Соблазненная роза - Филлипс Патриция - Страница 19
- Предыдущая
- 19/84
- Следующая
— Чья это комната? — спросила она, увидев, что Генри ногой затворяет дверь.
Снова обняв страстную скромницу, он притиснул ее к плотно прикрытой двери.
— Это покой новобрачной, — прошептал он, заглушив своим поцелуем вырвавшийся было у Розамунды вскрик удивления.
— Полагаешь, теперь мою душу зацапает дьявол — за то что посмел осквернить супружеское ложе? — озорно усмехнулся он и, не дав Розамунде времени на ответ, подхватил ее и понес к кровати под черным балдахином.
Они упали вдвоем на мягкие перины, смяв бархатное покрывало. Генри был так тяжел, что у Розамунды перехватило дыхание. Он прижал ее к себе, чувствуя, как она напряглась от прикосновения его вздыбившегося под одеждой орудия любострастия.
— Видишь как я по тебе истомился… я сейчас просто взорвусь от желания. Пора закончить игру. А ежели кто и грешен из нас, так это ты — так долго меня мучаешь… Ну что ты на это скажешь, прелестная моя мучительница?
Его горячий влажный язык, пробежавшись по ее подбородку и шее, замер, достигнув чуть приоткрытых вырезом платья грудей. Он нетерпеливо сдернул с нее пунцово-золотистый лиф — теперь два мягких упругих шара были полностью обнажены. Их белизна едва мерцала в темноте, но Генри весь закипел, ибо его воображение мигом восполнило то, что утаил от него мрак.
Когда он сжал губами нежные кончики грудей, посасывая их, медленно облизывая розовые полукружья вокруг все более твердеющих бугорков, Розамунде показалось, что она сейчас растает… Она то и дело вскрикивала от наслаждения и, запустив пальцы в густую его гриву, все теснее прижимала ласкающий рот к своим соскам.
Чуть погодя Генри, осыпая поцелуями ее ключицы и шею, добрался до ее рта. Розамунда в ошеломлении почувствовала, как он языком пытается раздвинуть ей губы… и вот этот горячий язык уже гладил ее небо и зубы. От столь сокровенной ласки огонь заструился по ее жилам. Она опьянела от шквала неведомых ей доныне дивных ощущений, и, когда его чресла прижались к ее лону, у Розамунды уже не было сил уклониться от нацеленного на нее орудия наслаждения, твердого как сталь, — что было вернейшим доказательством неистовости его влечения. Изнемогая от зажженного им пламени, она тоже крепче прижалась к возлюбленному… все ее существо ликовало… нестерпимый жар (жаливший даже сквозь одежду!) его тела говорил ей: она желанна лорду Рэвенскрэгу!
А язык его все неистовствовал у нее во рту, то вонзаясь почти в горло, то возвращаясь вспять — словно хотел изобразить предвкушаемое ими соединение… Она чуть стиснула его язык и принялась сосать. Но Генри неожиданно оторвался от ее рта, и через миг Розамунда почувствовала, как его пальцы, одолев преграду из юбки, ласкают ей бедра. Повинуясь зову страсти, она тут же их раздвинула… и вот настойчивые пальцы уже на заветном холмике, а еще через миг они с благоговейной осторожностью проникли внутрь — в сокровищницу несказанных наслаждений… Не вынеся мучительной неги, Розамунда громко застонала… Не помня себя, она неловкими движениями стала расстегивать его бархатный дублет, потом принялась торопливо развязывать тесемки на вороте сорочки — они не поддавались. Тогда Генри, оторвавшись от нежных прелестей своей Джейн, стал ей помогать: через миг Розамунда восхищенно гладила маленькой ладошкой его мощный торс, нежно перебирая черные завитки волос. Наткнувшись на бугорок соска, она тут же обхватила его губами и несколько раз провела по нему языком — точно так же, как делал несколько минут назад сам Генри…
От этой неожиданной ласки Генри восторженно вскрикнул и притиснул ее голову к своей груди крепко-крепко, до боли. Пылая все сильнее, он молил ее продлить эту сладкую пытку:
— О Джейн, ради Бога… перестань…
Ему уже нужны были более дерзкие наслаждения, и он потянул ласковую ладошку вниз, к твердому выступу.
Розамунде сразу захотелось расстегнуть его бархатные панталоны и посмотреть на тайну тайн его плоти, но внезапное смущение остановило ее. Тогда она начала гладить его поверх гульфика, вдоль всей длины дарованного ему природой отменного дротика. Неудовлетворенный этой неполной лаской, он сам нетерпеливо высвободил трепещущего пленника, который с готовностью лег в ее ладони и который, казалось, жил своей собственной, не зависимой от своего обладателя жизнью. Розамунда знала, что Генри давно уже в полной боевой готовности, но никак не ожидала, что орудие вожделеющего ее мужчины настолько твердо и горячо на ощупь. Она нежно ласкала бархатистую кожу, едва касаясь набухших жилок, пядь за пядью исследуя этот пылающий кусок плоти.
— Тебе приятно, милая? — хрипло спросил он, встревоженный ее молчанием.
Она прошептала, что да, очень, и в самозабвении продолжала ласкать этот пылающий шелк — с такой нежностью, что он вынужден был придержать ее пальцы!
— Не надо больше, иначе я расплещусь раньше времени, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Ну иди же… предайся мне, — прошептал он, опрокидывая ее навзничь и вновь осыпая поцелуями.
Розамунда чуть покусывала его мочку и готова была умереть от переполнявшей ее нежности.
— Ах, Гарри, я тебя люблю, всем сердцем люблю, — шепотом призналась она, прижимаясь губами к его твердому подбородку и пробуя на вкус его горячую, с терпким ароматом мужества кожу.
— Иди ко мне. Яви мне свою любовь, — снова потребовал он, обхватывая ладонями ее груди, сжимая их и поглаживая, — у Розамунды закружилась голова…
Горячее бремя, покоившееся между ее ног, давило все сильнее. Повинуясь ему, она расслабилась, раскинулась шире, готовая принять его… она совсем обезумела от поцелуев Генри, от его хриплого горячечного шепота. Невероятная боль вдруг пронзила ее пах, — боль, от которой у нее брызнули слезы, — Генри торил путь в заветную девичью сокровищницу. Жгучая боль стала еще острее, но тут к ней добавилось не менее острое наслаждение — тело Розамунды содрогалось. Обхватив ногами бедра Генри, она с готовностью повиновалась… когда он приподнял ее бедра — чтобы глубже в нее войти. Розамунду охватило пламя. Поцелуи его стали не такими свирепыми, из губ Генри она пила теперь влагу неутолимого его желания, и оно тут же заставило ее забыть о причиненной ей только что боли. Он все крепче вжимал ее в перины — пока наконец окончательно ею не овладел, устремившись на крыльях страсти к полному слиянию их душ и тел.
Розамунда забыла обо всем на свете, в эти минуты для нее существовал лишь этот, пронизывающий ее наслаждением мужчина, погружающий ее все глубже в огненную бездну. Ее тело затрепетало от пика блаженства, но потом, сквозь пелену сладкого забытья, она вновь ощутила его — успокаивающие уже поцелуи и ласковые поглаживания.
Похожий на взрыв последний всплеск страсти повлек за собой совсем иное наслаждение — чувство удовлетворенности. Не выпуская Генри из объятий, она вспомнила, кто она и с кем лежит в этой огромной кровати. Острота пережитого наслаждения ошеломила ее. Она часто пыталась вообразить себе это слияние, но и подумать не могла, что ее ждет такое.
Он сцеловывал слезы с ее ресниц — Розамунда доверчиво к нему прижалась.
— Как же я тебя люблю, — прошептала она, чувствуя, что в душе ее не осталось места ни для чего, кроме любви к этому мужчине.
В ответ он поцеловал ее еще нежнее, но про свою любовь ничего не сказал: не хотел лгать. Она не сразу поняла причину его молчаливости — только когда окончательно оправилась от свершившегося. А поняв, никак уже не могла не думать об этом. Это открытие немного омрачило ее счастье. Вдруг почувствовав себя разоблаченной, она стала искать среди складок покрывала сорванную им маску. Однако Генри успел ее опередить и зашвырнул свою находку в дальний угол спальни.
— Нет, больше ты от меня не спрячешься. Я хочу видеть твое лицо — я долго терпел. Ах, Джейн. Как я благодарен тебе, моя прелестница. Никто еще не дарил мне подобного наслаждения. Обещай, что ты снова придешь ко мне, и очень скоро. Я не хочу тебя потерять. Твой муж — сущий болван, разве можно хоть на миг отпускать от себя такую женщину.
- Предыдущая
- 19/84
- Следующая
