Кодекс Инквизитора. Книга I (СИ) - Морале А. - Страница 13

— Гапа, ты уж определись, кто я, дитя несносное или матушка с Высочеством, а то какой-то диссонанс в голове.

— Диссо… что?

— Да забей, веди к алтарю, время не терпит.

— Кого забей? — Нянька округлила глаза.

Растолковывать, что именно забивают, не стала. Похоже, придётся фильтровать базар, а то у челяди могут возникнуть вопросы: какие такие демоны вселились в княжну и не пора ли устроить ей сеанс экзорцизма?

— Время ещё есть, Ваше Высочество! Два часа. Помыться бы вам не мешало. Где ж тебя, шалопутную, черти носили! Опять снюхалась с этой непутёвой графиней, как её там?.. Вспомнила! Машка Любомирская! Чтоб ей пусто было! Не водись с ней, Оленька! Она двух мужиков сменила! Негоже княжне с оторвой дружбы водить!

В душе не… кто такая Машка Любомирская, но на всякий случай закивала, соглашаясь, а затем пожурила. Склонять белую кость всяко-разно чревато батогами на конюшне, кои я также самолично отменила в прошлом годе. Придётся всё-таки пересмотреть указ. Княжна я или кто? Слово дала — слово забрала!

— Дашка, Глашка, живо всё сюда! Барыня во дворце!

«Царь во дворца!» — захотелось передразнить Агриппину, но вовремя осеклась, увидев огромный портрет императорской четы. За такое и языка можно лишиться. Мало ли, один раз упекли в психушку, — что помешает сделать это ещё разок? Херня вопрос. Я и помешаю! Предыдущая княжна не была тёмной ведьмой, а меня голыми руками не возьмёшь. Тайная Канцелярия по-любому не спустит с рук убийство оперативников, но на время поутихнут. Вопрос: на какое время? Неделю, месяц, год? Когда ожидать киллеров? Они придут по мою душу, чую, что придут. По закону не привлечь, дело-то мутное, а вот устранить — всегда пожалуйста. Убрали родителей, и меня попытаются, а там кто кого. Либо я, либо меня.

Даша и Глаша, эти двое из ларца, оказались чудо как хороши. Поначалу я подозревала, что меня хотят утопить. Затем закралась мысль, что крепостные девки вознамерились содрать кожу заживо. Но когда я, смирившись с судьбой, прекратила отбрыкиваться, полностью расслабившись, отдалась в умелые руки девиц, прочувствовала всю прелесть привилегированного положения княжны.

Меня мыли, тёрли, надраивали, массировали, споласкивали, и так несколько раз по кругу. А когда я окончательно сомлела, принялись в четыре руки умасливать распаренное тело неведомой магической эмульсией, которая тут же привела в чувство не хуже ядрёного нашатыря.

Всё в этом мире казалось привычным и в то же время чуждым. Пыталась проводить параллели, но бросила неблагодарное занятие на том моменте, когда одна из девок вместо привычного фена взяла артефакт, напоминающий формой заурядную массажную расчёску. Пару пасов, и мокрые спутанные волосы, необъяснимым образом обсохнув, опали огненным каскадом по изящным плечам.

Глашка с Дашкой, подхватив меня под белы рученьки, подвели к гигантскому зеркалу в полстены, а вся ванная комната была немногим меньше бывшей московской квартиры.

Я впервые смогла осмотреть новое тело с головы до ног. Что тут скажешь?.. Боярыня красотою лепа, бела вельми, червлёна губами, бровьми союзна, телом изобильна. Как по мне, чересчур изобильна. Провела кончиками пальцев по груди третьего размера. Отдёрнула руку, заметив в отражении заинтересованные взгляды челяди.

Как быстро я освоилась. Челядь. Надо же. Даже всплывшие сведения о том, что крепостное право упразднять никто не собирается, ничуть не покоробили. Быть может, отсутствие эмоций не что иное, как условные рефлексы, заложенные на генетическом уровне в тело почившей княжны? Судя по довольным лицам близняшек, положение вещей их вполне устраивало.

Девушки не выглядели угнетёнными. Ладные, статные, ухоженные — кровь с молоком. Глаза сияют довольством. Я не видала прочих крепостных, но полагаю, что подобные устои в двадцать первом веке всего лишь формальность и дань традициям.

Сколько у меня душ в наличии — ещё предстояло узнать. Нужной информации не нашлось. Судя по громадному дворцовому комплексу, никак не меньше пятисот, а может, и поболе будет. Разберусь с вверенным хозяйством опосля инициализации. Некстати вспомнила Упоровку. Тесный хлев. Неуклюжую попытку подоить Лыску. Внезапный приход системы и те самые слова, в одночасье изменившие жизнь: «Внимание! Пройдите инициализацию!» И вот опять я на пороге чего-то нового.

Для чего я здесь? Какова моя миссия? Что могу дать миру, на порядки превосходящий родной? Достаточно осмотреться по сторонам — разницы не заметит разве что слепой. До такого уровня технологий бывшим соотечественникам расти и расти.

Вздохнула: не вырастут больше. Моим миром правят зомби и мутанты, а я здесь — стою перед роскошным зеркалом, пытаясь осознать навязанную судьбу и туманные перспективы. А всё лежит на поверхности. В прямом смысле этого слова. Готова биться об заклад. Минуту назад ничего не было! Хотела ответы на вопросы? Получи и распишись! На левом предплечье красовалась тончайшей работы татуировка боевого серпа.

Не быть тебе новатором в Имперской России, далёкой мультивселенной. Не быть тебе видным просветителем. Не быть тебе любящей супругой и заботливой матерью.

— А быть тебе, княжна Ольга, великим инквизитором! — не заметила, как произнесла эти слова вслух.

Мир вокруг переменился. Превосходный ценный мрамор пошёл трещинами, огромная ванна раскололась на куски, выплеснув не меньше тонны мыльной воды. Зеркало вспучилось и взорвалось. Время встало. Сознание покинуло тело, и я взглянула на себя со стороны.

Рыжая, фантастически красивая девушка с бледной, будто свинцовые белила, кожей. Горделиво стояла среди тысяч искрящихся осколков. Глаза её были наполнены концентрированным мраком, а кроваво-чёрная аура коверкала пространство окрест.

«Да всё я осознала, хватит рушить мой дом. Верни всё как было!»

Мгновение — и я смотрюсь в целёхонькое зеркало. Тату на предплечье как и не бывало. Лишь в мозгу, где-то на задворках, слышался едва различимый затихающий смех.

Кто-то весьма могущественный показал мне же самой моё истинное лицо. Рефлексии как ветром сдуло. Зрелище было ужасным и в то же время великолепным. Не буду кривить душой, но именно такой — твёрдой, деспотичной, сильной — я себя воображала в розовых грёзах.

Посмотрела на отражение. Подбородок выше — ага, вот так. Бюст вперёд, зад чуток отклячить, животик подтянуть. Взгляд уверенней. Мля! У меня же зрачки вертикальные! Неужто прислуга не заприметила, или делают вид?

— Девочки, вы ничего странного не заметили? — обратилась к Даше с Глашей.

— Ресничка в глаз попала. Ваше Высочество, дозвольте, вытащу?

Странно. Судя по всему, здесь это в порядке вещей. Подумаешь, зрачки кошачьи, не рога же выросли. Что я вообще знаю об Империи? Знаю только то, что ничего не знаю. Надобно пополнить багаж информацией. Но попозже.

Выйдя из ванной комнаты, увидала на необъятных размерах кровати стальной ящик. Покрытый коррозией, древний, как ягодицы шерстистого мамонта. Что эта пакость делает в опочивальне?

Донеслось пыхтение, а затем раздался паровозный гудок: в спальню вломилась Агриппина. Руки в боки, оценивающий взор. Кажется, осталась довольна. Я уже страшусь этого питекантропа. Такая не только коня на скаку остановит, но и ноги повыдёргивает, помысли тот взбрыкнуть.

— Ваше Высочество! Чего стоим, кого ждём⁈ Пора облачаться! Дашка, Глашка, чего гляделки вытаращили⁈ Барыне подмогти надобно!

Подошла к ящику, подёргала крышку — заперто, а замка не видно. Пригляделась и узрела полустёртый рельеф паука прямо посерёдке, больше на поверхности ничего не было. Приложив палец, чуть не ойкнула от неожиданности. Тонкая игла вошла в подушечку. Зачавкало, зажужжали невидимые приводы, крышка с грохотом откинулась. Облако вековой пыли окутало лицо. Растудысь его в тудысь! От души чихнув, заглянула вовнутрь. Ожидала чего угодно. Красивого старинного платья, что переходило из поколения в поколение, от матери к дочери. Хрустальных туфелек Золушки. Фамильных бриллиантов в тысячу карат. На поверку оказалась какая-то шляпа.