Грешные души - Мишина Влада Владимировна - Страница 52

Она не собиралась далеко уходить – лишь прогуляться и вернуться обратно. Однако, засмотревшись на звёзды, девушка дошла до границы каравана, где как раз расположился так заинтересовавший её прежде чёрный шатёр. Из него раздавались странные звуки.

«Что там происходит?» Сначала Ифе хотела пройти мимо – ей хватило приключений для одного дня. Но она не смогла побороть любопытство.

Аментет прислушалась. Из-за чёрной ткани доносилось прерывистое дыхание. Тихие грудные стоны женщины. Ритмичные влажные звуки, похожие на мягкие хлопки. Девушка приоткрыла рот, проводя кончиком языка по внезапно пересохшим губам. До неё донёсся шорох ткани и утробный мужской рык, которому тут же ответил женский вскрик… удовольствия.

Ноги не слушались хозяйку. Они против воли несли Ифе к занавешенному входу в шатёр. Она воровато оглянулась, но поблизости не было никого, кто бы мог её заметить. Аккуратно, стараясь не издавать ни звука, девушка отодвинула занавесь, заглядывая внутрь.

«О… – праведный разум вопил о том, что Ифе нужно было отвернуться. – Ох!» Но она не могла.

Внутри шатёр тоже был выкрашен в чёрный. Его освещало множество масляных ламп. Посередине располагалась большая круглая циновка, почти незаметная под множеством подушек и покрывал.

На них танцевали двое. «Какой странный танец», – думала Ифе, боясь даже моргнуть. Мужчина и женщина были нагими. Она сидела на нём верхом, упираясь руками в грудь. Он впивался пальцами в её бёдра, поднимая и опуская на себе. Женщина откинула голову, издав протяжный стон наслаждения. Мужчина резко перевернулся, оказываясь сверху. Его пальцы сомкнулись на её шее.

На один короткий миг Ифе испугалась: «Он её задушит!» Но женщина закатила глаза не от боли или страха, а от удовольствия. Аментет против воли вспомнила, как Каратель Царя Богов сжимал её шею в лавке Мив. Что-то хуже, чем появление этой мысли в тот момент, ей сложно было представить. Но причин ужаса и дикого смущения девушка осознать не могла.

«О, Анубис, молю, простите грешницу…» – мысленные извинения были скорее порывом, чем осознанной молитвой. На самом деле Ифе вообще не понимала, почему подумала о Карателе и тем более почему захотела извиниться.

Девушка мельком увидела, как именно тела в шатре сливались воедино. И тут же отскочила, прижимая руку к колотящемуся сердцу. «Это был не танец. Они… Что они…» – девушка повела плечами, силясь избавиться от тянущего напряжения, что заполнило её тело. Но оно не уходило, а лишь нарастало с каждой новой мыслью об увиденном.

«Я не понимаю…» – Ифе почти побежала обратно к шатру Убэйда и Каники.

Если бы Кейфл появился перед ней вместе с Атсу… Если бы она остановилась, чтобы поразмыслить несколько мгновений… Вероятно, тогда смущение поглотило бы и желание, и дикое любопытство. Возможно, она не стала бы задавать принцу вопрос.

Но этого не случилось.

Ночь над Та-Кемет была ясной. Звёзды мерцали в черноте неба, безразличные к тому, какие страсти тревожили смертных, глядевших на них.

Ифе подняла глаза, рвано выдыхая через приоткрытые губы. Картины увиденного в чёрном шатре проносились перед мысленным взором аментет. Сплетение тел, гортанные стоны, прикосновения… Чем больше девушка думала, тем больше сгорала в огне незнакомого желания.

Кейфл вышел навстречу аментет, неся в руках две плошки с ароматной похлёбкой. Ему едва удалось уберечь еду от падения, когда девушка врезалась в его грудь. Вопрос о том, куда делся Атсу, даже не пришёл Ифе в голову. Как и слова извинений за случайное столкновение. Она вообще не могла сделать ничего, кроме как выпалить:

– Я видела женщину. И мужчину. В чёрном шатре… Они… Я думаю, что это был танец! Но не совсем. То есть они двигались вместе…

Сбивчивые слова Ифе, её алеющие всеми цветами заката щёки и расширенные зрачки стали личным кинжалом принца. Он пронзил его грудь, лишая воли. «За что ты так со мной?» – разумеется, ни о каких грехах, ни о какой тьме в своей душе Кейфл не думал.

«Почему он молчит? О чём я спросила?!»

– Прости…

От тихого пристыженного голоса аментет принц вздрогнул.

«Я больше не могу», – понял он. Кейфл приблизился к Ифе, заглядывая в её широко распахнутые глаза.

– Расскажи мне, что ты видела.

– Всё?!

– Да. Я должен всё знать, чтобы правильно объяснить.

Он говорил так, словно собирался проводить урок. Более того, хекау обыденным жестом пригласил Ифе отойти прочь от шатров каравана – к пескам и пальмам. Как будто это была просто прогулка.

«Наверное, я увидела что-то сложное и ритуальное, – решила девушка. – А Кейфл пытается придумать, как объяснить это мне, непонятливой, простыми словами».

«Держи себя в руках. Держи себя в руках. Держи себя в руках!» – подобно формуле хека мысленно повторял принц.

Вблизи шатров Ифе так и не смогла произнести ни слова. Лишь когда они с Кейфлом оказались за пределами караванного лагеря, ей удалось прошептать:

– Они были нагими.

Принц слегка дрожащей рукой протянул Ифе плошку с похлёбкой.

– Поешь.

– Не сейчас…

– Пожалуйста.

«Позволь мне проявить заботу хотя бы в такой мелочи», – безмолвно просил он.

«Ты что-то говоришь мне взглядом, маа-херу Кейфл. Но я не понимаю…» – горя от стыда, думала девушка.

– Спасибо.

Она взяла из рук юноши еду и, сев прямо на песок, начала пить жиденькую похлёбку. Кейфл последовал её примеру. Он надеялся, что мгновение трапезы хоть немного успокоит его и придаст сдержанности. Стоило только этой мысли пронестись в голове принца, как Ифе отняла от губ плошку и довольно облизнулась кончиком языка.

«Во имя хека!» – закатил он глаза. Еда была забыта.

– Напомни последнее, что ты сказала.

– Спасибо?..

– Нет. Про шатёр, – с ухмылкой уточнил Кейфл. – Кажется, ты сказала, что те мужчина и женщина были… Одетыми?

– Н-нет.

– Что ещё ты видела?

Принц чуть сдвинулся на песке, оказываясь ближе к Ифе. Он действительно хотел быть сдержанным, хотел быть понимающим и мудрым. Но рядом с ней привычная чистота разума предавала его.

– На самом деле я, кажется, поняла. Это был ритуальный танец. Можешь не объяснять.

«Слишком поздно, Ифе», – думал он. Девушка видела в глазах принца решимость. Та тяжесть, тот жар, что охватили её тело у чёрного шатра, лишь возрастали в такой близости к Кейфлу.

– Они касались друг друга. И были очень близко, – тихо сказала она.

– Насколько близко?

Юноша преодолел оставшееся расстояние между ним и Ифе. Он – принц Города Столбов – встал на колени перед девушкой, сидевшей на песке.

– Что ты делаешь? – едва слышно спросила она.

– Объясняю.

Когда юноша провёл по щеке Ифе кончиком пальца, она задержала дыхание. Его движение было наполнено трепещущей нежностью.

– Они касались… так?

– Нет…

Она сказала правду. В чёрном шатре прикосновения тоже были полны нежности, но не такой. Она была ярче, сильнее, впивалась в кожу.

Ифе не выдержала, спрятав лицо в ладонях. Память снова подкинула ей прикосновения Карателя. А слова Кейфла разрушали границы дозволенного. Да и не было у неё этих границ. Аментет о них не помнила.

– Прости, – хриплый голос принца прозвучал дальше, чем она ожидала.

Открыв глаза, Ифе увидела его уже стоящим на ногах. Лицо Кейфла превратилось в бесстрастную маску.

– Нам нужно вернуться в шатёр. Завтра предстоит долгий день.

Девушка тоже встала и с беспокойством спросила: