Моя милая ужасная невеста (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 15

— Это хорошее слово следует говорить только с теми людьми, которых очень любишь. Большего всего на свете! — понимая, что придумала паршивое объяснение, с воодушевлением вымолвила я.

— Но нянечка любит меня больше всех на свете, — напомнил Ро. — Даже больше тебя и Йена.

— Тогда почему ты убежал? Знаешь, что убегать от няни скверно, — с высоты роста и жизненного, так сказать, опыта человека, в детстве неоднократно огребавшего светлой благодати и темных щедрот за проказы, пожурила я. Заодно внимание отвлекла.

Вообще-то, Дарина всегда присаживалась, чтобы честь по чести распечь сына, глядя прямехонько в глаза. Видимо, с близкого расстояния дети лучше слышали. Или у кузины попросту болела поясница и нагибаться было сложно. Но она мать! Пусть и делает внушения правильно.

— Знаю. Она старенькая и не может меня догнать, — покаянно согласился он, но тут же встрепенулся: — А от папы можно?

— Нет.

— Почему?

— Папа плохо бегает, — ляпнула я, не сразу осознавая, что уже втянула себя в порочный круг тысячи бессмысленных вопросов, заданных только ради вопроса.

— А от тебя можно?

— Ни от кого нельзя, — начала я впадать в отчаянье. В игре вопрос-ответ Ро меня побеждал без особых усилий.

— Даже если мы играем в ловитки? — со въедливостью четырехлетнего ребенка уточнил Ро.

— Разве что в ловитки, — согласилась я, начиная понимать, почему Дарина присаживалась и смотрела сыну в глаза. Суровый зрительный контакт пресекал любые попытки превратить воспитательную беседу в викторину.

— А от черного некроманта с умертвием можно убегать?

— От него нужно, — фыркнув, подал голос Закари.

Родерик поднял к высокому черноволосому старику (по всем признакам старику) голову, внимательно и пронзительно глянул. Получив одобрительный кивок, дескать, дело говорю, он немедленно заявил:

— Марта, я играл с няней в черного некроманта.

— Ты играл в прятки, — напомнила я.

— Няня Плум была черным некромантом.

Шах и мат! Не понимаю, откуда в маленьком ребенке столько незамутненной хитрости. Не иначе как он использовал запас, с избытком накопленный в прошлой жизни.

— А ты няне об этом сказал? — уточнила я.

— Она не пустила бы меня на улицу, — покачал он головой, мол, вообще ни в чем не виноват, просто сложились обстоятельства непреодолимой силы.

— Логично, — пробормотала я и, поднявшись с мальчиком за руку к парадным дверям, скомандовала: — Зараза, открой.

В замок мы входили в паршивейшем настроении. Я точно! Болтовня Родерика скрадывала ледяное, как вода в осенней реке, молчание между мной и Торстеном. Иначе этим холодом мы заморозили бы холл, и из башни Варлок, выполнив страшное предсказание прабабки Раисы, действительно исчезли бы все драконы.

Главным артефактом в каминном зале, что ни удивляло, был огромный камин, словно специально собранный в человеческий рост, чтобы запросто поджаривать на нем разных полноценных недоумков. На кожаных диванах сидели Дарина с мадам Торстен и моей матушкой.

Низкий столик перед ними был сплошь заставлен баночками с ароматическими свечами из мастерской кузины. Казалось, она решила душевно рассказать Люции о своем товаре и его особенностях, чтобы та немедленно выкупила всю партию, так и не попавшую в хозяйственные лавки соседнего с замком городка.

Особенностей в свечках не было никаких. Горели они так себе, особенно по сравнению с магическими лампами. Пахли тоже ядрено. Не каждый сдюжит пережить «весенний жасмин» или «старую библиотеку с запахом книжной пыли и кожаных переплетов», но кузина не отчаивалась.

— Мамочка! — звонким голосом воскликнул Ро и со всех ног рванул к матери.

Практически на финише, успешно миновав середину зала, он споткнулся о край шерстяного ковра, плюхнулся носом вниз и пронзительно заревел. Женщины всполошились: бросились чадо поднимать, обнимать и увещевать. Тетушка Беата вручила яблочную пастилу из хрустальной вазочки. Вообще-то, ни мне, ни Йену в детстве таких щедрот не перепадало. Обругать, что не смотрели под ноги, могла запросто, а вот конфетой задобрить — никогда.

Сладкое, как всегда, примирило малыша с жестокой жизнью и коврами, коварно ныряющими под ноги. Сидя на коленях у Дарины, он шмыгал носом и жевал вкусняшку.

— А вот и вы, — улыбнулась мама. — Как прошел пикник?

— Холодно, — довольно емко и предельно честно описала я завтрак на свежем воздухе. — Мы пойдем с вашего позволения.

— Посидите с нами, — попросила она, отказываясь сходу давать позволение. — Мы хотим с вами поговорить.

Блеск! Если в разговоре прозвучит слово «помолвка», тогда сегодняшним днем клан Торстенов обеднеет на одного ведьмака.

— Закари надумал посмотреть замок, — свалила я на него нежелание составлять компанию нашим мамашам.

— Разве ты не гулял по нему ночью? — удивилась Люция.

В глазах Торстена появился невысказанный вопрос, дескать, откуда взялась столь нелепая ложь? Немедленно вспомнилось, как я ляпнула несусветную глупость собственной матери. Всегда плохо импровизировала.

— Но сейчас Марта обещала провести экскурсию, — объявил он. — Так ведь, милая?

— Ты что-то попутал, милый. — Я растянула губы в неприятной улыбке.

— Дети, всего на пять минут, — попросила Люция и похлопала по кожаному дивану, приглашая меня усаживаться поближе.

Вчера мама тоже попросила присесть рядом и почти насильно втюхала секретный женский сундучок со спорным содержимым. Вряд ли в присутствии сына мадам Торстен решила мне подарить сугубо женский ларец, но после чудесной маминой ереси об энергичных садовниках я уже ничему не удивлюсь.

— Хотела сделать тебе подарок. — Мадам Торстен подняла со стола шкатулку, украшенную речным жемчугом и перламутром, и протянула мне, когда я присела рядом с нею. — Кое-что секретное!

Правый глаз неприятно дернулся.

— Спасибо, — промычала я и покосилась на мать. Под гнетом ее многозначительного взгляда руки сами потянулись к шкатулке.

— Открой, — настаивала мадам Торстен. — Не стесняйся.

Да какое уже стеснение? Ваш сын слышал про содержимое первой шкатулки. Вряд ли его удивит набор бутыльков из второй.

Я аккуратно щелкнула замочком и откинула крышку. Внутри на черной подложке лежала серебряная цепочка с костяным кулоном в виде круга, внутри которого было искусно вырезано дерево с мощной кроной, словно подпиравшей ветвями тонкий обод.

— Древо жизни из драконьей кости. Подвеску вырезали в мастерской нашего замка, — пояснила мадам Торстен, что подарок не просто красивая безделушка. — Рядом с драконами светлая магия засыпала, а темная возрастала. Даже осколок кости имеет подобный чудесный эффект.

Замявшись, я почесала кончик носа и попыталась дипломатично отказаться от щедрого дара:

— Спасибо, госпожа Торстен, но подвеска слишком дорогая…

— Какая глупость! — воскликнула она. — Мы с господином Торстеном дарим ее от всей души и с открытым сердцем. Надевай быстрее!

Святые демоны, остановите мать энергичного садовника, добро Варлокам причиняющую! Остаться без светлой магии для меня сродни тому, как жить с одной рукой, притом с левой.

— Закари, помоги своей девушке! — приказала она сыну.

— Конечно. — Он невозмутимо двинулся в мою сторону.

— Я сама!

— Марта, с украшениями всегда помогают мужчины, — с видом умудренной опытом женщины прокомментировала Дарина. Одного ее заявление не учитывало: если мужчины под рукой не находилось, что делать с украшениями?

— Не надо стесняться! — рассмеялась Люция и вытащила подвеску из шкатулки. — Доставь моему сыну удовольствие!

Я посмотрела на ее сына, как кровожадный дракон на будущий корм. Он не повел бровью: забрал у матери подвеску и как ни в чем не бывало кивнул, дескать, подставляй шею, буду получать удовольствие.

— Милая?

Чувствуя себя ужом на раскаленной сковороде, я перекинула волосы на одно плечо и позволила Закари застегнуть кулон. Ловкие пальцы небрежно касались кожи, вызывая не только возмутительные мурашки, но и желание двинуть ему локтем в живот. С застежкой он справился быстро. Костяная подвеска красиво легла поверх свитера.