Не время почивать на лаврах (СИ) - Селютин Алексей Викторович - Страница 26

Значит, наказывать я его не буду. И унижать тоже. Становиться обычным солдатом для него не только не по статусу, но и не по знаниям. И не по умениям. К тому же, подобное наказание непременно пробудит в парне жажду мщения. А это мне совершенно ни к чему.

- Очень достойный поединок, - я протянул Трифину руку. - Признаю, Ваше Высочество, вы меня удивили. Не только в плохом смысле, но и в хорошем. Рад буду продолжить тренировки со столь умелым фехтовальщиком. Уверен, Ваш бывший учитель - мастер Сималион - научит нас двоих чему-то новому.

Всё ещё лежа на песке, принц смотрел недоверчиво. Несомненно, ему было больно. Во всех смыслах этого слова. И рука болела. И бедро. И рёбра. А эго стенало и корчилось в судорогах после того, как ему нанесли сокрушительный удар у всех на виду. Но всё же Трифин, наконец, разобрался, и впервые, как мне показалось, чётко осознал, кто сейчас стоит перед ним.

- Благодарю за поединок, - здоровой рукой Трифин схватился за мою руку и, кряхтя, поднялся. - Признаться... ай!.. признаться, не ожидал от анирана такой прыти. Но... Но я вынужден принять поражение. Что тут сказать.

Трифин выглядел неважно после трёпки. Я бегло осмотрел его поверхностные повреждения и сразу отказался от использования иглы.

- Лекаря Его Высочеству! - выкрикнул я в толпу. А пока приказ гулял среди рядов восторженных солдат, вполне осознанно добавил. - Вы рано поворачиваете кисть, когда после ложного замаха планируете нанести удар в колено. Я сразу это заметил. Я знал это приём. Видел в предыдущих поединках, как его используют. А потому был готов заранее. Не показывайте сопернику ваши намерения, Ваше Высочество. Если соперник достаточно опытен, он сразу это заметит. Верно, мастер?

К оказавшемуся рядом Сималиону я обратился не менее осознанно. Для Трифина он являлся куда большим авторитетом, чем я. И если Сималион подтвердит мои слова, следовательно небольшой кусочек авторитета в глазах принца заработаю и я.

К счастью, Сималион разобрался в ситуации достаточно быстро. С тех пор, как я с ним познакомился, этот человек никогда меня не подводил.

- Милих, несомненно, прав, - уверенно заявил Сималион. - Как я всех всегда учил: ваши намерения вас выдают. Атака всегда должна быть неожиданной. Ведь если её ожидают, контратака всегда получается наиболее эффективной.

Трифин промолчал. Он всё ещё морщился, показывая, что совсем не железный. А затем бросил быстрый взгляд на моё плечо и хмыкнул.

Я проследил за его взглядом и посмотрел на свой трицепс: красная полоса, оставшаяся после удара, исчезала на глазах.

- Аниранские способности, очевидно, не ограничиваются фехтованием, - вместо меня произнёс Трифин. - Теперь буду знать.

- Лекаря! Лекаря пропустите!

- Расступись, мужики!

С походной сумкой подскочил местный лекарь. С опаской посмотрел на Трифина и не посмел приблизиться, когда разобрался, кто перед ним.

- Смелее, лекарь, - подбодрил я испуганного мужика. - Его Высочество хоть и не рядовой солдат, но тоже сделан из мяса и костей. И он, как и все, иногда нуждается в помощи.

Двусмысленность присутствовала в моих словах не зря. Я надеялся, что принц это заметит. И правильно оценит.

Но Трифин ничего не сказал в этот раз. Он лишь позволил осмотреть свои раны и отправился вслед за лекарем.

А когда удовлетворённые солдаты, слегка стесняясь при этом, чуть не сломали мне спину дружескими похлопываниями, с самодельной трибуны спустился довольный обер-коммандер Хеггарат. Наверное, он первым догадался, что значительную часть спеси со спесивого принца успешно сбили.

- Аниран размялся? - похлопывать по несчастной аниранской спине он не стал, а лишь улыбнулся. - А теперь - приступим.

Приступили мы в тот же день. И меня не стали жалеть даже после тяжёлого поединка.

Началось всё с кросса. Потом полоса препятствий на песке. Удивившие меня отжимания и поднятие тяжёлых камней. А затем, где-то километровый заплыв.

А после плотного обеда, реально уставшего меня ждало первое занятие в самом натуральном классе.

Здесь учеников было в сотни раз меньше. Мне и нескольким молодым и не очень молодым парням, - детям разных достойных примо, как я выяснил в последствии, - прочли если не лекцию в моём понимании этого слова, то нечто очень похожее. И было весьма аутентично, когда одному из парней, сосредоточенному на созерцании анирана, а не на изучении предмета, прилетело розгами по спине. Я остался под впечатлением, конечно. Но мешать преподавателю нести знания в массы, не собирался ни в коем случае.

И так продолжалось в течение следующей декады.

С утра занятия по общей физической подготовке, где аниран на раз уделывал самых сильных и выносливых, наглядно демонстрируя своё небесное происхождение. Затем несколько уроков по фортификационному делу, партизанскому делу, стратегическому мышлению и обнаружению тактического превосходства при рекогносцировке. При свете долгого дня изучение разнообразных карт. В основном, умение правильно ориентироваться на местности, не путать юг с севером, а широту с долготой.

А ближе к вечеру - даже на ужине, бывало, - аниран погружался в книги. Печатных станков в этом мире ещё не существовало, а потому все страницы были исписаны от руки. Но написаны каллиграфическим почерком, а потому разобрать содержание не представляло труда.

К сожалению, понять содержание было куда сложнее. Я даже вспомнил момент из предыдущей жизни, где, для общего образования в юношеские, а потом во взрослые годы, сидел с карандашиком над трактатом Карла фон Клаузевица "О войне". Я мало что понял в первый раз, ибо чудовищный язык написания заставлял зевать с первого же предложения. Но был куда усидчивее, когда подошёл к вопросу в зрелом возрасте. Я профессионально изучал историю поколений, где война являлась неизменным явлением. А потому не мог отмахнуться от столь распиаренного труда. Я подчёркивал важные детали, старался оставаться сконцентрированным и всё же получил некоторое удовольствие. Не особо проникся цинизмом авторитетного автора, но поскольку он был дитём своей эпохи, с таким подходом пришлось смириться.

Примерно такие мысли меня посещали, когда я приступил к прочтению местных книг о военном искусстве. Давалось тяжело. Но всё же аниранская память помогла лучше усвоить непонятные моменты, потому что на следующий день от меня требовали пересказов прочитанного и высказывания собственных мыслей. А поскольку я не стеснялся обращаться за разъяснениями, мне не только розгами не прилетало, но и доходчиво объясняли, что должен делать десятник, сотник или тысячник в той или иной ситуации.

Взбираться по карьерной лестнице я стал очень быстро. По физическим кондициям мало кто мог соперничать с анираном. Я ежедневно погружался в океан и отплывал на пару километров не потому, что надо, а потому, что хотелось. Плавать в тёплой солёной воде было просто кайфово.

Хоть после тестирования моих способностей наездника меня отправили покорять иные вершины, ведь способности оказались так себе, я не расстроился. Мне не особо нравилось передвигаться на спине лошади, хоть я уже привык к этому. А кривые ноги самых заядлых ездоков так вообще отпугивали продолжать привыкать.

Поэтому меня направили в пехоту. Десятником анирана было назначать стыдно, а потому, после того, как аниран запомнил команды, отдаваемые пехотному соединению, под его командование определили целую сотню боеспособных солдат. Даже в беретик разрешили вставить пёрышко переливающегося сине-зелёного цвета, означавшее, что носит этот беретик сотник армии Астризии. А затем заставили гонять солдат по плацу.

Ну, как "гонять"? Маршировать. Высоко ноги поднимать. В затылок впереди идущему смотреть. Команды не обсуждать, а выполнять.

И у меня вполне неплохо получилось. Хоть сии действа мне казались анахронизмом, я разумно предположил, что не в моей компетенции учить жену варить щи. Здесь командовали те, кто знал, как это делать. И хоть армия Астризии в крайние несколько лет была далека от своего пика, её руководители, несомненно, знали, что делали.