Дракон цвета крови - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 4

Мариса зашипела словно гадюка.

– Да я тебя…

– Это если ты за братцем не полетишь летягой, – ехидно отозвалась я. – Кто ж поверит, что у него ума хватило на такую подлость! А вот если ты подсказала… я намекну, что эс Морено обратил внимание на меня, и все поймут.

Скрежет зубовный стал для меня настоящей симфонией.

Оба Лиеза скрежетали зубками, понимая, что попали. И поделать со мной ничего не смогут.

Тащить меня за руки, за ноги? А я еще и орать могу, и отбиваться. И до рассвета не так чтобы далеко. Каэтана полночи по комнате металась, этот полудурок чуть не ушел спать. Но желание поиздеваться было сильнее желания выспаться.

Козел!

Надеюсь, сестричка шкуру с него сдерет. Шпильками. А если она не справится, я помогу.

– Чего ты хочешь? – сдалась сестричка.

Ага, вопрос на миллион. Чего я хочу?

Память Каэтаны послушно зашевелилась, и я насмешливо ухмыльнулась.

– Хочу. Обязательство. На пять тысяч золотом.

– ЧТО?!

– А ты думала… сейчас этот придурок мчится в свою комнату и там пишет его по всей форме. И приносит сюда. Это будет моей гарантией безопасности. Заверенная бумага у него есть?

– Нет, – соврал Матиас.

– Значит, сначала к сестре, за бумагой, а потом сюда. Жаль, времени уже немного осталось.

– У меня столько нет! – Матиас топнул ногой.

– Шесть тысяч, – равнодушно ответила я. Род Лиез, в отличие от нас, богат. – Сегодня ты сделал глупость, и за нее придется платить.

– Ты понимаешь, замарашка…

– Понимаю. До рассвета часа два? Семь тысяч.

Дошло. Долетело! Что каждый вяк и хрюк увеличивает сумму и что снисхождения не будет. А если история получит огласку… Мне тоже достанется. Но Матиас и Мариса вылетят обязательно.

И парень, развернувшись, помчался к зданию мужского общежития. Мы остались с Марисой.

Я села прямо на каменную плитку, пошевелила головой, руками, прислушалась к телу.

Телу!

Да разве ж это тело?

Это сопли в киселе! Вермишель переваренная! Глиста недобитая!

Вот у меня раньше было! И пресс, и попка орешком, и мышцы прокачаны… я все шпагаты могла выполнить, по канату влезть, а как у меня был удар поставлен! Местным и не снилось!

Я бы с этой лестницы кубарем скатилась, сгруппировавшись! Потом встала – и похоронила шутника.

А тут… синяк на синяке.

– Кажется, переломов нет. Ты бы приглядывала за братцем, а?

Мариса зашипела. У нее что – в роду гадюки были? Вообще похоже. Или ужи-вонючки? Судя по братику?

– Ты…

– Ага. Белье свое ему в карман засунула, заманила, надругалась, запинала – гадина, правда? С лестницы еще сама себя спустила, лишь бы дураку нагадить. Радуйся, что я жива осталась. Ты-то умненькая, в отличие от него, вот представь! Находят с утра мой труп!

– Я бы…

– Что ты бы? Что бы ты придумала? Куда бы ты его дела? Учти, тело вообще тяжелое, таскать его неудобно, а сколько потом еще проблем будет с утилизацией! Драконам скормила? Так они сразу все не съедят, что-то да останется. И где башня, а где драконы? И охрана там есть. Вы бы таких проблем получили…

Воображение у Марисы было, а холодная погода и предрассветный ветерок прилично охлаждали разгоряченную голову. Это у Каэтаны платье практичное, серое, шерстяное… теплое! И плащ такой же. Страшный, как атомная война, но теплый, как… как она же. В таком изжаришься!

А у Марисы все легкое, изящное, элегантное – красота! И в ней, в красоте этой, холодно.

– Ты не совсем дура, что ли? – попыталась защищаться красотка.

Я фыркнула от всей широкой души.

– Дура. И не советую думать иначе. Находят мой дурачий труп. Потом находят в моей комнате дурачью записку. И ситуация перерастает… о, она так шикарно перерастает, что вам жить не захочется. С вас бы три шкуры спустили.

Мариса поежилась.

В принципе ничего нового и интересного я ей не открыла. Она все и сама понимала, когда бежала к братцу. Но что все это понимаю я? Вот это для нее было открытием.

Щелк – память Каэ подсказала, что я не слишком-то много с них и стрясла. В переводе на наши, отечественные рубли, это тысяч двести-триста. Приличную машинку – и то не купишь, разве что бэушную и битую напрочь. Но приодеться хватит. И на подушку безопасности – тоже.

Вернулся Матиас, размахивая листом из чековой книжки.

Да, здесь есть и такое. Листы, заверенные печатями, подписями, с какими-то степенями защиты – не подделаешь. Я взяла в руки, пригляделась.

Что ж.

Семь тысяч золотых солеев мне пригодятся. И нет, не на шмотки.

– Спасибо, Матиас. Если решишь еще надо мной так подшутить – обращайся. Деньги мне потребуются.

Я кое-как поднялась с камня и направилась к женскому общежитию.

За спиной послышался звук подзатыльника.

А и ничего, не обеднеют. Зато запомнят, что за все в этой жизни надо платить. Хорошо, если деньгами. А то ведь могли и чем побольше взять. Здоровьем, жизнью…

Я медленно ползла в направлении общаги.

Болело все.

Синяки, голова, задница… голова – особенно. В нее постепенно приходила нужная информация.

Раэша Луна была уверена, что девушка обязана знать историю, географию, уметь петь, музицировать, вышивать, вести хозяйство… короче – Каэ готовили к роли верной и преданной кому-то супруги. Не самая плохая участь при хорошем муже. Но где его найти?

Вот с моим мы шесть лет прожили, и ведь прекрасно жили. Шесть – в браке, два до брака… знала б я, что он мне рога наставляет, – оторвала бы ему наставлятель. С корнем вырвала!

Все я понимаю. И что у мужчин и женщин разное отношение к измене, для мужчин это как стакан воды выпить, а для женщин намного серьезнее.

И что ему со мной было хорошо и удобно. И что…

Та, другая, ждет ребенка. Вот этого я точно простить не смогу. И не надо уже.

Я вспомнила еще раз картинку, которую увидела в сияющем окошке. Счастливая семья на лужайке, и дети, и собаки, и здоровенный кот поглядывает на всех, вальяжно рассевшись в центре стола… я всегда хотела кота или кошку, Димка был против.

Здесь я хоть кошачий приют себе завести смогу! И плевать мне, кто там будет против!

Вот и общага.

А на входе-то дежурная. Каэ, дурочка малолетняя, ты как из общаги выбралась?

Щелк.

Ой, мама… эта идиотка блаженная реально вылезла из окна на карниз, добралась до дерева и по нему спустилась вниз. С такими соплями вместо мышц!

Только вот повторять я это не стану. В таком состоянии я не в окно попаду, а в реанимацию. И я решительно толкнула дверь общаги. Дежурная аж подскочила за столом.

– К-кхак! Кордова? Ты?

– Вы и эсса, – поправила я. И не стала начинать утро с ругани. Да и отношения портить ни к чему. – Раэша Лопес, у меня серьезная проблема.

– Неужели?

Раэша явно оправилась и собиралась то ли жалобу на меня накатать, то ли в журнал записать… что тут для нарушителей?

А, вспомнила. Отработки. Нехорошая штука, кстати говоря. И родителям сообщается.

– Я не помню, как вышла из здания. Вообще не помню.

Раэша предсказуемо не поверила.

– А как одевалась – тоже не помнишь?

– Как всегда, наверное, – я пожала плечами. – Сами видите…

Раэша видела.

Все серое, скромное, немаркое, в таком виде на свидания не ходят. Это даже не смешно. И мимо нее я действительно не проходила, она бы помнила.

– Вот, у меня отмечено. Эсса Кордова, пришла в общежитие…

– Да, раэша.

– Мне отмечать, что ты пришла второй раз? – ехидно поинтересовалась раэша.

Я выдохнула.

Нет, ну что это такое? Я хоть и паршивенькая, но эсса. И мне будет каждая тетка тыкать? Дело не в том, что я аристократка в этом мире, а она вахтерша. Просто если я сейчас не попробую поставить себя, на мне потом каждая зараза ездить будет.

Или уже ездит?

Память Каэ подсказывала, что еще и погоняет. И упрекает за неудобство. Попу они, видишь ли, на чужой шее отсидели, не догадалась Каэтана подушечку подложить!

Подложу я.