы когда-нибудь читали чью-нибудь биографию?

– В детстве я читал биографии Эдисона и Линкольна.