Град обреченный (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 37

— На голодный желудок сабелькой сильно не помашешь, — спокойно отозвался «Сержант», ставший среди тверских стрельцов личностью почти легендарной. Все дело в воинском звании ветерана афганской войны, которое стало его прозвищем и жуткому набору англо-французских слов, вставлявшихся в речь по всякому поводу, и к месту, и совсем некстати. Кто-то из купцов, побывавших в аглицких и франкских землях, а такие имелись, решил с «бодуна», что он шотландец, сержант из гвардии французских королей. Типа стрелка Квентина Дорварда, о котором читали в детстве увлекательный роман. Вот пройдоха и выдал себя за него, не моргнув глазом и стал рассказывать стрельцам увлекательные истории. Понятно, что роман пересказывал по пьяному делу, всячески фантазируя, вернее «фонтанируя» событиями. Хорошо, что герцога Карла Бургундского уже убили в битве швейцарцы, а то бы пришел мстить в Тверь, пребывая негодующим «рогоносцем».

Что только по пьянке не способен поведать бывалый ветеран доверчивым слушателям, необремененным образованием как таковым, и знанием истории в частности. На их фоне даже Пашка казался академиком, а уж «Сержант», перечитавший массу исторической литературы, и попросивший девок вышить ему на платке желтыми нитками три королевских лилии, вообще непрошибаемый авторитет от музы Клио. Сей плат выдавал за подарок влюбленной в него герцогини, которых «злая судьба навеки разлучила», чем доводил доверчивых слушателей до слез.

Сентиментальный народ сейчас, даже у бородатых детей боярских, суровых и решительных, слезы из глаз текли!

— Да и кони без фуража дохнуть начнут. И есть еще одно обстоятельство — снегопады начнутся, маневр конницей будет существенно ограничен. Мушкеты на первое место выйдут — они лук вдвое кроют. И единороги есть, пусть полудюжина — четырехкилограммовые шрапнели метать могут. Долги ли всадники под «свинцовым дождем» выстоят, когда над головами бомбы рваться будут? Помещики не фанатики, и зазря гибнуть не пожелают!

— Придется рассылать отряды по округе для поиска провианта, а это даст шанс «Сотнику» начать бить противника по частям.

— А без пушечного «наряда» Ивану новгородских стен не проломить. Если мы обозы с орудиями, припасами и порохом перехватим на санном пути, то в войне победить сможем.

— Не говори «гоп», Петрович — уйдут от Новгорода через Ярославль, там войска хлебом-солью встретят. Да, потеряют пушки, но их отлить можно в ближайшие месяцы. И уже сюда направиться в первую очередь — и будет нам всем тут кровавая «баня».

— Без пороха воевать не смогут, хоть сотню пушек отольют, «Сержант». Селитру на раз-два в ямах не сделаешь, она дозреть должна. А у нас холодно, а потому процесс затянется. Зато если запасы московского пороха у нас будут, мы воевать до упора сможем, пусть пока и без единорогов. Зато новгородцы свои пушки отдадут — мы у них единственные союзники будем. Потому один на один не останемся…

Реконструкторы перепирались, но не так энергично как прежде — все сошлись на мнении, что необходимо перехватить именно пороховые обозы москвичей. Если попадутся пушки — они ценны как металл, медь намного дороже железа стоит. Так что на переплавку пойдут, и собственной отливки единороги будут. И можно будет ручные бомбы делать, и порохом московским их начинять. На конницу подобное оружие большое впечатление произвести может — лошади пугливы от природы, и в отличие от них вряд ли помещики коней к стрельбе и взрывам приучали.

— Как только пройдет московская конница, и вместе с ней убудет Иван Васильевич, то выступаем немедленно по льду Волги — она к этому времени замерзнет. Главное, чтобы Михаил Борисович выдержал давление со стороны бывшего зятя — но вроде тот ничего не заподозрил, раз бояр своих выслал. Потому мы стоим здесь в Старице, где войско собирается — нельзя, чтобы о том проведали, насторожатся московиты.

Андрей Владимирович как бы подвел черту, и достал коробку, на которую все уже давно посматривали. Раскрыл, и щедрым жестом предложил курильщикам сигары местной выделки, вернее сигариллы, тонкие, и чуть длиннее, чем привычные сигареты. Все оживились и потянулись, кроме Пашки, понятное дело — тот оставался некурящим.

— Крепки, зараза, до задницы пробирает.

«Сержант» смолил, что твой паровоз, ухитряясь затягиваться. Остальные остерегались, просто дымили. Андрей Владимирович курил вместе со всеми, и на память ему пришли знаменитые «барбудос», с Фиделем Кастро и Эрнесто Че Геварой во главе — такие же решительные и бородатые. Он рассмеялся, и, увидев, что все смотрят на него, рассказал, о чем подумал…

— Страшно стало, Андрей Владимирович, когда Ванька спросил о том, что я «ручницами» воев своих вооружаю. Повелел ему показать, но князь Михайло обычные ручницы принес и московиты успокоились.

— Вот потому-то просил тебя, Михайло Борисович, стан воинский тайно поставить, и ты Старицу выбрал. Значит, всего два шпиона и было у Ивана, и от обоих соглядатаев мы избавились. Это хорошо, но нужно на качественно иной уровень разведку и контрразведку ставить, как и сыск — благо есть кому этим делом заняться, — Андрей Владимирович посмотрел на возвратившегося после встречи с «государем всея Руси» молодого князя. Тот явно воспрянул духом — не таким всемогущим и всезнающим оказался московит. Видимо, те шпионы случайно оказались не в то время и не в том месте, за что и жизнью расплатились.

— Приказы были еще от брата нашего Ивана?

— Повелел тверскому полку выходить, как сможет, но я и оттянул срок по уговору, — хитро прищурился Михаил. — И как он захотел, воеводами князей поставил — Андрея Микулинского и Осипа Дорогобужского. Видимо, они ему весточки тайные отсылают, на меня с ябедами. И про тебя донесли — Иван особо спросил. Сказал, что ты изгой из земель южных, османами захваченных. И копейщиков моих готовишь, если литвины с нами воевать удумают. Повелел тебе передать, что после похода новгородского с тобой говорить будет, и чтобы ты в Москву к нему прибыл.

— Придем, раз повелел, обязательно прибудем, — усмехнулся Воеводин, вот только улыбка у него была недоброй. Если их предприятие не выгорит, то летописцы хулительных слов для изменников не пожалеют. И наоборот также, ведь всем известно, что историю пишут победители.

Шансы на успех были, и серьезные. Молодой князь деятельно готовил войско, и собрал восемь тысяч ратников — две с половиной тысячи составляли гарнизоны городов, где имелись крепостные стены. Сюда определили или возрастных воев, или ополченцев, с которых нет прока в полевом бою, ибо ему не научены. Главные силы составили три с половиной тысячи пикинеров и четыре сотни мушкетеров — и это все, что подготовить за полгода успели. Распределили по пяти полкам равномерно, и учения два последних месяца проводили интенсивные, сбивая сотни, приучая действовать совместно. Конечно, времени для подготовки стрельцов мало, но вроде получилось — на стрельбище неплохо получалось, ибо все медкомиссию пошли, зрение у всех проверили по таблице, что нарисовали по эскизу Петровича. Животины всякие изобразили, деревья и прочее.

Набралось также почти пять сотен стрелков — лучники и сотня арбалетчиков. Тверские земли лесные, зверья много, и охотников немало. Но то легкая пехота, «партизаны» будущие — засады устраивать, в полевом бою лучше не использовать. Кроме арбалетчиков — те мушкетеров прикрывать смогут. И чуть больше одной тысячи всадников набралось — восемь сотен составили полк дворянского ополчения, что на Москву пойти должен.

Ударную силу составили две сотни великокняжеской дружины, походившей на рыцарскую конницу, способную действовать таранным ударом. И полсотни отборных конных стрельцов, каждый из которых получил по паре пистолетов, но многие и на ствол больше, причем укороченный мушкетный. И полдесятка маленьких кулеврин, с новыми лафетами, из боекомплекта к этим одно фунтовым пушечкам только цельные ядра и картечь. Но зато расчеты натасканные, благо пороховые заряды небольшие, изрядная экономия.

— Но биться станем — не в гости придем!