Авиатор: назад в СССР 6 - Дорин Михаил - Страница 7

Руку поднял Томин, который пришёл вместе с генералом, и подскочил со своего места.

– Работаем сидя. Сегодня скачков, взмываний, пикирований и других манёвров хватало, – усадил Гавриловича на место Модяев.

– Товарищ генерал-полковник, в чём была задержка с первым вылетом? Сами понимаете, что потом…

– Понимаю, полковник. Но ты на войне, а не на полигоне. Всё просчитать нельзя, – хриплым голосом сказал Иван Фёдорович. – Причина банальна настолько, что я её даже озвучивать не буду. Все, кто был виноват в случившемся, уже получили от маршала Соколова направление и приказ о переводе в более привлекательные места для службы.

Вот это раз! Значит, где-то косяк был со стороны полка в Ханабаде. Кто же там мог так накосячить, что целый полк новых Су-24х так и не пошёл на задачу.

– Чего молчите, как сычи? – резко сказал Модяев хриплым голосом. Накричался сегодня на штабных ребят, Иван Фёдорович. – Да, развелось много бездарей в ваших округах. Сидят и объясняют мне, что без митинга и плакатов не может полететь полк на боевой вылет. А без проверки обмундирования, лётчику никак нельзя. Или как же так – лётчик не прослушал лекцию и теперь на передовой у нас необразованный офицер. Что за бред?! Ох, Павел Степанович был сегодня зол на этих идиотов.

Под этим именем и отчеством скрывался, как я понял, главный маршал авиации Кутахов. Видимо, на прямой связи с начальством в Москве, наш командующий.

– Ладно, чтоб вас сильно не задерживать, быстро разберём недостатки и пойдём отдыхать, – сказал Модяев и взял указку со стола.

Вкратце, всех усилий авиации было недостаточно. Масуд понёс большие потери, но скрытые резервы духов в ущелье оказались гораздо более обширными.

– Крупнокалиберные пулемёты и грамотно расставленные расчёты ПЗРК не давали нам развернуться, – указывал Иван Фёдорович на выявленные скопления духов на карте. – Как мне докладывал руководитель операции, многие из вас самоуправствовали, меняя схемы захода «на коленке». Совсем оборзели, сынки?

Камень в наш огород. Но ведь порой с борта Ан-26 давали уж слишком трафаретные команды. Как будто сценарий зачитывали к детскому утреннику.

– Иван Фёдорович, действовали по обстановке, – взял слово Гаврюк. – Противник грамотно расположился на склонах, а это значит, что атаковать нужно было ему в лоб. Опасность пулемётов и всего остального, чем можно нас сбить, при данном манёвре минимальная.

– Согласен, – кивнул Модяев, наливая себе стакан воды. – Но строй ломать не надо, а то некоторые чуть друг друга не посшибали в этих ущельях. И где ваши атаки со стороны солнца?

Стоящее замечание. Про это сегодня вообще никто не вспоминал, хотя важный момент. Генерал выпил воды и продолжил разбор.

– Про обозначение целей. В каждой группе предусмотреть наличие у старшего группы реактивных снарядов С-24. В ночных условиях пока не рассматриваем.

Такая установка тоже верная. Ведущий группы заходит, обозначает и потом вся группа высыпает бомбы в это же место с необходимым интервалом. Надёжнее работать так, а не только полагаться на авианаводчика.

– Теперь момент с катапультированием. Если вам сказали на аэродром, значит, развернулись и назад! – повысил голос Модяев и зашёлся в долгом кашле. – Вертушки уже в районе, а пара героев продолжает крутиться над горами. Ещё и пугает этих… да как их зовут?!

– Моджахеды! – хором подсказали собравшиеся.

– Вот-вот, они самые, – кивнул генерал и пошёл за стол. – Я знаю, что вы чувствуете, когда сбивают своего товарища или командира. Уж поверьте, за годы войны не раз и не два прикрывал сбитых лётчиков. Но есть общий план, замысел и последовательность действий. Возможно, этих самых минут и не хватит, чтобы десант смог с успехом высадиться.

Странно, на какие же данные опирается Модяев? Вертолётчики явно бы врать не стали, в какое время подошли в район. Да и зачем вообще выносить этот момент в замечание, если не повлияли эти несколько минут на дальнейший ход событий? Кажется, тот самый руководитель операции на борту Ан-26 решил найти виновных среди невиноватых.

– Товарищ генерал, – поднял руку Бажанян и Модяев дал ему слово. – Я находился в том районе с лейтенантом Родиным…

– Это 206й? – переспросил Иван Фёдорович. – У него сегодня очень непростой был день. Сколько раз могли сбить сегодня, сынок?

– Противник или свои? – переспросил я.

Генералу шутка понравилась. Хмурое выражение лица сменилось на сдержанную улыбку. Он даже подошёл ко мне и взъерошил волосы.

– Это говорит о том, что держать ухо надо в остро! На 360° крутить головой, ясно сынки?

– Так точно! – в очередной раз ответили все хором.

– Продолжай, подполковник.

Бажанян рассказал о ходе прикрытия Буянова. Как вели себя духи, что видел он сам и какие позиции были поражены.

Ну и главное, кто дал команду, что катапультироваться надо именно в том направлении, а не на север в сторону Саланга? Там, как раз и не было духов.

– Много слов, подполковник. Сейчас придёт новый руководитель операции, который сегодня работал на Ан-26 и переговорим на этот счёт, – сказал Модяев, присаживаясь за стол. – Разрешаю всем тужурки снять, жара невозможная, – покряхтел Иван Фёдорович, снимая с себя куртку и оставшись в одной тельняшке.

– А почему не полковник Павлов сегодня руководил операцией, как и было запланировано? – теперь свой вопрос задал Ребров.

– Вот эти вопросы, сынок, обсуждаться не будут. Без вас решим кого, и куда нам ставить.

В дверь постучались, и на пороге появился тот самый боевой кабанчик Хреков. Довольный, но уставший.

– Разрешите, войти? – спросил генерал.

– Да, сынок, входи, – сказал Модяев и достал пачку сигарет. – Знакомьтесь, сынки, ваш новый руководитель операции.

Етить колотить! Нашли, кого поставить! Полный звездец нам пришёл.

Приплыли! Только что генерал говорил о бездарях в командовании округа, которые за бумажками совершенно забыли о нормальной службе. И вот, перед нами стоит самый яркий представитель этого сословия.

Удивляет, что не кажется Ивану Фёдоровичу странным, что вторая операция под руководством товарища Хрекова и снова сбитый самолёт, а также трудности с поисково-спасательным обеспечением.

Вид у генерал-майора был весьма довольный. Он так и выпячивал грудь, когда его представлял Модяев и рассказывал, как этот представитель командования ТуркВО хорошо провёл предыдущую операцию, которую сам же и спланировал.

– Между прочим, тогда был уничтожен известный полевой командир, – с гордостью заявил Хреков.

Ну-ну, а наш командир полка чуть кони не двинул из-за прокола с обеспечением его эвакуации. Ещё и несколько человек серьёзные ранения получили.

Если бы там реально был убит один из важнейших руководителей духовских отрядов, то об этом давно уже трубили местные СМИ в лице агентства Бахтар, а замполиты выпускали бы «специальные выпуски» боевых листков.

– Ерунду какую-то несут, – шипел Ребров, сидящий передо мной.

– Мы можем многого и не знать, Гелий Вольфрамович, – шепнул я.

Томин услышал наши переговоры и жестом показал соблюдать тишину.

– Итак, задач ещё много. Завтрашние цели разберёте с руководителем операции. Всем отдохнуть, – подвёл черту под этим разбором Модяев и вышел из кабинета.

Возникла небольшая пауза, во время которой Хреков внимательно осматривал нас своими кабаньими глазками. Интересно теперь посмотреть, как он будет общаться с большим количеством личного состава, которое его, мягко говоря, «не любит».

Начал своё общение гордый вепрь с претензий по форме одежды. Ну, нет же у нас проблем, чтобы им уделить большее внимание. Половина ограниченного контингента гоняется за Шах Масудом, но беда оказывается в другом.

– У вас, товарищ военный, форма не стирана. Что за белые пятна на воротнике? – сделал замечание Барсову Хреков, картинно поглаживая воротник своей яркой песочной формы. – Больше меня потеете?