Сделка с джинном (СИ) - Платунова Анна - Страница 40

– Здесь располагается библиотека, – сказала Латифа, отворяя тяжелую дубовую дверь в помещение, где в воздухе витал запах кожаных переплетов и сладковатый аромат старой бумаги.

Она добросовестно выполняла поручение – показывала особняк, но за все время нашей прогулки не произнесла лишнего слова: «Здесь располагается оранжерея. Это лестница в подвал, внизу винный погреб. Желаете посмотреть? Это выход на террасу».

В конце концов у меня скулы свело от ее вежливой холодности. Поняла ли Латифа, что я избавила ее от ночи с герцогом? Или посчитала это счастливым стечением обстоятельств? Я не просила благодарности, но эта учтивая отстраненность была невыносима. Латифа должна стать моим союзником, а она видит во мне лишь рабовладелицу. Особенно после того, как я отправила Яра в браслет.

Я решительно зашла в библиотеку, надеясь, что здесь, как и в моем доме, оборудовано место для чтения, и не ошиблась: здесь стояли диван, кресла, низкий стол. Можно поговорить без посторонних ушей. Магические светильники, уловив движение, зажглись сами собой.

– Присядем?

Я опустилась на одно из кресел и тут же поняла, что зря: я почти утонула в нем. Незначительная фигура, пытающаяся изображать хозяйку. Я ожидала увидеть усмешку на лице Латифы, но она была все так же молчалива и задумчива. Только Хафиз с удовольствием развалился на диване: этот джинн умел получать удовольствие от жизни в любых обстоятельствах.

– О чем ты хочешь поговорить? – прямо спросила Латифа. – Хочешь услышать слова благодарности? Да только сегодняшняя ночь ничего не решит. Таких ночей осталось много позади, и впереди их ждет немало.

Выходит, она догадалась. И, несомненно, права: мое сегодняшнее заступничество не вызволит ее из рабства.

– Ах-вах, – проворчал Хафиз, – Нельзя отчаиваться. Придумаем что-нибудь. Эта птичка на вид невеличка, но упорства и целеустремленности ей не занимать.

– Я хочу сегодня ночью попытаться снять со спящего герцога перстень. – Я решила ковать железо, пока горячо, и оправдать лестные слова пожилого джинна обо мне. – Ты только покажи мне его покои!

– Он очень чутко спит, – покачала головой Латифа. – Не выйдет.

– И все же! Попытка не пытка.

Лайти погрузилась в размышления, Хафиз достал из воздуха трубочку и меланхолично попыхивал ею, выпуская струйки иллюзорного дыма.

– Одна не ходи, – произнесла наконец Латифа. – Пусть Яр будет рядом.

Яр… В грудь будто воткнули раскаленный нож, разом разбередив все душевные раны. Увижу джинна – и снова нахлынут противоречивые чувства. А как ему в глаза смотреть после всего? Я снова обошлась с ним, как с рабом, и ведь не объяснишь, что это он взял мое сердце в плен. Что за наваждение!

Латифа поняла мое замешательство по-своему.

– Я не прошу его простить, – сказала она. – Он обошелся с тобой отвратительно. Поддался ненависти. Это никак его не оправдывает, конечно. Раньше он таким не был…

– А каким он был? – не утерпела я.

Вот зачем я спросила? Какое мне дело до прошлого этих двоих?

Латифа печально улыбнулась.

– Каким? Смешливым, добрым. Я впервые увидела Яра на… В вашем языке нет подходящего слова. Пусть будет собрание. На собрании магов-защитников. У каждого племени их один-два. Мы встречались раз в год, делились опытом, тренировались вместе. Мы с Яром были еще детьми, приехали со своими отцами. Дар редко передается женщинам, все ждали, что он проснется у моего старшего брата, но магия досталась мне. Отцу ничего не оставалось, как смириться и начать тренировки. Яр выглядел забавным, нескладным. Длинные руки и ноги, тоненькие, как у жеребенка, как у всех мальчишек в этом возрасте. Ему было четырнадцать, мне шестнадцать.

Я невольно присмотрелась к Латифе. Она старше? На самом деле Лайти выглядела моложе Яра, казалось, что ей чуть больше двадцати. Она заметила мое любопытство и вздохнула:

– Меня убили раньше. С тех пор, как я стала узницей перстня, я не постарела и на день.

Вот оно что… Значит, Яр, еще оставаясь живым, мог знать, что Латифу превратили в джинна, слышал про перстень.

– Это было беззаботное время. Война уже началась, но еще не развернулась в полную силу. Мы все верили в успех. Яр проявлял выдающиеся способности, ему сулили великое будущее…

Латифа прикусила губу, погрузившись в воспоминания. Должно быть, перед ее внутренним взором сейчас мелькали картины безоблачной юности, когда они с Яром были полны сил и надежд.

– Мы стали друзьями. С утра до ночи вместе. Встречали в степи рассветы. Пробовали свои силы во всем. Яр как-то заставил зацвести выжженное засухой поле. Так и вижу волнующиеся под ветром зеленые волны травы, усеянные маленькими сиреневыми цветами. Отец отругал его, думая, что Яр выжал магию до капли, а тот рассмеялся, поднял руки к небу и заставил облака пролиться на нас ливнем.

– Такой сильный… – прошептала я.

– Очень!

Меня больно оцарапало это «стали друзьями», но оставалось лишь смириться. У Латифы куда больше прав на Яра: они столько времени знают друг друга.

– Как-то раз его лошадь, Римель, сломала ногу, угодив копытом в яму суслика. Мы не обладаем целительской магией, и лучшим решением стало бы избавить животное от страданий. Заклинание, мгновенная вспышка – Римель ничего бы не почувствовала. Но Яр наотрез отказался. Возился с ней, сам накладывал лубки и в конце концов вылечил… В последний раз мы виделись, когда ему исполнилось шестнадцать, а мне восемнадцать. Мы росли, но по-прежнему оставались лишь друзьями. Я уже была помолвлена с моим Самиром.

Сказать, что я опешила после этого признания, значит ничего не сказать. По-моему, я забыла, как дышать, поэтому мое придушенное «Что?» больше напоминало хрип, чем нормальную человеческую речь.

– Ты про поцелуй? – усмехнулась Латифа. – Я учила этого дуралея целоваться в нашу последнюю встречу. Он переживал, что опростоволосится, когда дело дойдет до настоящих поцелуев. Я к тому моменту, ну знаешь, оказалась более опытна. Было забавно. И тогда, и сейчас. Что же, теперь он мастерством заткнул меня за пояс.

– Ничего себе у вас игры… – выдавила я. – Так вы просто друзья?

– Друзья, – кивнула Лайти, но опустила взгляд: ее что-то мучило. – Однако после того, что ты рассказала… Я не думала, что Яр может опуститься до такой гнусности… Он совсем другой человек, ненависть ослепила его.

Хафиз все время, пока мы беседовали, молчал, лукаво жмурил глаза, будто большой хитрый кот. Но тут заговорил:

– Ах-вах, мерзавец, так терзал нашу девочку!

Латифа вскинула на меня взгляд, полный сочувствия и грусти. Я не выдержала.

– Он ничего плохого мне не сделал, – выпалила я. – Он хотел, да. Наверное, думал, что сможет. А сам… Теперь лишний раз и не коснется, хотя договор есть договор.

Карие глаза Лайти озарились внутренним светом. Могу представить, какой груз свалился с ее души.

Я сидела в своей комнате и разглядывала браслет. Отослала Хафиза и попросила Латифу оставить меня одну. Притушила светильники, оставив лишь ночник, – пусть слуги думают, что я легла спать. В приглушенном мерцании браслет вспыхивал золотистыми искрами. Я очертила пальцем линию крыльев бабочки. Вздохнула. Надо решиться и поговорить с Яром.

Однако я отчаянно трусила. Я повела себя как избалованная графская дочь, закатила скандал. Стыдно! А еще хуже оттого, что, увидев Яра, я снова попаду в ту же самую ловушку из эмоций и сомнений.

Латифа относится к нему как к другу, но ведь это не значит, что и Яр испытывает к ней такие же чувства. Вдруг с его стороны все сложнее?

И ладно бы только это. Мне мучила вина за то, что я вообще переживаю о таких низменных вещах. Артефакты – это сейчас главное!

Латифа показала мне покои герцога – на втором этаже. Здесь же находится и моя спальня, только в левом крыле здания. «Не ходи одна», – сказала Лайти.

– Яр, – сказала я браслету. – Мне так страшно. Я уже, кажется, совсем забыла, как это – жить без страха. Да и воровка из меня никудышная, ты сам знаешь. Но ведь надо что-то делать?