Авиатор: назад в СССР 5 - Дорин Михаил - Страница 2

– Крен установил, шасси, закрылки, щитки убраны, – доложил я.

– Сто восьмой, ответь Первому, – запросил Валеру его тёзка Томин.

– Отвечаю, Первый.

– Уточни задачу через Дворцового. Нам по направлению не отвечают, – вышел на нашем канале в эфир командир полка.

Пока наш пункт управления уточнял, в чём причина, мы уже пролетели сияющий Ташкент и взяли курс к границе.

В лунном свете красиво смотрятся хребты гор. Пока ещё находимся под управлением своего аэродрома, но вскоре нас должен взять Бокайды.

– Высота истинная тысяча пятьсот метров, – сказал Валера, и я тут же контролирую показания высотомера у себя.

– Подтвердил.

– Там гряда гор впереди. Готовься к набору на «Максимале».

– Понял.

В эфире уже не слышно наших товарищей. Все перешли под управление «Островного» – таким был позывной аэродрома Бокайды. Даже впереди никого не видно, поскольку горный хребет, за которым начиналась пустынная низменность Сурдарьинской области, скрывал переваливших через него.

– Дворцовый, Сто восьмой, прошу набор четыре тысячи.

– Разрешил, Сто восьмой. Далее связь с «Островным».

– Понял. Внимание… обороты «Максимал», – скомандовал Валера, и мы резво пошли в набор.

Перед глазами очередная стена и приближающаяся гряда гор гораздо выше. Переваливаем вершину с небольшим превышением, и снова начинаем снижаться, чтобы выдержать истинную высоту в четыре тысячи метров.

– Сейчас разворот влево… паашли, – дал команду Гаврюк.

Ручку управления плавно переложил в левую сторону, выдержав своё место за ведущим. Пустынная низменность, разбавленная отдельными населёнными пунктами, осталась справа, а мы продолжаем идти вдоль хребта в направлении района выполнения боевой задачи.

Ощущается небольшая болтанка, и ветер слегка сносит нас к вершинам. Не думал я, что ночью в горах можно попасть под такой воздушный поток

– Держи по прибору шестьсот, – подсказал мне Валера, заметив, что я слегка выдвинулся вперёд.

– Ветер боковой сильный.

– Не переживай, не сдует, – поддержал меня Гаврюк, слегка усмехнувшись в эфир.

«Островной» принял управление нами через пару минут. Горы остались позади, открыв мне вид на пограничную с Афганистаном реку Амударья. Пролетев изгиб этой водной артерии, мы оказались на территории Афганистана.

– Наблюдаю разрывы впереди, – доложил Валера.

Бои шли как раз в районе наших целей. Перейдя на канал боевого управления, я сразу понял, что удар ещё никто не наносил.

– Сто восьмой, парой займите шесть тысяч, – передал нам командный пункт. – В этом районе вираж до команды.

Заняли с Валерой свою зону ожидания как раз над остальными группами, которые крутили свои виражи под нами. Представляю, как устал Томин, который барражировал здесь больше всех.

– Торос, Торос, я Первый, готовы к работе.

Но ответа не последовало. Под позывным «Торос» работал авианаводчик, который сейчас находился на самом переднем краю.

Попеременно я стал менять руки, чтобы они не забивались от постоянного маневрирования со своим ведущим. И ведь нельзя сейчас и слова сказать в эфир. Командир постоянно вызывает «Тороса», но в ответ тишина.

В уме давно я стал держать тот факт, что топлива нам может не хватить для возвращения в Осмон.

– Первый, вас… онял, – донеслись до меня обрывки связи. – Квадрат сорок двенадцать. Цель по улитке девять. Восточный склон, как приняли?

– Понял вас, – резво отозвался Томин. – Выхожу на боевой. Интервал тридцать секунд. Цель обозначу.

Все тумблеры, отвечающие за вооружение, я включил сразу, чтобы не забыть про них во время пикирования на цель.

Несколько секунд и Валера дал команду, на вывод из виража с боевым курсом Сто семьдесят градусов. Установили скорость шестьсот, высоту три тысячи пятьсот.

Я даже не смотрел по сторонам, чтобы не потерять в такой непроглядной темноте Гаврюка. Где-то впереди уже светился огонь САБа, сброшенного в первом заходе на цель Томиным.

Световую авиабомбу бросают, чтобы подсветить район удара. Она опускается несколько минут и в этот момент группа заходит на удар.

Я в постоянной готовности включить форсаж, чтобы увернуться от какой-либо ракеты. Сам же пытаюсь себя успокоить, что у духов в массовом количестве они появятся позже, но мозг этого не осознаёт.

Ужасно захотелось пить, будто я сам сейчас там внизу. Та обстановка для меня более привычна, а вот видеть с воздуха светящиеся пунктиры трассеров и крупнокалиберных пулемётов – в новинку. Невольно, но начал слегка зажиматься, будто и не был никогда на войне.

Один за другим над головой проносятся наши товарищи, уже отработавшие по целям. Разрывы на земле вспыхивают вновь и вновь. И нам также нужно, просто положить в тот же район свои бомбы.

– Сто восьмой, справа пулемёт. Манёвр! – раздался в эфире жёванный голос авианаводчика, когда мы подошли к точке снижения с Валерой.

– Вниз, вниз! – скомандовал Гаврюк, и я только почувствовал, как будто камни начали падать на фюзеляж.

Вроде не зацепило, иначе бы самолёт не был бы так устойчив.

– Цель вижу, готов работать.

–Сто восьмой, разрешил. После работы влево и с набором.

– Понял. Пикируем!

Валера пошёл пикировать первым, а я должен был выдержать интервал.

– Иии раааз, – проговорил я про себя и отдал ручку управления самолётом от себя.

В прицеле только яркое пятно от предыдущих разрывов. Угол пикирования даже не контролировал, как и все остальные параметры. Делал всё за своим ведущим. Валера впереди и вот он пошёл в набор. Значит, и мне нужно сейчас сбросить бомбы. Только бы не затянуть!

Нажал кнопку РС и резво вышел в паре сотне метров от горной вершины. Снова световые линии пулемётов, под которые только чудом удалось не попасть.

– Сто девятый, высота сбора три триста, – услышал я голос Валеры в череде других переговоров.

А вот и его борт! Уже занял обратный курс и ждёт, пока я пристроюсь к нему. Остальные уже наверняка пересекают речку и обсуждают сегодняшний залёт на бомбо-штурмовой удар.

– Сто восьмой, разрешите пристроиться справа? – запросил я у Валеры.

– Разрешил, – ответил Гаврюк и приветственно сделал покачивание с крыла на крыло.

Вот и моё второе боевое крещение. Вышло оно коротким, но и слишком долго находиться над целью, значит, подставить себя под удар. Чем быстрее и точнее отработал, тем лучше.

– Сто восьмой, ответь Первому, – запросил нас Томин, вернувшись снова на канал боевого управления авианаводчика.

– Первый, пара в сборе, борт порядок.

– Сто девятый, подтвердил.

– Понял, до встречи, – довольным голосом произнёс командир.

И правда, в руках появилась какая-то лёгкость. Небольшая зажатость, которая была до момента пикирования, улетучилась. Эх, сейчас бы пару манёвров на радостях сделать или ИК-ловушки отстрелить, как на полигоне. Валера не одобрит только.

Луна светит также ярко. Разрывы остались где-то там за спиной, но наш мощный удар должен помочь парням додавить духов и отбросить их дальше на юг.

Невольно представил себе, насколько рискованным делом я раньше занимался, будучи таким же авианаводчиком, как и этот, с позывным Торос. И ведь у него сейчас, по сути, кроме карты, дымовых шашек и радиостанции, вес которых как у небольшого сейфа, особых приспособлений для наведения и нет. Ни беспилотников, ни автоматизированной системы управления, ни тепловизоров – как вот так раньше воевали?

И ведь вывел на цель хорошо и точно.

– Кама, я Торос, накрыли нас миномётами. Много двухсотых и трехсотых. Прошу разрешения уйти через ущелье…– прозвучал в эфире усталый голос того самого авианаводчика.

Запрашивал он командный пункт, который находился на борту Ан-26РТ. Не знаю, кто именно был на том борту. Наверняка кто-то из генералов, которые руководили этой операцией.

– Торос, я Кама, через час будут вертушки. Погода плохая на перевале. Держитесь час, может, дольше.

– Кама, прошу разрешение отойти через ущелье…