На исходе лета - Хорвуд Уильям - Страница 38

Триффан вдруг замолчал. Казалось, он чем-то поглощен. И некоторые, в том числе и Фиверфью, подошли поближе к нему. А Бичен протянул Триффану лапу, словно чувствуя, что его наставник ощутил, как кто-то далекий нуждается в поддержке.

— Иногда… — запинаясь, проговорил Триффан, — иногда кроты находятся вдали от Камня и даже не знают его имени, а если знают, то проклинают его. Эти кроты поистине отважны, потому что идут в незнакомое, затененное для их души и сердца место, без проводника, в страшном одиночестве. Если этой ночью где-то есть такие… — Бедный Триффан снова запнулся и своей большой лапой сжал лапу Бичена, будто знал, что этой ночью в далеком Верне блуждает кротиха, у которой больше нет имени… — Если этой ночью где-то есть такой крот, мы добавим к нашей молитве еще одну, чтобы послать к нему — или к ней… Или к ней… — Его повторение «к ней» словно задело какую-то струну в сердце Сликит; она обернулась к Мэйуиду и взглянула на него, а он на нее, и в его глазах было удивление, и он кивнул подруге, чтобы она присоединила свою молитву к Триффановой…

— Пошли им свою помощь, Камень, где бы они ни были и кто бы они ни были, — проговорила Сликит.

— Да! — прошептали остальные, придвинувшись друг к другу. — Да!

И в этот момент Данктон вновь стал истинной общиной, достаточно сильной, чтобы послать свою любовь вдаль, к тем, кто нуждается в помощи.

Эта общая поддержка словно воодушевила Триффана и снова придала ему сил. Взглянув на Камень и протянув к нему лапы, он проговорил:

— После того как мои родители Брекен и Ребекка ушли к Камню, мой сводный брат Комфри, которого многие из вас знали, много кротовьих лет продолжал наши традиции, пока не пришло поистине страшное время, когда данктонским кротам пришлось бежать из родной системы и рассеяться по кротовьему миру. Комфри надеялся и всем сердцем желал, чтобы когда-нибудь кто-нибудь из тех, кто был вынужден покинуть родину, вернулся сюда, а если не они сами, то хотя бы их дети или родичи. Им он завещал свою систему и сказал, что когда-нибудь Камень обязательно вернет сюда покой, и у здешних входов и выходов не будет грайков, и Данктон снова будет свободен. Боюсь, сам я не доживу до того дня, чтобы увидеть…

Кроты испуганно зашептались, но Триффан возвысил голос и продолжал, перекрывая шум:

— Как ни прискорбно, это может оказаться так. Но я по крайней мере дожил, чтобы увидеть начало этого возвращения. Еще в ту ночь, когда в Данктон пришла Фиверфью и родила нам Бичена, в глубине души я знал, что так оно и будет.

Некоторые из нас зовут его Кротом Камня, другие гадают, кем он станет. Да он и сам гадает! — Триффан улыбнулся Бичену, и остальные тоже. — Я скажу вам, кем, думаю, он может стать. Он станет кротом, которым все мы, свидетели его рождения, будем гордиться. До сих пор мне не хотелось говорить об этом, потому что это слишком великая ноша для столь молодого крота. Но сегодня, когда мы свидетельствуем переход юности в зрелость, я скажу.

Бичен родился от блаженного союза Босвелла и Фиверфью. Мой учитель Босвелл, научивший меня величайшему благу, какому только один крот может научить другого, — любви и вере в себя, — послал нам своего сына.

Он послал его сюда, в Данктон, потому что знал, что мы достойно встретим его и расскажем ему обо всем, что знаем сами. Но более того — он послал его в место, где сам обрел счастье, где был принят и нашел дружбу двух кротов, которые любили его даже больше, чем я, — моих родителей. Босвелл знал: здесь Бичен будет в безопасности и научится всему, что понадобится при выполнении великой задачи, стоящей перед ним. Наш Бичен, которого мы все любим, теперь не может долго ждать. Он скоро покинет нас, ему нужно в путь…

Кроты сокрушенно вздохнули, а Бичен низко опустил рыльце.

— Что делать, — просто и печально сказал Триффан. — Сейчас кротовий мир нуждается в нем, и такова природа Крота Камня. Крот Камня — это тот, кто нужен другим, тот, в ком другие найдут свой путь.

Так гордитесь же, кроты, потому что в эту ночь мы, каждый по-своему, выполнили задачу, доверенную нам Босвеллом. Мы довели кротенка до зрелости и дали ему то, что нужно для познания себя. Какими бы ничтожными вы ни чувствовали себя, даже если вы, как вам кажется, дали ему слишком мало, какими бы недостойными вы себя ни считали, своим присутствием здесь, своей принадлежностью к нашей общине вы помогли ему. И теперь все вы в нем. Все хорошее и плохое, что в вас есть, все ваши светлые и темные стороны, ваше спокойствие и ваше смятение.

Из всех систем Босвелл выбрал для его рождения и воспитания нашу. Он доверился нам, зная, что, хотя многие здесь не верят в Камень, они с честью выполнят свою задачу.

Кроты, вы уже оправдали его доверие, и в эту Летнюю Ночь мы празднуем то, что все вместе совершили. Чтобы никто не сомневался в моих словах и не чувствовал, что сделал еще недостаточно, в грядущие летние годы обдумайте хорошенько все, что я сказал, и действуйте соответственно. Бичен не сразу покинет нас. Он еще недостаточно научился письму и должен помочь мне закончить последний текст. Этот текст — Свод законов. А кроме всего, Бичен должен иметь возможность получить от вас то, что вы можете дать ему до его ухода в обширный кротовий мир, когда настанет пора.

Да, он уйдет, уйдет от нас. А может быть, и не он один. Тьма добровольно не уступает свету. Она видоизменяется, находит окольные пути, чтобы превратить хорошее в дурное. И кротовьему миру еще предстоит значительно более серьезная война, чем та, что мы видели, — война, где кроты будут воевать духом правды и мира, а не когтями, зубами и злобой. Крот Камня пришел, чтобы вести нас на эту войну, и мы окажемся в самой ее гуще. Это будет в другом месте, хотя на какое-то время может представиться, что она разыгрывается здесь. Однако, несомненно, главные события произойдут где-то близ Верна, потому что там бьется сердце нынешнего зла.

Дрожь пробежала по спинам кротов, а Триффан продолжал:

— Но она еще впереди, и мне известно о ней не больше, чем вам, хотя я знаю, сколько еще предстоит сделать. Это знание — та печаль, которую мы ощущаем, чувствуя наступление старости и глядя на неуверенные шаги молодых кротов, идущих нам на смену.

Наступила глубокая ночь. Ярко блестели звезды, сквозь деревья светила луна, роняя свое сияние на Камень. Вокруг царили лунный свет и тьма, все замерло.

И тогда Триффан начал читать заключительную молитву ритуала:

В тени Камня,

Среди ночных теней,

В эту ночь Середины Лета

Мы, кроты Данктонского Камня,

Видим нашего благословенного отпрыска…

Росами омоем лапы его,

Ветрами западными шкуру вычистим,

Лучшею одарим землею,

Солнечным светом пожалуем.

Молим семькрат благодать

Благодати:

Милости обличья,

Милости добродетели,

Милости страдания,

Милости мудрости,

Милости верных словес,

Доверия милости,

Милости благообразия.

Лапы омоем потоками света,

Душу отверзем любви когтями, —

Пусть же внемлет он Безмолвию Камня.

Так сказал Триффан, и повторил молитву, чтобы кроты, в том числе и Бичен, смогли запомнить слова и научить молитве других, как в свое время научили Триффана.

— Я не забыл, что кроме меня среди нас есть еще один, кто родился в этом лесу, — продолжал старый крот. — Это Бэйли. Выйди вперед, Бэйли. Мы, знакомые с его историей, знаем о его страданиях, его утрате и его мужестве. Мы знаем о том, что он благополучно привел сюда Фиверфью и она родила нам Бичена. В какую-нибудь будущую Середину Лета, когда меня не станет, молю, чтобы Бэйли был здесь и произнес молитву вместо меня. А теперь, Бэйли, прошу, повтори ее в последний раз для нас, для себя и для Бичена, для тех, кого он потерял, но с помощью Камня еще может найти вновь, — несомненно, в эту Ночь ночей они тоже глядят на звезды и думают о тех, кого любят.