Черное лето Тартара (СИ) - "Аргус" - Страница 19

Принц Мартин был очень недоволен и расстроен. Мало того, что в стратегическом для Имперской энергетической безопасности городе, творилось черт знает что, так еще об этом он узнал не от сотрудников своей службы, а от самого Магистра Горной Гильдии. Конечно, с разведкой Гильдии мало, что могло сравнится, ее отделения были по всем четырем Империям Вселенной людей.

По сути это была последняя структура Единой империи людей, исчезнувшей шестьсот лет назад после Великого мятежа, которая сохранилась до настоящего времени, пользовалось всеобщим уважением, а влияние Магистра не уступало влиянию Императоров. Но Гильдия вела себя тихо, в политику не вмешивалась, занималась только разведкой и добычей ископаемых, и одновременно собирала информацию. Могущество ее было так велико, что ссориться с ней было сродни вынесению себе приговора. Смертного или нет, зависело от настроения Капитула Гильдии и Магистра. Не было случая, что бы Гильдия проиграла какую ни будь тяжбу или судебный процесс. На нее работали лучшие юристы, а глава службы Мэтр Сильвер, был легендой юриспруденции. Одним своим появлением он вгонял в ступор всех чиновников от губернаторов до прокуроров.

— Завтра Мартин мы будем вскрывать захоронения, где лежали тела дочерей этих женщин, — тихо сказал Мастер, заняв свое место в колоне, — неплохо что бы ты там тоже был. Будет телевиденье, прямая трансляция. Пусть все видят, что СИБ и Гильдия не дремлют. Это будет полезно для наших обоих организаций.

— Спасибо Лео, я всегда ценю твое отношение.

— Есть еще одно дело, Мартин. Оно касается Генри.

— Конечно, я у него до сих пор в долгу за Тарс.

— Я тоже. Сейчас есть возможность, наконец-то, отблагодарить его.

— Слушаю тебя, Лео.

— Нужно устроить его сына в Академию Аналитики.

— В Академию Аналитики? А что за проблема?

— Проблема в том, что он плебей.

— Да плебеев туда не берут уже восемьдесят лет. Даже я не знаю почему. Официального запрета нет. Это будет не просто.

— Думаю не сложнее, чем тащить наши с тобой задницы по джунглям Тарса, — твердо сказал Магистр, — или ты уже забыл об этом? Я могу и сам это сделать, но подумал, что и ты хотел бы рассчитаться по старым долгам.

— Не горячись, конечно я согласен, скажи только, что я должен делать, — примирительно сказал Принц.

— Ничего особенного. Надеть парадный мундир и вместе со мною, Мэтром и Генри младшим, посетить ректора Академии. Тебе даже говорить не надо будет. Мэтр уже все документы подготовил, ты же знаешь, если он взялся за дело, то оно сто процентов выигрышное. Будешь давить ректора авторитетом члена правящего Императорского дома.

— Не вопрос, скажешь когда нужно будет.

— Скоро, думаю через недели две.

— Хорошо.

Процессия подошла к кладбищу. На кладбище, вдоль могил выстроились с одной стороны солдаты с другой стороны гвардейцы.

Прозвучали последние речи, выступили отец Генри, Магистр, члены администрации города. Солдаты и гвардейцы дали трехкратный залп. Военный трубач сыграл Отбой, и гробы опустили в могилы, каждый бросил горсть земли, и рабочие быстро забросали их землей. Все сели в автобусы и поехали на поминальный обед в здание Горной Гильдии.

В это время, на другой окраине города за столиком в дешевой забегаловке сидел человек со шрамом и его информатор из Гильдии. Информатор все время нервно озирался по сторонам, а человек со шрамом с презрением смотрел на него.

— Чего ты трясешься? — грубо спросил он его, — малолеток опаивать и трахать тебе не страшно было, а сейчас ты чуть не в обморок падаешь.

— Если бы Вы видели, как умирал Ваш брат, Вы бы тоже тряслись от страха, — нервно ответил информатор, — и это была легкая смерть. Это малолетнее чудовище так живописно описывало, что он с ними бы сделал, если бы у него было больше времени, что можно было обмочится только от самого рассказа. И говорил он это так обыденно, как будто делает это каждый день, чему бы я не удивился. Он говорил о снятии кожи с живого человека, так просто как будто он с курицы кожу обдирает, — с ужасом в голосе говорил информатор, — я то думал, что это мы маньяки, так вот этот мальчишка, он нас всех за пояс еще заткнет. Ему всего шестнадцать, а уже тот садист. Зажарить людей живыми, и нашел же способ как.

— Да, интересный тип, — задумчиво сказал человек со шрамом, — мы жалкие любители, а этот как машина. Тем интереснее будет с ним покончить.

— Покончить? Это без меня, он нас сам живыми в кипятке сварит, если время у него будет, — запаниковал информатор.

— Почему сварит живьем? — удивился человек со шрамом.

— Так он говорил им про какой то котел, и жалел что его нет.

— Не бойся, если нас поймают, он будет последним в очереди желающих нас убить. Если все будет сделано по уму, мы от него избавимся чужими руками и сами не пострадаем.

— У Вас есть план? — с надеждой спросил информатор.

— Разумеется, я же не такой тупой как мой братец и ты. Это же надо, дать себя заманить в ловушку какому то сопливому пацану. Я и так знал, что братец туповат и всем обязан связям отца, но что настолько тупой, понял только сейчас, когда его зажарили как свинью на вертеле.

— Посмотрим на тебя, когда тебя самого зажарят, — подумал информатор, но ничего не сказал.

— Итак, — продолжил человек со шрамом, — мне нужно найти туповатого человека близкого к семейству Валентов, жадного, завистливого, и очень их не любящего. Есть такой у тебя на примете?

Информатор задумался, перебирая в памяти горняков, благо по должности он их всех знал. Наконец он улыбнулся, наклонился к собеседнику и тихим голосом сказал, — Есть!

— И кто это? — нетерпеливо спросил человек со шрамом.

— Не поверите, отец его девки, Яны Торвард. Эрик Торвард. Редкая скотина. Бросил ее мать и ее, когда увидел, что дочка на него не похожа. Говорят что его жена нагуляла ее на стороне. Кстати женушка его тоже большая сука. А вот дочка получилась совсем на них не похожая характерами. Но очень их любит обоих. Оба жадные до денег, завистливые страшно. И говорят до сих пор шпиляться тайно от всех. Она изображает мать одиночку и пособия сосет. Папаша ненавидит отца Генри, за то что тот, даже по рождению не горняк, уже стал первым Гранд-Мастером на Тартаре, а он, потомственный каторжанин, в смысле шахтер, до сих пор даже не Мастер, как мальчишка. Как нажрется в пивной, так и орет на всю улицу.

— Он такой смелый или такой тупой? Он не боится что этот малолетний живодер с него самого шкуру спустит?

— Он хитрый, он же понимает, что пацан не тронет отца своей девушки, вот и куражится.

— Что ж, Сатана не оставляет своих детей! — радостно воскликнул человек со шрамом.

— Каких детей, Вы имеете в виду этого живодера? — удивился информатор.

— Малолетний живодер -это его младший брат, которого он за садизм выгнал и Ада, наверное, а вот его дети это мы, — засмеялся человек со шрамом.

— Так себе шутка про нас, — криво улыбнулся информатор.

— Шутки в стороны. Теперь слушай, что нужно делать. Первое, найдешь этого папашу и пообещаешь ему сто тысяч империалов если он наглухо завалит мальчишку, и еще сто тысяч если завалит его папашу.

— По силу ли ему такая задача? — засомневался информатор.

— А какая нам разница? Мы выигрываем при любом исходе!

— Это как?

— А так. Если этот придурок завалит мальчишку это понятно. Но если мальчишка завалит папашу его девки, это тоже хорошо. Девка из за этого его бросит.

— А если не бросит? Вроде у них там такая любовь-морковь.

— Нет такой любви, чтобы нельзя было их поссорить и разлучить. Ты говорил, что ее папаша и мамаша тесно общаются?

— Так говорят.

— Вот и хорошо. Скажи папаше, чтобы он приказал мамаше, чтобы та каждый день капала на мозги своей дочке.

— А что именно?

— А то. Что этот малолетний сукин сын, маньяк, что он живодер, что он убийца. Что дети, которых она родит от него, то же будут маньяками и убийцами. Что он нашел эту банду, только потому, что такой же, как они, и так же думает, как они. А если думает как маньяк, значит и действует как маньяк, а значит и сам маньяк. Ну подумай сам, станет ли нормальный человек благородных людей как кур гриль жарить? И один раз ночью у него переклинит мозги, и он ее зарежет, и зарежет их детей. Чем больше жути, тем лучше. Но это с одной стороны. Пусть говорит это озабоченно с заботой о дочери и ее будущем.