Есть ли будущее у капитализма? - Калхун Крэйг - Страница 16

Теперь мы переходим к путям спасения, чуждым капитализму как таковому и внешним по отношению к нему. Среди них наиболее ярко выделяется кейнсианское «государство всеобщего благосостояния». Еще лет пятьдесят назад обыденно признавалось, что капитализм сохранился в XX веке благодаря введению государственных мер всеобщего благосостояния в 1930-х, 1940-х и 1950-х годах. Общим место было то, что капитализм тогда спасли левые либералы и социал-демократы, в то время как правые консерваторы оказались неспособны спасти самих себя. Так не смогут ли на новом витке щедрые правительственные расходы решить проблему технологического замещения среднего класса?

Напрямую стимулируя найм, государство тогда создавало главным образом административные и служебные должности для среднего класса. Но сегодня тренд к автоматизации и компьютеризации такого рода занятий так или иначе затронет также и государственную службу. Достаточно решительный политический режим может попробовать сопротивляться технологическому тренду, отказываясь от автоматизации рабочих мест. Подобную неолуддитскую политику уже пытались проводить английские тред-юнионы и социалистические политики в период с 1940-х по 1970-е годы. Сознательная консервация технологической отсталости ради сохранения рабочих мест оказалась деморализующей и политически нежизнеспособной. В итоге возникшая гнетущая атмосфера привела к тэтчеровской реакции. Есть еще один вариант, неплохо сработавший в прошлом, — это военное кейнсианство, которое увеличивало массовую занятость на службе в вооруженных силах плюс стимулировало экономику при помощи военных заказов. Но современные вооруженные силы становятся высокотехнологичными. Армии ведущих странтрансформируются в небольшие подвижные подразделения, действия которых координируются компьютерами, спутниками, воздушной разведкой, средствами дистанционного управления и наведения. Вооруженные силы — авангард роботизации, и очень сомнительно, что даже в результате всеобщей мобилизации в духе прошлых мировых войн возникнут столь же многочисленные армии, какие мы наблюдали в XX столетии.

Помимо прямого государственного найма, есть еще и бюджетные расходы, излюбленная сегодняшними политиками мера стимуляции экономики. В большинстве случаев это инвестиции в материальную инфраструктуру: дороги, мосты, аэропорты, энергетический комплекс и так называемую информационную магистраль. Но все эти области также подвергаются компьютеризации и автоматизации, что также усиливает технологическое замещение труда. Еще менее вероятно, что сдерживанию этого тренда будут способствовать государственные инвестиции в частный сектор. Особенно в сочетании с мантрой о том, что госинвестиции должны быть эффективными, государство принимает на себя роль капиталиста или, по крайней мере, некоего центрального капиталистического надсмотрщика, которому во имя эффективности и конкурентоспособности требуется сокращать трудовые издержки и, соответственно, рабочие места.

Еще одна разновидность государственного вмешательства — регулирование частных сфер бизнеса через введение более короткой рабочей недели и защиту рабочих мест от сокращения. Такие меры были широко распространены в странах континентальной Европы, но они всего лишь замедлили тенденцию к технологическому замещению. Да, такие меры могут защитить существующие рабочие места — но они оставляют за бортом молодежь. Тогда и эту проблему придется решать массовым наймом на государственную службу большого количества молодежи. До сих пор подобные попытки были крайне редки (исключая, конечно, военную версию кейнсианства). Впрочем, я вскоре покажу, что Выход № 5, с обиняками и отговорками, фактически ведет к надуванию пузыря образовательного кредитования.

В принципе, политические средства можно употребить на что угодно — ограничением здесь выступает только политическая воля, иначе говоря, мобилизованная политическая власть и ее видение задач и средств, задаваемое политической культурой. Безусловно, политической культуре надо пройти большой путь, если государство действительно собирается предпринимать какие-либо серьезные шаги по решению проблемы технологического замещения среднего класса. Половинчато «либеральная» правительственная политика, изобретающая подпорки для частного сектора, вполне может помочь капитализму проковылять еще довольно далеко в будущее. Но смешанный подход не способен решить долгосрочные проблемы технологического замещения, пока экономикой движет частная прибыль.

Надо оценивать социальное давление не только на современном уровне, где обычна плюс-минус десятипроцентная безработица с небольшими колебаниями (как, скажем, в США). Требуется вообразить компьютеризированное будущее, где базовый уровень безработицы будет в 3–5 раз выше. Иначе говоря, надо представить себе, что смогут делать правительства, приходящие к власти в ситуации громадного кризиса занятости. Будут приниматься меры в духе государства всеобщего благосостояния? Легко представить немедленно встающие проблемы, поскольку они уже сегодня в центре политики. С одной стороны, движение против налогообложения, которое будет черпать массовую поддержку в среде малого бизнеса, включая бедствующих интернет-предпринимателей, поскольку Интернет открывает их жесткой конкуренции. Это движение политически усугубляет системный кризис, препятствуя правительственным действиям по поддержанию занятости. С другой стороны, на правительства будут давить политически организованные избиратели и движения протеста из среды безработных и частично занятых. Среди них все больше и больше образованных и потому легко мобилизующихся людей.

Противоборство накаляется. Какая из сил выиграет и насколько полной будет ее победа? Неограниченный рыночный капитализм, предоставленный самому себе, не может справиться с подобным кризисом. Его излюбленные реформы — понижение налогов и демонтаж государственного регулирования, предоставление капиталистам свободы на всех направлениях — в сумме лишь ускоряют технологическое замещение и способствуют возникновению других проблем, включая финансовые махинации и кризисы. В принципе, силы, выступающие в защиту социального государства, могут решить проблему безработицы, но тогда они столкнутся с неодолимыми бюджетными проблемами. Правительство, финансирующее затратное государство всеобщего благосостояния, делается уязвимо давлению финансовых рынков и рискует уничтожить покупательную способность национальной валюты. Для сторонников социального государства «куда ни кинь, всюду клин» («Damn if you do, damn if you don’t»). Но давайте рассмотрим эту ситуацию в долгосрочной перспективе, а не просто как камень преткновения для будничной политики. Государство, угодившее в ловушку структурного противоречия, движется к революционному слому. Бюджетный кризис — одно из главных условий крушения государства. К этому остается добавить два других типично наблюдаемых условия: нарастающий раскол в государственных элитах по поводу путей возможного преодоления кризиса и мобилизация радикальных движений снизу и извне властных кругов. Под расколом в государственной элите здесь подразумевается поляризация в противостоянии между теми, кто выступает за сохранение союза с финансовыми рынками во что бы то ни стало, и теми, кто считает необходимым срочно сократить безработицу и неравенство при помощи государственного вмешательства. Сегодня в ситуации лишь прихрамывающей после рецессии экономики, при безработице порядка 10 %, раскол между этими позициями пока не слишком глубок. Но если противостояние происходит на фоне безработицы где-то за 50 %, сочетающейся с глубокой депрессией, то вероятность полномасштабного краха государства делается значительной. На таком уровне давления наиболее очевидным исходом кажется революционный слом системы собственности, прежде всего установление контроля над рынками финансов, чтобы они не смогли обрушить национальную валюту. При этом будут уничтожены не только отдельные составляющие капитализма — разрушится сама его институциональная основа.