Сделка с джинном (СИ) - Платунова Анна - Страница 29

– Дополнительная маскировка не повредит, – сказал он. – К тому же, не забывай, мы странники с Востока. Так…

Он оценивающе скользнул взглядом по моей фигуре, по одежде. Длинное однотонное платье превратилось в цветастую юбку, из-под которой выглядывала вторая, попроще и подлиннее. Рукава ярко-алой блузки спрятали артефакт. Зато на правом запястье прямо поверх ткани появилось сразу несколько браслетов, украшенных камнями, узорами, причудливыми фигурками птиц и зверей. Я почувствовала тяжесть на шее, нащупала монисто из тонких железных пластинок, на которых были выдавлены руны – слова или буквы незнакомого языка.

– Так лучше, – спокойно сказал Яр.

Он старался выглядеть безразличным, но не сумел меня провести: эти женские украшения он видел на ком-то другом и воссоздал по памяти. Это были украшения его народа.

– Очень красивые, – поблагодарила я.

Сначала я скептически отнеслась к идее Хафиза. Да что там, практически не сомневалась, что желающих довериться подозрительным чудакам не найдется. Пару дней было тихо.

Хафиз и Редьярд обошли трактиры и лавки, представая в облике то купцов, то горожан, то бедняков, пришедших на заработки из деревни, то стражников. И лили в любопытные уши ложь о том, как помогли им чародеи, пришедшие с востока. Мол, совершают они великое паломничество. Странствия привели их в Форанг ненадолго, через месяц они покинут столицу, а пока готовы помогать страждущим за символическую плату.

В ожидании клиентов я томилась дома. На маленьком столике стоял наготове чайник с горячим травяным чаем и блюдечко с рассыпчатым печеньем – иллюзия, конечно, но высшего сорта.

– Нальешь посетителям чашечку чая, займешь беседой, а мы уж тут как тут! – объяснял Хафиз. – А пока спи, отдыхай, хозяюшка. Нечего тебе на улице делать: и у стен есть глаза, и у камней есть уши. Под нашим присмотром – безопасно, одной – опасно.

– Да я тут умру от тоски! – расстроилась я.

– Ой-ой, – с деланым сочувствием покачал головой пожилой джинн. – А то ведь обычно дочери аристократов с утра до вечера заняты, присесть негде, прилечь некогда. Ноженьки, рученьки утруждают, себя не жалея.

Я забралась с ногами в кресло, сердито отвернулась. Что тут скажешь? Мою прежнюю жизнь не назовешь насыщенной событиями. Что у меня было? Прогулки по саду, книги, вышивание – однако меня все устраивало. Да и Патрик не давал скучать, все время придумывал какие-то забавы… Я вздохнула.

На подлокотник рядом со мной плюхнулась книга. Следом еще три. Я сгребла их на колени, чувствуя себя так, будто овладела величайшими сокровищами мира. Поднимала то одну, то другую, рассматривала обложки, листала.

– Пойдет? – невозмутимо спросил Яр.

Я помахала в его сторону, мол, свободны, а сама жадно поглощала первые абзацы новейшего романа – продолжения похождений благородного рыцаря Ройма.

В первый день никто не появился. На второй тоже.

– Я волнуюсь, – не выдержала я вечером второго дня. – Давайте придумаем новый план!

Мы сидели на полу, на ковре, вокруг развернутой скатерти, вкушая иллюзорные яства вместе с вполне земными, реальными кушаньями. Причем жареные пирожки с луком, кислые яблочки и колбаса, в которой порой попадались хрящи, значительно уступали сахарному рахат-лукуму, орешкам в меду и персикам.

– Рано! – сказал Хафиз. – Терпение, хозяюшка. Дай мне еще пару дней.

Я нервно схватила яблоко, вгрызлась зубами, чтобы не ляпнуть в сердцах лишнего. Страшно, страшно, страшно, что мы зря упускаем время! Я подавилась и закашлялась. Яр бесстрастно постучал меня по спине: солнце вот уже час как опустилось за горизонт, поэтому джинн мог беспрепятственно дотрагиваться до меня.

Кстати, об этом.

На следующий вечер после нашего откровенного разговора, который, как мне показалось, если и не полностью положил конец вражде, то хотя бы позволил сделать первый шаг к миру, Яр на закате дотронулся до тыльной стороны моей ладони. И больше ни разу не посмотрел в мою сторону!

Теперь похлопал по спине и сказал:

– Как удачно: можешь считать, что на сегодня твой долг исполнен.

Он не требовал объятий или – спаси боги! – поцелуев, а я, вместо того чтобы радоваться, чувствовала себя… обманутой?

«Все ясно как день, – нашла я объяснение. – Ему больше не интересно меня пугать, а как девушка я его не волную. Разве я не красива?»

Ни на что большее, кроме рукопожатия, Яр, конечно, мог бы не рассчитывать, но я не ожидала, что он сделается настолько безразличен.

Я представляла, как стану отмахиваться подсвечником. Как позволю Редьярду коснуться кончиков моих пальцев… Но и вообразить не могла, что дело закончится похлопыванием по спине. Это немного обидно.

Утром третьего дня в дверь решительно постучали. Я спала на софе, а тут подскочила как ошпаренная, не зная, за что хвататься: бежать ли открывать дверь в одной ночной рубашке или же попытаться натянуть поверх нее юбку и блузку.

На удачу, Хафиз этим утром остался дома. Он щелкнул пальцами – в один миг постель растворилась в воздухе, на столике над чайником поднялся пар, а мне не пришлось заботиться об одежде и прическе. Все-таки жизнь становится гораздо проще, если рядом оказывался один из джиннов. Никакая горничная не сравнится! Так я, глядишь, привыкну, а как потом отвыкать?

Памятуя о том, что оба джинна когда-то были людьми, я старалась благодарить их за помощь. Хафиз с улыбкой кивал в ответ, а у Яра всякий раз каменело лицо. Я не понимала, в чем дело, пока краем уха не услышала, как Редьярд с горечью сказал Хафизу:

– Моя магия искалечена. Я родился боевым магом. Кто я теперь? Где вся моя сила? Сделали из меня балаганного шута, только и способного – показывать фокусы!

Я обомлела. Если то, что осталось от магии Яра, годится лишь, как он выразился, на фокусы, то что было прежде? Мое «спасибо» злило его, потому что заставляло чувствовать себя прислугой.

– Открывай же, – поторопил меня пожилой джинн, а сам уселся в кресло и, раскурив трубочку с длинным мундштуком, принялся глубокомысленно пускать в потолок колечки ароматного дыма.

Я повернула ручку, и дверь не то что открылась – распахнулась вовнутрь. Через порог едва ли не кубарем влетела грозного вида старушенция. Тут же развернулась и вцепилась в топорщившийся воротник тщедушного старичка. Судя по надорванной ткани, старушка волокла за собой несчастного если не всю дорогу, так точно ее большую часть.

– Вот, полюбуйтесь на этого изменщика! – воскликнула она. – Клятвопреступника и предателя!

Старичок вздыхал, морщился, но не спорил и не делал попыток вырваться. Сказал только:

– Да тише ты, Марселка, перед людьми стыдно!

– Стыдно? Стыдно? А ухлестывать за этой бесстыжей курицей тебе не стыдно? Уважаемые господа чародеи, сделайте так, чтобы этот охальник смотрел только на свою законную супругу, то есть на меня!

– Так себе зрелище, – уныло проворчал дедок.

Я стиснула губы, чтобы не рассмеяться. Такие забавные старички! Хафиз сохранял суровый вид, ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Встаньте передо мной, – сказал он, и в его голосе мощно зазвучало раскатистое эхо, отразившееся от стен.

Боевая Марсела притихла, выпустила мужа, вытерла ладонь о передник.

– Понимаете ли вы, что волшебство не имеет обратной силы? Что отныне и навсегда ты, Марсела, и ты…

– Том! – с готовностью подсказала старуха.

– И ты Том, будете смотреть лишь друг на друга, не замечая никого вокруг.

Том мрачно покосился на супругу, вовсе не обрадованный такой перспективой, та же, напротив, кивала так рьяно, что я испугалась, как бы у несчастной старушки не заклинило шею.

– Понимаю! – воскликнула она и зачем-то добавила: – Ваша честь!

Я прижала ладонь ко рту, сдерживая рвущееся наружу хихиканье.

Но все же некрасиво со стороны Хафиза дурить этих трогательных чудаков. Ведь Яр ясно дал понять: джинны не могут внушить любовь, никому и никогда.