Барин (СИ) - Соловьев Роман - Страница 15

— Господа, прошу вниз! Княгиня Ягупова петь будет!

Картежники с одного стола привстали, бросив игру, а игроки на соседнем столе даже ухом не повели. Похоже игра шла нешуточная, на большой куш. Гарин, щуплый брюнет и двое ротозеев уже спускались вниз. Блондин смотрел на меня, не отрывая взгляд, я уже невольно подумал что он из «этих», когда дядя с дядей дружат, и тоже поспешил спуститься.

— Вот вы где,– улыбнулась генеральша и подхватила меня.– Пойдемте, Анастасия Львовна поет как ангел…

Гости встали большим кругом. Посредине зала на стуле сидел поручик с щегольскими усами, в руках красивая белая гитара. Он старательно перебирал струны и княгиня, вытянув тонкие руки, затянула:

Гори-гори, моя звезда…

Звезда любви приветная!

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда…

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда…

Звезда любви, звезда волшебная,

Звезда прошедших лучших дней!

Ты будешь вечно незабвенная

В душе измученной моей…

Ты будешь вечно незабвенная

В душе измученной моей…

Голос у княгини и вправду оказался сладостно-тягучий, на распев.

Гости прослушали весь романс, затаив дыхание. Неужели этот романс такой старый, я всегда считал что его написали незадолго до Гражданской войны.

Княгиня сорвала овации, кто-то из поклонников поднес большую корзину цветов.

Снова заиграли музыканты и начались танцы. Я опять пригласил генеральшу Попову. На этот раз старался перебирать ногами осторожней, обнимая даму одной рукой за плечо, а другой за талию. Но я заметил, пока играл в бильярд, генеральша изрядно набралась и сама пару раз наступила мне на ногу.

— Андрей Иванович, не скучно вам в нашем захолустье после столицы?

— Ничуть. Не люблю большие города, мне гораздо ближе деревенька, маленькое озерцо с прозрачной водой, березки… Утром открываешь окно — и комната наполняется запахом трав, пеньем птиц и свежим ветром… что может быть прекраснее…

— А вы романтик. Скоро бал заканчивается. Княгиня Ягупова предлагает поехать в Петровскую Слободку, это за городом…

— А что там?

— Сами увидите…– загадочно ответила генеральша.– Вам наверняка понравится, если любите настоящее веселье…

Как только музыканты прекратили играть, гости начали неторопливо расходиться, не забывая прощаться с господином Кирюшиным и его дражайшей супругой. Генеральша захмелела и почти повисла у меня на руке. Мимо прошмыгнул помещик Гарин, злобно покосившись. Похоже, обиделся он действительно крепко.

Мы попрощались с городничим и его супругой. Кирюшин напомнил, чтобы я и Наталья Петровна непременно приехали в следующую субботу на свадьбу дочери. Наконец мы вышли на свежий воздух и генеральша показала на красивую крытую карету с фамильным гербом. Два впряженных вороных терпеливо ждали. На козлах сидел мужичок с аккуратной шкиперской бородкой.

Мы приоткрыли дверцу. Внутри на диванчике сидела княгиня Ягупова.

— Наконец-то…

Я помог генеральше взобраться и сел рядом.

Княгиня кивнула на бутылку шампанского на столике:

— Разливайте, гусар…

Как только мы выпили, княгиня с размаху разбила фужер о мостовую и громко крикнула:

— Ну все, понеслась душа в Рай… Парамошка, черт старый, гони в Слободку!

Лошадки тут же сорвались, карета протяжно скрипнула и заколесила по городским улицам.

Пока мы ехали в карете, я решил сделать княгине комплимент:

— Анастасия Львовна, у вас удивительный волшебный голос. Как чувственно вы исполнили этот красивый романс…

— Всем нравится, кроме моего супруга…– рассмеялась княгиня.

— А где ваш супруг?

— Петр возвращается из Саратовской губернии, будет только через два дня… Кстати, Андрей Иванович, как вам Петербург? Или вы немного погостите и снова уедете в столицу? Я слышала там дождливо, город стоит на болотах…

— Небо действительно низковатое. Чрезмерная влажность. Не хватает наших раздольных степных просторов, запаха полыни по весне… Здесь действительно есть где русской душе разгуляться. Какое величие и безграничное раздолье!

— Ах, оставьте, mona mi…– рассмеялась княгиня.– Прямо начинающий прозаик…

— Андрей Иванович, как прекрасно о русской душе и раздолье писал Гоголь, так рано ушедший от нас… Вы читали его очерки о Малороссии? — поинтересовалась генеральша.

— Из Гоголя читал только «Тарас Бульба»…

— Это когда казак убивает собственного сына?

— За предательство.

— Жуть…– вздохнула княгиня.– Неужели в жизни может быть кто-то дороже собственных детей? Жестокий был век, что не говорите… как думаете, Наталья Петровна?

— Я считаю Гоголя большим выдумщиком и мистиком. Но у него определенно свой стиль, ирония… Еще мне нравится начинающий писатель Толстой. Хорошо пишет о жизни, душевно, я взахлеб читаю почти все его рассказы…

— А я вообще не люблю русскую литературу,– княгиня достала из корзины цветок, понюхала и положила на столик.– О чем здесь писать? Об охоте с борзыми, о душевных страданиях пьяных помещиков и крепостных? Другое дело английская и французская проза… нашей дремучей России еще лет сто тянуться за просвещенной Европой…

— В вашей просвещенной Европе в средние века почти не мылись. Отсюда чума и холера. На центральных улицах Парижа лежали зловонные кучи мусора, кухонные отходы вываливали прямо из окон на мостовые… чему тут восхищаться? — решил я подколоть княжну.– Опять же, сколько красивых женщин Инквизиция на кострах сожгла…

— Но позвольте, сжигали ведьм и чародеек!

— Ну да… отказала женщина — пошел в Инквизицию и пожаловался что она ведьма…– хохотнул я.

— Это у вас такой юмор, Андрей Иванович? — удивилась княгиня.– Нет, Европа есть Европа. А наша Россия застряла где-то еще в старом Пушкинском Лукоморье…

— Однако мы французу такого пинка дали из нашего Лукоморья, бежал до самого Парижу, придерживая грязные портки…

Княгиня усмехнулась и спросила генеральшу:

— Наталья Петровна, как вам новый Дом моды в Царицыне? Я слышала там управляющий немец Клифан. Такой порядок, mile pardon, на входе привратник в золотистой ливрее…

— Бывала пару раз. Очень даже неплохо. Платья просто волшебные: легкие, воздушные, а туфли… таких точно не сыскать ни в Москве, ни в Саратове, разве только в столице…

Дамы разговорились о новых веяниях моды, французских духах и местном дурачке-бретере, поручике Пантелееве, контуженном еще с последней войны… в общем, обычные сплетни провинциальных светских львиц…

Генеральша Попова плотнее прижалась ко мне, невзначай положив ладонь на бедро. Я заметил, что княгиня беседует с подругой, но тайком тоже поглядывает на меня. Интересная дама эта княгиня. Породистая, с удивительными карими глазами, стройная и подвижная, с живой мимикой. Обычно такие дамы стервозны, если судить из моего небогатого жизненного опыта.

В окне сначала мелькали очертания домов, затем деревья, карета проехала по маленькому мосту и вскоре остановилась. Я услышал людской гул, крики, доносились гитарные переливы и громкие песни.

Сразу сообразил, нужно выйти первым и помочь дамам. Но когда выпрыгнул из кареты, увидел перед собой страшную косматую морду крупного медведя. В животе неприятно булькнуло. Медведь раскрыл пасть и рванул ко мне.

— Не бойтесь, барин…– спокойно сказал Парамон.– Он ручной.

Медведь уже застыл, встав на задние лапы и дружелюбно раскрыв пасть. Княгиня Ягупова мило улыбнулась и протянула руку. Я помог ей выбраться, осторожно косясь на зверя. Он больше не приближался и стоял как вкопанный, размахивая лапами, будто и вправду приветствовал нас.

— Прошка! — к медведю подбежал мальчик в красной рубашонке и бросив в пасть косолапого кусок сахара, увел прочь.

Я заметил на медведе черный ошейник и длинную веревку, за которую его повел малец.

— Это Прошка, — улыбнулась Анастасия Львовна.– Он в Слободке всегда гостей встречает…