Жизнь животных. Рыбы и амфибии - Брем Альфред Эдмунд - Страница 31

Препятствие они стремятся преодолеть всеми силами, стараются проскользнуть под сетями или прорвать их, перепрыгивают через пороги, водопады и плотины. При этом они обнаруживают изумительную силу, ловкость и выносливость. Напрягая все силы, они проникают в самое сильное течение под основание порога, упираются хвостовым плавником о камень, чтобы получить точку опоры, изо всех сил ударяют по воде и выбрасываются на высоту 2 и 3 м, описывая в то же время дугу в 4–6 м длиной. Неудача не мешает им повторить прыжок, и нередко они платятся жизнью за свое упорство, даже если упадут не в расставленные для них ловушки и верши, а просто на голые скалы. Вертикальные водопады значительной вышины, понятно, останавливают их движение, пороги же они одолевают легко. На этом основано с успехом применяемое устройство — лососепроводы, которые представляют для этих рыб настоящие лестницы. Для этого в естественном или искусственном желобе, поочередно с той и другой стороны, крепко вбивают выдающиеся деревянные или железные пластинки, о которые разбивается сила падающей воды, благодаря чему получаются для рыб места отдыха. Озера, через которые протекают реки, лососи всегда проплывают, так как всегда достигают верхних притоков данной реки. Несмотря на свое искусство в плавании, они достигают верхнего течения рек лишь по прошествии значительного времени, а следовательно, перекочевывают не торопясь и медленно. Так, они входят в Рейн уже в апреле, но лишь в мае появляются у Базеля и редко раньше конца августа в его притоках.

Во многих реках наблюдали, что появляющиеся в них лососи поднимаются в разное время, а следовательно, не в одно время достигают известных мест. Так, молодые лососи, еще не способные к нересту, входят в пресные воды уже в зимние месяцы, с ноября до февраля, остаются в них почти целый год и нерестятся лишь потом; продолжительное пребывание их вне моря не приносит им при этом видимого вреда. Некоторые рыбоводы полагают, в противоположность взгляду, разделяемому всеми исследователями, что лососи могут привыкать вовсе не покидать пресных вод^[59]; они принимают, например, что лососи, живущие в озере Венерн в Швеции, не идут в море, так как не могут подняться оттуда в озеро. Основываясь на этом, на исходе пятидесятых годов посадили лососей в Женевское озеро, сток которого, как известно, исчезает на значительном протяжении под землей под названием «потерянной Роны», и несколько лет спустя были пойманы икряники с созревшими яйцами. Но и в озере Венерн лососи поднимаются вверх по впадающим в него рекам, чтобы метать икру, и мнение прежних исследователей, что продолжительное пребывание в реках составляет необходимое условие для надлежащего развития половых органов, получает, таким образом, подтверждение. Когда половые органы достигли почти полной зрелости, лососи поднимаются вверх по рекам гораздо быстрее, чем прежде, и нерестятся в нижнем течении рек лишь в том случае, если препятствия оказываются непреодолимыми.

Ко времени нереста лососи подвергаются изменению, заметному и снаружи: они одеваются в брачный наряд, окраска их становится темнее, а на боках тела и жаберных крышках появляются часто красные пятна. У совершенно старых самцов-молочников, по словам Зибольда, развивается ко времени размножения великолепный цветной наряд, причем не только брюхо окрашивается в пурпурно-красный цвет, но также и на голове образуются зигзагообразные линии из сливающихся между собой красных пятен, резко выделяющихся на голубоватом фоне; кроме того, основание заднепроходного плавника, передний край брюшных плавников и верхний и нижний края хвостового плавника получают красноватый оттенок. В то же время утолщается кожа спины и плавников.

От октября до февраля самка, которую сопровождает обыкновенно один взрослый и много молодых самцов, выбирает неглубокое песчаное или покрытое гравием место для устройства так называемого гнезда, широкой, но неглубокой ямки, в которую помещаются яйца. Вырывает ямку только самка, и именно с помощью хвоста, между тем как самец стоит настороже, чтобы отгонять соперников. Когда самка приготовляется метать икру, самец спешит к ней, чтобы облить семенем яйца, которые с помощью движений хвоста снова прикрываются песком. Нередко можно видеть также, что самку окружают лишь мелкие молочники, только что достигшие половой зрелости, которые никогда еще не были в море, и принимают участие в размножении^[60]. Некоторые наблюдатели приписывают упомянутым молодым лососям даже очень важную роль. Дело в том, что каждый более старый самец ревниво стережет самку, приготовляющуюся метать икру, и старается удалить всех соперников. Если один из последних приближается, то он вступает с ним в бой и дерется, пока тот не оставит поле битвы, иногда с таким ожесточением, что от крови его или его противника краснеет вода или даже один из бойцов платится жизнью. Самка не обращает внимания на эти битвы. По-видимому, удовлетворенная присутствием молодых лососей, она продолжает метать икру, бросается с перерывами в несколько минут то на один, то на другой бок, выжимает каждый раз некоторое количество яиц и, снова переворачиваясь, покрывает тонким слоем песка яйца, отложенные и облитые семенем торопливо теснящихся вокруг нее молодых самцов. Молодые лососи играют здесь ту же роль, что и молодые самцы во время битвы двух сильных оленей. Тем не менее самка вовсе не довольствуется ими одними. Лишь только взрослого самца поймают или он будет убит в битве, она прерывает икрометание, плывет к ближайшей глубине и приводит оттуда с собой другого старого самца, чтобы продолжать нерест под его охраной. Юнг наблюдал, как одна самка приводила с собой одного за другим девять самцов к месту нереста, а когда выловили и последнего, она возвратилась в сопровождении большой кумжи. Икра никогда не откладывается вся сразу, а с промежутками; весь нерест заканчивается, по одним данным, в течение 3–4, по другим — в течение 8–10 дней.

По окончании размножения лососи так истощены, что не могут ни охотиться, ни плавать. Скорее уносимые водой, чем двигаясь сами, они соскальзывают вниз по течению до ближайшего глубокого места и остаются там до тех пор, пока не отдохнут, не оправятся до известной степени и не будут в состоянии приступить к обратному пути в море. С высокими зимними и весенними водами они медленно плывут далее и далее вниз по течению, по возможности избегая водопадов и порогов, и в благоприятном случае достигают моря, проведя предварительно долгое время в солоноватой воде. До этого времени они, как пишет мне Питш, по-видимому, вовсе не принимают пищи; по крайней мере в желудке пойманных в это время рыб не находят остатков пищи. «Мясо их, которое во время их хода из моря имело прекрасный красноватый цвет, становится теперь грязно-белым и совершенно несъедобным для человека с развитым вкусом. Темные пятна на теле умножаются, увеличиваются и становятся более красными и показываются также на плавниках. Крючок на конце челюсти становится длиннее и так оттесняет верхнюю челюсть, что рыбы не могут надлежащим образом закрывать рот, а потому не могут также ни достаточно крепко схватывать, ни размельчать добычу. Вследствие этого они становятся настолько вялыми, что дают схватить себя рукой, не делая попыток спастись, и, во всяком случае, их легко можно колоть острогой. Большая часть возвращающейся рыбы гибнет во время пути к морю^[61]. После вскрытия льда находят на отмелях, покрытых гравием, а также на плотинах и около них множество трупов этих благородных животных. Если они счастливо достигнут моря, то оправляются изумительно быстро, очищают жабры от белых червей и других паразитов, которые прикрепляются к ним в пресной воде, но в соленой умирают; челюсти их вытягиваются, пятнистость пропадает, они жадно едят и к следующему восхождению становятся уже такими же сильными, как прежде.