На исходе лета - Хорвуд Уильям - Страница 17

В темных закоулках этого места еще таилась зимняя депрессия; спеша за Триффаном, Бичен с некоторым беспокойством озирался вокруг. Крот Камня в сердце оставался обычным кротом, подверженным естественным для подростка страхам в незнакомом месте.

Но редкие цветы вокруг вселяли бодрость, а яркий пучок лесного щавеля с хрупкими зелеными стебельками и нежными бледными листочками заставил Биче-па в восхищении остановиться. Но больше всего его очаровала люминесцирующая зелень мха на древесных стволах — она словно ловила и усиливала свет.

Потом, как будто этого было мало и Болотный Край котел продемонстрировать Бичену все свои чудеса, кроты ступили на заросший черемшой берег ложбины, по дну которой струился ручей.

Триффану пришлось перечислить Бичену названия растений, поскольку раньше тот и не слышал про такие; он показал молодому кроту, как листья черемши, если их раздавить, издают столь любимый лекарями горько-сладкий запах.

— В этих местах моя мать Ребекка встретила Розу. Роза была последней целительницей с Лугов и научила мою мать всему, что умела сама, а та, в свою очередь, передала знания моему сводному брату Комфри.

Пока Бичен восхищенно смотрел на звездочки цветов черемши, Триффан рассказал ему об обитателях Болотного Края — кротах, которые некогда боялись и не любили данктонцев.

— Мой отец Брекен рассказывал мне о своем отце. Тот был вестсайдским старейшиной и любил повторять: «Где водятся лягушки, жабы и змеи, там ищи и жителей Болотного Края!» Но здешние обитатели совсем не напоминали гадин.

Сама природа этого места — сырого и темного, бедного червями — создана для особой породы кротов: с живым умом, истово преданных своему роду, более худых и не таких крупных, как большие вестсайдские кроты, но сообразительных и упорных, что восполняло отсутствие силы. И в дни Брекена уроженец здешних мест Меккинс был одним из самых находчивых и уважаемых старейшин.

Но для кротов за пределами Болотного Края он был исключением: для них, боявшихся этого места, здешние жители казались таинственными и коварными. Считалось, что Болотного Края следует избегать, а также избегать здешних жителей, если их много, — они всегда защищали друг друга и действовали заодно. Ну а одинокого болотного крота можно было и поколотить.

Впрочем, теперь не осталось никого, — вздохнул Триффан, унаследовавший от своих родителей особую привязанность к Болотному Краю. Брекен и Ребекка имели основание быть ему благодарными. — Но знай, что немало жителей Болотного Края пережили эвакуацию из системы, и если придет день, когда сюда вернутся данктонские кроты, помнящие родное место, или их потомки, которым они передали свои воспоминания, то я гарантирую, что жители Болотного Края восстановят свое обиталище раньше всех! Такие здесь жили кроты.

— А кто живет здесь теперь? — спросил Бичен, оглядывая сомнительное место и радуясь, что Триффан рядом и ведет его. Они двинулись дальше, к известным Триффану тоннелям, где он собирался устроить для них обоих временное жилище.

— Когда отверженных сослали в Данктон, самые слабые подались сюда в надежде, что более сильные не прогонят их. Вестсайд всегда был самым богатым на червей местом. А на востоке селились кроты покрепче, более приспособленные. Кто здесь живет теперь? Думаю, остались одни старики. К сожалению, многие из них больны, и им ничего не остается, как вспоминать о трудных временах и о переменах, как этому Соррелу, которого мы встретили. И таких мы встретим немало, прежде чем сделаем свое дело! Когда Спиндл и я впервые пришли сюда, здесь еще оставалась горстка исповедовавших Слово, как и группа поклонявшихся Камню. Для некоторых религиозные споры стали способом выживания, причем способом не хуже любого другого. Позже, я слышал, здесь все успокоилось и пришло в запустение из-за отсутствия кротят.

Но то, что по пути мы никого не встретили, я думаю, объясняется просто: большинство кротов здесь слишком робки, чтобы задирать нас или даже выйти поздороваться. Более храбрые чаще всего похожи на тех, кого прошлой ночью мы видели в Бэрроу-Вэйл. Но не следует недооценивать кротов из сырых мест. Они невзрачны с виду, но скажу тебе по своему опыту: хотя все их богатство — убогие тоннели да редкие черви, когда познакомишься с ними поближе, эти кроты оказываются более дружелюбными и гостеприимными, чем большинство других.

Вскоре путники свернули на восток, и Триффан начал озираться, выискивая что-то среди деревьев.

— Старый засохший дуб. Ты его не видишь? Это и есть наша цель — он обозначает место, которое мы называем Убежищем. Попроси Скинта рассказать тебе о нем. Однако где же он?.. — И Триффан медленно двинулся вперед, потерев предварительно глаза, чтобы лучше видеть.

Но первым дерево заметил Бичен, и они двинулись через густые заросли и бурелом к его основанию, где встретили самого сильного крота из всех, кого Бичен до сих пор видел, который, судя по радости на его открытом дружелюбном рыльце, был приятелем Триффана.

Однако он не сразу заговорил с ними, а сначала, строго взглянув на Бичена, задал традиционный вопрос:

— Кто ты и куда держишь путь?

Это было древнее ритуальное приветствие, и Бичен запнулся, поглядывая на Триффана в ожидании помощи, но тот молчал. А большой крот продолжал широко улыбаться:

— Что же ты не отвечаешь?

— Меня зовут Бичен, а путь я держу… сюда!

— А откуда ты идешь?

— От Камня, — ответил Бичен. — Вчера утром мы были там.

— Теперь ты должен спросить мое имя, — сказал крот, приняв строгий вид. — Ну, спроси!

— М-м-м… ну… как твое имя и… куда ты держишь путь?

Триффан рассмеялся и стал ждать ответа.

— Меня зовут Хей, а что касается моего пути, то в данный момент никуда — вот самый лучший ответ.

И Хей лапами погладил Триффана, и двое, не видевшиеся с самого рождения Бичена, начали беседу и обмен новостями. Но не прошло и нескольких минут, как Триффан, обернувшись к Бичену, сказал:

— Не стой без дела. Разыщи чего-нибудь поесть и смотри не потеряйся. В Болотном Крае темнеет быстро, а совы сидят низко.

Бичен начал копаться в земле, прислушиваясь к шороху крыльев в ветвях наверху и незнакомым крикам невидимых болотных птиц вдалеке.

Вернувшись к старым друзьям, он дал им червей.

— Фиверфью, должно быть, рада остаться одна, — говорил Хей.

— Да. Вырастить даже одного детеныша — тяжелое дело, и она предвкушает летний отдых. Фиверфью скучает по Вену и по Старлинг, они подружились, когда я уходил в Верн. Но…. большинство здесь оторвано от своих систем. Однако могу твердо заявить: Фиверфью не долго будет тосковать, а скоро начнет выходить, встречаться с другими — теперь ей больше не надо заботиться об этом вот подростке! — Триффан любовно пихнул Бичена в бок. — А как остальные, кого мы со Спиндлом знали?

— Ну, многие не долго протянули после апреля и рождения Крота К… то есть Бичена. Но Боридж еще здесь, а его некогда неугомонная подруга немного успокоилась, хотя кротят у них так и нет. Она теперь вся обратилась к Камню. На мой взгляд, даже чересчур ревностно. Старая Тизл здорова, она отправилась в Ист-сайд и все еще видит… — Хей замолчал, чувствуя, что лучше не упоминать про первое связанное с Биченом чудо: возвращение зрения Тизл, когда он родился. — Но у нас еще будет время поговорить. Я слышал, ты пришел сюда учить Бичена письму. Желаю вам обоим удачи! Мне представляется, это нелегкое дело! Но ты, конечно, и сам собираешься что-то писать?

Однако вместо ответа Хей услышал лишь неопределенное хмыканье. Даже самому Спиндлу Триффан не любил рассказывать, что пишет. Он писал для потомства, для тех дней, когда большинство кротов освоят грамоту. Он хотел, чтобы среди кротов это умение воспринималось как само собой разумеющееся, а не как таинство, каким старались представить его аффингтонские книжники. Триффан считал, что в этом была их ошибка.

— Я слышал, что вы вдвоем направляетесь сюда, но ожидал вас раньше, — сказал Хей, ничуть не обиженный тем, что Триффан не выразил желания рассказывать о своих делах. Он знал Триффана лучше других, И оба крота очень уважали друг друга. — Ты найдешь тоннели проветренными и сухими. Мэйуид там иногда бывает и следит, чтобы оставленные тобой тексты и листы были хорошо укрыты, чтобы со стен и потолка на них ничего не падало. Другие кроты туда не ходят из уважения к памяти Спиндла и к твоему уединению, но в Болотном Крае обидятся, если ты опять спрячешься, как в зимние годы.