Соблазненная роза - Филлипс Патриция - Страница 38
- Предыдущая
- 38/84
- Следующая
Черные глаза сэра Исмея широко распахнулись от изумления.
— Всемилостивый Боже. — Он сдержанно улыбнулся. — Вас обоих точно опоили приворотным зельем.
— Обоих?
— Да моя-то просто без ума от тебя, парень. А то ты не знаешь!
Генри, довольно усмехнувшись, кивнул:
— Все верно. Я каждый день благодарю Господа за то, что послал мне ее.
— Пусть ничто и никто не переменит твоих чувств, — загадочно произнес сэр Исмей и почему-то нахмурился. — Спокойной тебе ночи, Гарри. Выедем завтра вместе.
Они распрощались, и лорд де Джир удалился.
Стены вражеской крепости смутно темнели в утренней мгле. Стояла необычайная тишь, будто тысячи солдат были ввергнуты в магический сон и теперь только тайное заклятие могло их пробудить. Генри вздрогнул от недоброго предчувствия. Он не любил такой неестественной тишины. Он натянул рукавицы и стал затягивать ремни на шлеме. И — стал ждать.
Дозорные на стенах Сэндала увидали, как по открытому пространству к замку движутся отряды ланкастерпев. Они опасались куда более мощного приступа, а тут какие-то полтыщи. Воины Йорка тут же стали подтрунивать над своим начальником, что он-де испугался какой-то жалкой кучки. Тот вскипел и решил немедленно продемонстрировать свою доблесть и заодно разделаться с этими безрассудными почитателями короля, то есть вполне готов был угодить в ловушку.
По рядам подступавших к замку сотенных отрядов пронесся радостный ропот: грохот, доносившийся из крепости, изобличал подготовку Йорка к атаке. Там раздавалось ржание и топот копыт — лошади чуяли боевой настрой наездников. И вот уже спустили мост, а вскорости отворили ворота.
— Идут! — вскричал Генри, дав солдатам знак приготовиться к «битве». Через минуту первая шеренга лучников отпустила натянутые тетивы, вослед то же самое проделала вторая. На эта атака кончилась, и оба войска стояли, ничего более не предпринимая, посреди обдуваемой всеми ветрами низины, именуемой Уэйкфилдским полем. Резкий ветер раздувал знамена и штандарты. Наступающих словно бы кто околдовал, не давая им начать бой. И вдруг… они стали медленно пятиться.
Храбрецы Йорка не верили собственным глазам! Мало того, что у противника оказалось людей гораздо меньше, чем они предполагали, они, по всему, и биться-то не горазды — дают деру. С ликующими воплями йоркисты ринулись в атаку сами, поверив коварным хитрецам.
Генри разослал приказы своим и войску де Джира: продолжать для видимости сопротивление и вести супостатов к лесу, покуда те в горячке не забредут подалее от крепости, чтобы им невозможно было добежать до спасительных ее стен. Сам Генри, ворвавшись в кучу дерущихся, не утерпел и, соскочив с коня, помчался вперед, размахивая огромным мечом. Сзади с не меньшим воодушевлением мчался сэр Исмей. забывший перед лицом врага про все свои вещие сны.
По тогдашним обычаям дрались спешившись, оставив коней сзади. Хитроумный план почти уж был завершен, сэр Генри и сэр Исмей все более распалялись звоном клинков и эхом яростных воплей, несшихся над полем. Теперь ланкастерцы двигались живее, но, однако, казалось, что чары все еще не развеялись и сдерживают их.
Но вот храбрецы Йорка пересекли невидимую линию, и зазвучал рог, потом еще раз. Его услышали лишь те, кто ждал сигнала, а все прочие в этом гвалте его попросту не заметили.
Генри махнул рукой, приказывая своему отряду сдвинуться к правому флангу, и тут из леса хлынули тысячи солдат, рвущихся в битву. Йоркисты в панике развернулись и… поняли, что они в западне. Они были со всех сторон окружены. Слишком поздно им открылась роковая ошибка, и теперь предстоял последний — смертный бой.
Кровавая сеча длилась не более получаса. Счет убитых у ланкастерцев шел на сотни, у йоркистов — на тысячи. Великий герцог Йорк пал, и многие из преданных ему тоже поплатились жизнью. Могущественный Сэлисбери был захвачен злейшим своим врагом — Перси из Нортумберленда. Младший сын Йорка, семнадцатилетний герцог Рутландский, был убит лордом Клиффордом — в отместку за его отца, загубленного йоркистами. Многие счеты были сведены в той битве, окончательно развеявшей остатки рыцарского благородства, худо-бедно сохраняемого дворянами. Сие сражение, грянувшее в последний день тысяча четыреста шестидесятого года, положило начало бесконечным династическим распрям, замешанным на кровной мести.
После битвы ланкастерцы отправились праздновать победу в достославный город Йорк, над вратами которого их приветствовали насаженные на колья головы мятежников» напоминая, сколь грандиозен триумф верных подданых короля. Сам великий герцог, так ревностно домогавшийся английского трона, был увенчан бумажной короной, а рядом с его отрубленной головой темнели запекшейся кровью головы лорда Сзлисбери и герцога Рутландского.
Багряное солнце уже начало садиться, когда путешественники взобрались наконец на холм и достигли городских ворот. Розамунда в изумлении оглядывала грандиозные стены Йорка. Воронья стая кружила над главной аркой, что-то с карканьем расклевывая, вороны кружили и над зубчатыми стенами, и над башнями, высившимися по бокам ворот. Городская крепостная стена и башни были совсем такие, как в Рэвенскрэге. Но внутри… Розамунда отродясь не видывала таких огромных городов и была поражена обилию сновавших у ворот людей. Пожалуй, в эдакой толчее им не сыскать Генри, нипочем не сыскать.
Весть о сражении на Уэйкфилдском поле неделю назад принес в монастырь один бродячий менестрель. Он не мог назвать цифру убитых и их имена, зато поименно назвал вражеских предводителей, павших в бою.
С бьющимся сердцем Розамунда велела старшему в ее свите испросить у привратника разрешение на въезд. Тьма народа с повозками спешила попасть в город до вечернего звона, когда ворота уже закроют. Огромные фуры с бочками и бочатами протискивались сквозь главную калитку, дабы победителям было чем утолить жажду. Уплатившим пошлину никаких препятствий не чинили. Увидев, что пропускают всех, Розамунда поняла, что бояться нечего.
Устроилось все скоро, и они ступили на мощеные улицы этого второго по величине в тогдашней Англии города. Повинуясь напору устремившейся на главную улицу толпы, они продвигались все дальше. Оказалось, что не меньшая толпа рвалась наружу, тоже спеша покинуть город до колоколов. Над городскими стенами высился Гэлт-ресский лес, его огромные деревья зловеще темнели на фоне неба. «Боже, как хорошо, что дорога наша шла не через леса», — подумала Розамунда. Она была наслышана о том, что там сплошь биваки обеих армий, а еще полно всяких головорезов и разбойников.
Улицы были запружены людьми: Розамунда от тесноты едва могла дышать. Высокие дома так и манили войти внутрь. На один из них, самый приметный, Розамунда невольно загляделась, но ее тут же отнесло людским потоком дальше. У некоторых зданий были резные деревянные фронтоны, расписанные позолотой и яркими красками, — точь-в-точь имбирные пряники. На дверях красовались воинские гербы владельцев, поскрипывали изгороди. Дома так забавно клонились один к другому, словно хотели друг дружку поддержать. А верхние их этажи нависали над улицей, порою смыкаясь и загораживая небо. Внизу же, вровень с мостовой, были лавки, и их хозяева распахивали ставни, готовясь к вечерней городской гульбе.
Путь им пересекла мелкая речка, и, перейдя ее вброд, они свернули в один из узких проулков, ведущих в самое сердце города.
Когда проезжали мясные лавки, Розамунду мутило от смрада: обрезки и прочие отходы вываливались в канаву прямо посреди улицы. Затхлый запах крови, гниющее мясо. А уж запах навоза и конюшен преследовал их всюду: боковые улицы замощены не были, и под ногами и копытами чавкало месиво из грязи и навоза — того гляди оскользнешься. Даже несущиеся из домов ароматы жареного мяса, свежих лепешек и дымка от растопленных очагов не могли перебить уличную вонь.
Гвардейцы из свиты Розамунды прилежно расспрашивали прохожих, где остановился лорд Рэвенскрэг. К великому ее разочарованию, никто ничего про него не слыхал, даже те из солдат, на мундирах которых имелись знаки ланкастерского войска. Похоже, с тем же успехом Розамунда и ее люди могли бы искать иголку в стоге сена. У нее ломило все кости — ясное дело, столько уж времени в седле… А прохожие по-прежнему недоуменно пожимали плечами при упоминании лорда Рэвенскрэга. Розамунда все более склонялась к тому, чтобы отложить поиски до утра, и велела старшему офицеру приискать им ночлег.
- Предыдущая
- 38/84
- Следующая
