Соблазненная роза - Филлипс Патриция - Страница 1

• 1/84
• Следующая

1459

В декабре смеркается рано. Порыв пронизывающего ветра заставил привядшие листья плотнее приникнуть к еще зеленой у речного берега граве. Розамунда стояла на овечьей торфяной тропе, изрытой множеством маленьких копыт, и смотрела на рдеющий в дымке закат. Розы и померанец окрасили западный край небес, над дальними холмами сиял золотой ореол. Не иначе как завтра будет погожий денек.

— Рози, это тебе. — Стивен смущенно протянул руку и разжал огромный свой кулачище: на его ладони лежала блестящая серебряно-голубая лента.

Розамунда охнула и с радостным проворством схватила подарок.

— Какая красивая. — Она осторожно погладила нежный шелк. Ее натруженные руки были слишком грубы для этой легчайшей ткани.

— Волосы завязывать, — пробормотал Стивен, неловко коснувшись ее толстой каштановой косы, доходившей до самой талии. Его лицо, с очень белой кожей, вспыхнуло. Он нагнул голову, чтобы светлые, что кукурузный початок, волосы, рассыпавшись по щекам, скрыли его смущение.

Однако Розамунда все-таки приметила предательский румянец и поспешила сгладить неловкость:

— Вот спасибо. Какой ты заботливый. Завтра же ее надену — на ярмарку. Я пойду — темнеет уж…

Все еще не поднимая головы, Стивен с неожиданной хрипотцой пробормотал:

— Пусть все остальные парни помнят, чья ты подружка.

— Спокойной ночи, Стивен. — Розамунда легонько хлопнула его по мускулистому плечу — такому твердому под домотканой рубахой, — и оба как по команде развернулись и отправились по домам; сын кузнеца в сторону кузницы, где вовсю полыхал горн. Розамунда — к домику на самой окраине их деревни, который местные жители так и называли — Дом на окраине. Чем дальше отходила Розамунда от Стивена, тем легче делался ее шаг. Пряча его ленточку в висевший на поясе кошель, она удивлялась самой себе: с чего это ей вдруг вроде как опостылел Стивен. Он считал ее своей невестой — еще в праздник урожая сговорил ее. И хоть завтра готов с ней под венец. Хорошо хоть их священник строгий, не велит так скоро ожениваться, слава Богу, у нее есть еще время пообвыкнуться в невестах. Остальные девушки, почитай все, ждут не дождутся свадеб. По Виттонским меркам, ладный ла мускулистый Стивен — жених завидный. Не одна из здешних девиц мечтала заполучить его, но Стивен не сводил глаз с одной Розамунды. До того присушила пария, свела с ума, что отец его грозился отправить сынка в Дом на окраине, ежели он к ней вскорости не присватается.

Само по себе это сватовство было ей лестно. Сын кузнеца был парень крепкий да пригожий, кожа белая, волосы светлые… В свой срок ему достанется кузня и прочее добро, — стало быть, семейству его жить в достатке. Так что ж она, дуреха такая, никак не назовет день свадьбы? Ведь как любит он ее, чуть не плачет, глядя на нее синими глазищами. Ох и дивилась Розамунда тогда жарким его речам, зачарованная этой любовью, хоть и не разделяла ее. Говорил он, что она краше овечки из весеннего приплода, краше цветущего боярышника и что, дескать, любит он ее больше жизни.

До Стивена еще никто так пылко ей не объяснялся. И ей было боязно, что уже более никогда не услышит она таких вот словечек — после того его признания, в один из прохладных осенних деньков. Видать. Стивен решил, что се можно больше и не баловать ласковыми прозвищами.

— Явилась-таки, гулена. Шляешься до темноты со своим ухажером. Липнет к тебе как банный лист. Могла бы и о матери вспомнить — помочь. Давай-ка скорее в дом.

Ходж, материн молодой муж, поджидал Розамунду у двери, выражение его неказистого лица было довольно свирепым. Розамунда, проскользнув бочком под его рукой, вошла в продымленную горницу.

Джоан, мать Розамунды, склонилась над двумя лежащими у очага хнычущими младенцами, а семилетняя Мэри — худущая! — таращилась на котелок с мясом, висевший над огнем. У них и еще только у двух-трех семей из их деревни очаг был обустроен по-новому, не то, что прежний — чадил посреди избы. Джоан очень гордилась своим настоящим очагом, хотя дымоход был засорен и у них в домишке было дымно, почти так же, как у всех остальных.

Откинув со лба тусклую, чуть тронутую сединой прядь, Джоан улыбнулась.

— Пришла моя касаточка. А мы тут рядим-гадаем, куда она запропастилась, — пробормотала мать, с трудом ворочая языком, видать, успела вылакать изрядный жбан эля. — Ну что, уговорились со Стивеном о свадебке? — спросила она у Розамунды, протягивавшей к огню озябшие руки. И, шутливо ее толкнув, с грязной усмешечкой подмигнула:

— Бугай он справный, девонька. Это можешь не сомневаться. Недаром про мужиков говорится: у кого велик кулак, тот крепкий отрастил стояк.

Задыхаясь от душившего ее хохота, мать вынула из люльки хиленькую крошку.

— Для меня это дело десятое, матушка.

— Ну, стало быть, ты не моя дочь. Мою утащили эльфы, а заместо нее они мне тебя подкинули, — усмехнулась Джоан, оголяя грудь, чтобы покормить девочку.

— Да я его случайно встретила, когда шла от Джиллот, Мы с ней уговаривались насчет завтрашнего утра, — оправдывалась Розамунда, беря на руки вцепившегося в се юбку и только начинающего ходить замурзанного Тома. И хоть мать ее не просила, молча пихнула в его с всегдашней готовностью открытый рот полную ложку густой каши. — Джиллот и ее брат хотят поехать сразу же, как только рассветет. Знаешь, матушка, нынче гуси много жира нагуляли. Думаю, мы на ярмарке хорошую цену за них возьмем.

— Благослови нас, Пресвятая Дева Чего уж говорить: каждый грошик на счету, с тех пор как… — Тут голос Джоан оборвался, а глаза наполнились слезами. — Настигшая их семейство беда давно уж открыто не обсуждалась, но ее сумрачная тень лежала на всей их жизни. — У знатных кавалеров любовь недолгая: как поблекнет девичья краса, ищи-свищи их. Попомни это, Рози, коли тебе взбредет вдруг снять фасон с матери. — Сглотнув слезы, Джоан потрепала щечку девочки, чтоб та резвее сосала. — Ох, нынче лихо-лишенько привалило нам.

— Вот коли Ходж расстарался бы и приискал работу, начала было Розамунда, но мать тут же зашикала на нее, опасливо поглядев на закрытую дверь, чтобы убедиться, что тот не слышит.

— Ты же знаешь, что он все пороги обил. Август на исходе, об эту пору крышу никто не перекрывает.

Розамунда покорно умолкла. Джоан всегда найдет оправдание для своего лентяя. И с чего она так держится за этого Ходжа, не могла взять в толк девушка. Это был первый из материнских ухажеров, с которым та все-таки удосужилась повенчаться; только двое последышей были рождены ею в законе. Может, матери лестно, что в ее-то возрасте она заполучила молодого муженька? Видно, потому, не ропща, гнет ради него спину, обстирывает, кормит. ублажает в постели. А этот бесстыжий ни одного фартинга еще не принес в дом!

Знатные кавалеры… Губы Розамунды чуть дрогнули в улыбке, когда она снова вспомнила причитания матери. Джоан всю жизнь долдонит ей, что якобы она, Розамунда, дочь какого-то дворянина. Неужто эта размякшая от хмеля, притулившаяся к очагу женщина, с испитым обрюзгшим лицом, могла когда-то приглянуться дворянину? Люди говорят, что в былые времена у златокудрой дочки дубильщика отбою не было от воздыхателей.

Розамунда переменила позу на более удобную, почувствовав, что малыш у нее на руках стал вроде тяжелее — задремал. Да, если верить сплетням, нищета и вино загубили красоту ее матери.

Неужто она, Розамунда, и впрямь дочь дворянина? Девушка была уверена, что это одна из материнских фантазий. Но втайне, в самой глубине души, ей очень хотелось, чтобы эта сказка обернулась явью. Когда-то ее надежды щедро подпитывались двумя непонятными обстоятельствами.

Каждые две недели церковный староста в своей отороченной мехом накидке приносил в их домишко увесистый мешочек монет, а некий неведомый благодетель оплачивал учебу Розамунды в Сестринской обители. Но вдруг монеты носить перестали, и за учебу платить — тоже. Монахини отослали Розамунду домой, в Виттон. Потеря этого источника существования стала настоящей трагедией, и темные тучи невидимо парили над каждым их днем.

• 1/84
• Следующая