Черное лето Тартара (СИ) - "Аргус" - Страница 22

— Спасибо Яночка, что так позаботилась о моем мужчине. Будешь в столице обязательно к нам заходи.

— Спасибо! Передаю трубку принцу.

— Ну что, — спросил принц Анастасию, — все хорошо?

— Да милый, прости меня, чего-то я разволновалась, когда форму твою увидела, целую, приезжай скорее, — и Анастасия отключилась.

— Вот я дура, — сказала Анастасия поворачиваясь к Анне. Анна, не слыша ее, впилась глазами в экране телевизора.

— Что ты там увидела? — Анастасия повернулась к экрану. На нем широким планом показывали лицо Генри, который рассказывал о поиске сестры.

— Кто это? — охрипшим голосом спросила Анна Анастасию.

— Откуда я знаю, это же ты смотришь телевизор, — удивилась Анастасия.

— Они говорят, что это какой то плебей, Мастер Горной Гильдии, — не отрываясь от экрана сказала Анна. Картинка сменилась, и вновь появился Магистр. Анна повернулась к Анастасии.

— Настя, у тебя ведь есть доступ к базе Системы Имперской Безопасности?

— Конечно, Анечка, скажу по секрету, у меня есть доступ и Мартина к этой системе.

— Откуда?

— Так ведь я же его любимая девушка, кому как мне не знать. Я и почту его читаю.

— Зачем? Читаешь государственные секреты?

— Нужны мне эти секреты. За бабами его слежу.

— Как? У дяди Мартина есть женщина?

— Нет конечно, вот я и слежу, чтобы не появилась!

— Ну ты даешь! Ты можешь мне информацию по тому Мастеру показать? — попросила Анна.

— Ой, Анечка, неужели он тебе понравился?

— Может быть.

— Но у него же девушка, эта Рая Торвард.

— Ну и что, девушка не стенка, ее и подвинуть можно. Это я шучу. Он же плебей. Так поможешь мне?

— Да пожалуйста, — Анастасия зашла с ноута Анны в базу Службы Имперской Безопасности под логином принца, и наша файл Генри Младшего.

— Скопируй мне его, пожалуйста, на твердый диск, — попросила Анна.

— Хорошо, готово.

Они еще позанимались пару часов, и Анастасия поехала домой. Анна, проводив ее, быстро вернулась к себе, достала из своего тайничка флешку, нашла запароленную папку, набрала пароль и открыла ее. Там была фотография картины, которую она сделал тайком, несмотря на строжайший запрет, когда была в закрытом спец хранилище запрещенных имперских артефактов. И в мужчину, изображенного на ней, в которого влюбилась, как последняя дура. Может быть потому, что с реальными мужчинами, в силу особенностей строения своего организма, она считала, что не сможет быть никогда счастливой. Открыла файл Генри из базы на одной половине экрана, и выведя туда его фотографию, и картину на второй. С картины на нее смотрел повзрослевший Генри, а с фотографии помолодевший мужчина.

— Господи, — потрясённо прошептала она, — как такое возможно?

По дороге с места захоронения жертв преступников все молчали. Вдруг зазвонил телефон Яны, она взяла трубку и ответила, — Мама? Привет! Ты плохо себя чувствуешь? Я сейчас приеду с Генри. Не надо? Почему? Хорошо, хорошо. Я приеду одна. Она спрятала телефон в сумочку и обратилась к водителю, — Вы можете отвезти меня домой? Мама что то разболелась.

— Я поеду с тобой, — обнял ее Генри.

— Не нужно, мама не хочет, — огорченно сказала Яна, и вздохнув добавила, — она тебя почему то сразу не возлюбила, а после твоих подвигов в борделе, и слышать о тебе не хочет.

— Но она же отпустила тебя к нам.

— Это только из уважения к твоему отцу и маме, ну и Раечка ей нравилась, а вот тебя она не любит.

— Главное, что ты меня любишь, а мама привыкнет.

— Хорошо бы, чтобы поскорей, — и Яна прижалась к Генри, — я вас, ее и тебя, так люблю. Мне так плохо, что вы не нашли пока общий язык.

Машина подъехала к многоэтажке, где жила Яна. Генри вышел, подал ей руку и проводил до подъезда.

— Вы там справитесь без меня сами? — спросила шутливо Яна, — в поросят не превратитесь? Дом не за свинячите? С голоду не умрете? Я все перестирала, на пару дней у вас чистого белья хватит, а там и я, надеюсь освобожусь. Смотри, баб не води, — она вздохнула, — Раньше мне Рая обо всем рассказывала, но я все равно узнаю, если что.

— Что ты. Яночка, разве что в шахте на меня нападет дух шахтерской девушки, — рассмеялся Генри, — я буду очень скучать, возвращайся скорее.

— Я тоже. Вот сделаешь мне предложение, когда мне исполниться шестнадцать лет, тогда я вообще не буду уходить, — шутливо, но с напряжением, ответила Яна.

— Да я хоть сейчас, — с готовностью согласился Генри.

— Прекрасно знаешь, что сейчас нельзя, я еще маленькая, наверное, поэтому и согласился так быстро, этот принц, он тебя плохому научит,- притворно нахмурилась Яна, и вздохнув сказал, — мне пора. Они обнялись поцеловались, и Яна скрылась в подъезде. Дождавшись, когда она помашет ему с балкона, Генри сел в машину, и они с отцом поехали домой переодеваться, и выходить на смену в шахту.

Войдя в квартиру и помахав Генри рукой, Яна направилась в спальню где на кровати лежала и вздыхала ее мама. С утра ее навестил бывший муж, они покувыркались в постели, после чего, он ее проинструктировал, что и как нужно говорить Яне. Ели мама просто не любила Генри, из женской зависти к дочери, то ее муж Валентов физически ненавидел.

— Мамочка, как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит? -заботливо спросила Яна, поправляя ей одеяло.

— Спасибо доченька, мигрень и давление, ты же знаешь. Посмотрела похороны, сегодня эти могилы, и так разволновалась, — притворно вздохнула мамаша, хотя ей на все это было абсолютно наплевать, более того они с мужем даже порадовались, что судьба наказала этих выскочек Валентов. Единственное о чем они жалели, что отец Генри тоже не помер, вместе с его гордячкой женой.

— Ты приняла лекарство?

— Доченька, ну какое лекарство от мигрени? Только покой. А какой может быть покой, когда вокруг такое творится?

— Мамуля, но все вроде бы закончилось, — стала успокаивать ее Яна.

— Может для кого то и закончилось, но для нас только начинается.

— Мама, что ты имеешь ввиду, я не понимаю, — нахмурилась Яна.

— Доченька, как всякая мать, я думаю в первую очередь о твоем счастье, — перешла в наступление мамаша, — и этот твой головорез, он погубит тебя.

— Не называй Генри головорезом, — запротестовала Яна.

— А кто он такой? Ты знаешь какие по городу ходят слухи? Что он живьем зажарил предполагаемых убийц своей сестры! А вообще он хотел с них живых кожу содрать и любоваться как они мучаются! А их кожей обтянуть кресла в своем доме! И не сделал это только потому, что ему было лень.

— Мама, он мстил за девочек, что в этом плохого?

— Что плохого? — мамаша, наученная папашей, которого научил информатор, а того человек со шрамом, была во все оружие иезуитской логики, и лила яд сомнения в душу дочери, — мстить можно по разному. Можно было их просто застрелить, ну или зарезать, если ты так без крови жить не можешь. Но он их зажарил живьем! И наверное еще удовольствие от этого получил. Вот скажи, это нормально? Ты бы так сделала?

— Я, я не знаю, мама, — в замешательстве ответила Яна.

— И потом, как он их нашел? — мамаша усиливала давление, — почему их никто не мог найти раньше? А я тебе скажу почему. Найти маньяков, можно только думая как маньяк, зная, как действует маньяк, и чувствуя как маньяк. То есть, будучи самому маньяком! Поэтому нормальным людям это очень трудно. А этот бандит, других слов у меня для него и нет, нашел их меньше чем за день? Нормальный человек на это способен?

— Мама, зачем ты мне все это говоришь? И не называй его бандитом, — растерянно, со слезами на глазах, отбивалась Яна.

— Не перебивай мать, — почуяв запах успеха и поймав кураж, продолжала заводиться мамаша, — а как его еще назвать? Кто дал ему право быть и прокурором, и судьей и палачом, в одном лице? А если он ошибся? А если он зажарил невиновных? Или не все там такого заслуживали? Если теперь каждый будет так делать, то и на улицу выйти будет нельзя! Зачем нужны полиция, суды, тюрьмы? Когда есть такой народный мститель во всех лицах один?