Наследие. Часть 2 - Григорьева Юлия - Страница 7

Наконец, Дархэйм не выдержал. Он опустил Ингер на пол, и она невольно попятилась, глядя в его голодные глаза, разом ставшие из серых черными. Все же она чувствовала за собой вину, иначе повисла бы на шее, а не вжималась спиной в стену, словно надеялась просочиться сквозь нее. Он все узнает, но позже. Сейчас проклятая привязка требовала от него совсем другого. Даже было немного жаль, что он не знал о том, что это действует на две стороны. Должно быть, она служит для связки пары, состоящей из равных половин. Тогда желание и тяга приобретают смысл.

– Неважно, – отмахнулся Эрхольд, еще тесней вжимая Ингер в стену.

– Что неважно? – пролепетала она, все еще вглядываясь ему в глаза пытливым взором.

– Для тебя все неважно, – кривовато улыбнулся черный лорд, задирая подол ее платья.

Мужская ладонь нырнула под ткань – нижнего белья не было, похоже, Ингер его вообще не надевала. Интересно, сколько раз за день она ласкает сама себя? Должно быть, часто. Ее потребность сейчас намного сильней, чем раньше. Но и эта мысль не задержалась в голове Эрхольда, уступая место дурману страсти. Он смотрел, как, откинув голову, женщина приоткрыла губы и облизала их кончиком языка.

«Словно змея», – подумал Дархэйм и поймал ее язык губами. Но вскоре отстранился и залюбовался искаженным страстью лицом.

– Странно, – вдруг удивленно произнес он, – но я, кажется, даже соскучился по твоим стонам.

– Я готова стонать для тебя вечность, – задыхаясь, ответила она, комкая в пальцах камзол на его плечах.

– О нет, сладкая, – рассмеялся Дархэйм. – Ты будешь кричать.

Но в этот раз все произошло быстро, без выдумок и болезненных фантазий. Всего несколько движений мужских бедер, и, хрипло выдохнув, полувиллиан отстранился.

– Уже все? – в голосе Ингер прозвучало разочарование, и черный лорд усмехнулся.

– Приведи себя в порядок, я скоро приду, – сказал он.

– Ты опять обманешь! – воскликнула женщина, хватаясь за его рукав.

– Сегодня не обману, – Эрхольд легко оторвал от себя ее пальцы. – Жди, я скоро.

– Поклянись!

Дархэйм обернулся и изумленно вскинул брови. Ингер попятилась под насмешливым взглядом, после развернулась и поспешила в свои покои. Эрхольд дождался, когда женщина исчезнет, и направился в темноту, желая удостовериться в своей догадке. Он неспешно прошел по черноте длинного коридора, ведя рукой по стене. Дотрагивался до ткани старинных гобеленов, висевших тут, сколько он себя помнил. Черный лорд мог по памяти рассказать, что изображено на них.

Сколько раз он, еще будучи ребенком, рассматривал картины из легенд и жизни своих предков… человеческих предков. Содрогался, стоя перед изображением чудовища, пожиравшего кричащего мужчину, и отец, его человеческий отец, говорил:

– Помни, мой мальчик, не всех тварей стоит призывать, с некоторыми человек справиться не в силах. Эта картина – назидание.

Лорда Дархэйма-старшего Эрхольд любил. Даже, когда узнал о своей сути и тайне рождения, все равно любил и надрывно рыдал, когда он умер. Это случилось через шесть лет после рождения мальчика-полукровки. Идамон Дархэйм был привязан к сыну, гордился им, баловал. Говорил, что юный лорд однажды станет величайшим магом и прославит свой род, и мальчик мечтал, чтобы отец им гордился. Даже будучи малышом, старался изо всех сил угодить ему, радуясь теплой улыбке лорда Идамона.

После его смерти многое изменилось. Хотя… Леди Дархэйм всегда была строга с сыном, порой Эрху казалось, что она его ненавидит, и особой привязанности между матерью и сыном не было, а после смерти отца и до полного взросления, матушка и вовсе стала сурова. Сколько она таскала сына в склеп, заставляя там простаивать перед саркофагами предков рода Дархэйм, и внушала:

– Ты – человек, Эрхольд. Ты всегда должен помнить, кто ты. Смотри, перед тобой покоятся твои предки. Они были славными магами и воинами, верными своему королю. Служили нашему миру, и ты должен помнить об этом. Ты должен походить на них, сын мой.

Мальчик знал наизусть их имена, знал историю жизни и деяний. Он учил генеалогию, как молитвы. Впрочем, молитвы он тоже знал наизусть, как и ритуалы. Через Огонь мать прогоняла сына, едва ли не каждую седмицу, и он перестал бояться Огня, зная, что холодное пламя не причинит вреда. И только «Благословение» сильно обожгло юношу, когда жрец слишком близко поднес свою чашу. После этого матушка пыталась закрыть сына в подземелье, велев читать молитвы и взывать к предкам, но… Эрхольду надоели ее страхи, и он снес дверь в своем узилище, поднялся наверх и сказал, не повысив голоса:

– Хватит, матушка. Ваше безумие мне надоело. Я тот, кем был рожден, и ваши тщетные попытки сделать меня кем-то иным, только злят.

– «Благословение» обожгло тебя! – воскликнула она.

– Белый огонь обожжет любого. Его никогда не подносят близко, – отмахнулся молодой лорд. – Даже жрецы никогда не касаются белого пламени.

Мать совсем отдалилась. Впрочем, молодому Дархэйму на это было уже плевать. Он давно не питал к ней тех чувств, которые еще грели его душу в детстве. Когда-то он искал ее любви, мечтал о нежных объятьях, но так и не дождался. А после и вовсе стал равнодушен к женщине, родившей и растившей его. Родственной связи между матерью и сыном не случилось. Леди Дархэйм не любила сына, сын оставался к ней почтителен, так велели правила, пока… Впрочем, об этом вспоминать было больно.

Эрхольд легко взбежал по лестнице вверх, свернул к некогда жилым покоям и остановился перед дверью со стертой позолотой. Он некоторое время рассматривал следы ног в толстом слое пыли. Здесь не убирались долгие годы, и Ингер оказалась первой, кто подошел двери, запертой много лет назад. Черный лорд прислонился к ней спиной, уперся затылком и прислушался.

Внутри запертых покоев царила тишина, даже шорох не нарушал ее. Поджав губы, мужчина осторожно поскребся, как это могла бы сделать леди Илейни. Тут же раздались шаркающие шаги, приблизившиеся к двери, и пожилой женский голос негромко спросил:

– Он ушел?

– Нет, матушка, – усмехнулся Эрхольд. – Он все еще здесь. Я смотрю, вы еще живы, даже не утратили разума и дара речи.

Она замолчала, но Дархэйм слышал тихое сопение.

– Сын, – после недолгого молчания отозвалась запертая женщина, – ты давно не навещал меня.

– Я считал вас мертвой, – ответил он. – Мы ведь с вами договорились, дорогая моя, что мы друг для друга не существуем. Вас не стало, к кому мне было приходить?

– Но ты все равно позаботился обо мне, – ответила она, и мужчина услышал шорох. Похоже, она тоже прижалась к двери со своей стороны. – Еда исправно появляется на моем столе все эти годы, горшок выносится, даже новая одежда и книги…

– Забыть, что именно ваше чрево породило меня, я не могу, – усмехнулся Эрхольд. – Впрочем, я это сделал еще тогда, но давно забыл о вашем существовании, были иные заботы.

– Чем ты был занят, сын? – настороженно спросила леди Дархэйм.

– Исполняю ваши мечты, матушка, пытаюсь уничтожить этот мир, – он невесело рассмеялся. – Вы горды мной, леди Дархэйм? Вы ведь именно этого всегда от меня ждали? Надеюсь, не разочаровал. Теперь позвольте откланяться, мне пора совершить очередное черное дело.

Эрхольд уже сделал несколько шагов, когда его мать застучала в дверь кулаками и выкрикнула:

– Эрх, подожди! Прошу тебя, сын!

Он развернулся, склонил на бок голову, с любопытством прислушиваясь к ее крикам, но вернулся.

– У вас есть еще нужды, матушка? – бесстрастно спросил мужчина.

– Отпусти меня, сын… прошу тебя, – впервые в ее голосе он слышал мольбу. Не проклятия, не угрозы, ни оскорбления.

Черный лорд снова привалился спиной к двери, скрестил руки на груди и усмехнулся:

– Помнится, когда я в последний раз повернулся к вам спиной, вы вонзили в нее нож. Вы утратили мое доверие, леди Дархэйм.

– Но ты желал недопустимого, Эрх! Я всего лишь…

– Хотели убить меня, матушка, – отчеканил Эрхольд. – Травили, резали, поджигали. Не вижу повода к вашему освобождению. Вы осуждены мной и наказаны заточением. И благодарите ваших лживых богов, что все еще живы.