Шторм и ярость - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 17

– Нет, это не так, – я рассмеялась. – По большей части мы закончили тренировки, и мне не нужно твое присутствие, чтобы практиковаться с кинжалами. Вряд ли ты можешь меня чему-то научить, когда дело касается их. Я в миллион раз лучше тебя.

– Это не то, что я имел в виду. Ты не должна быть…

– Я могу побыть одна. Здесь мне ничто не угрожает.

– Безопасность в любое время и в любом месте – это не то, в чем мы можем быть слишком уверены.

Я проигнорировала то, как похолодела моя кожа.

– Все в порядке. Просто еще немного поработаю с кинжалами, а потом вернусь в дом, посмотрю, что задумала Джада. Мне не нужно, чтобы ты выступал в роли моего Защитника каждую секунду.

– Я делаю не только это.

Мой взгляд метнулся к Мише, уголки губ опустились, когда я уронила лезвие.

– На самом деле разве это не именно то, чем ты занимаешься?

Прошло мгновение, пока он удерживал мой взгляд.

– Я не просто твой Защитник, но и твой друг.

– Хорошо, – я уставилась на него, думая, что он ведет себя странно. – Ты тоже мой друг, и я говорю тебе как твой друг, что ты должен пойти поговорить с Алиной.

Миша снова оглянулся через плечо, и я увидела, как что-то промелькнуло на его лице. Тоска. Она была краткой, но ошибиться было невозможно. Я знала, как она выглядит.

Знала, каково это.

Вот что привело меня к дому Клэя. Жаль, это закончилось тем, что он приземлился на розовый куст. Но иногда меня так распирало от тоски, что я не могла этого вынести.

– Послушай, то, что ты следуешь за мной повсюду как тень, выглядит гораздо более подозрительно для наших гостей, чем вы с Тьерри думаете, – я пожала плечами. – Иди поговори с ней. Своди ее выпить кофе, или смузи, или еще чего-нибудь. Я напишу тебе позже.

Долгое время я думала, что Миша не собирается этого делать, но затем его грудь поднялась с глубоким вздохом и он повернулся ко мне:

– Как долго ты здесь пробудешь?

– Не больше получаса. Потом вернусь в дом.

– Ты действительно собираешься вернуться в дом?

Я вздохнула:

– Да.

Миша, казалось, принял решение. Он кивнул:

– Ладно. Напиши мне позже.

– Будет сделано, – я прикусила губу и усмехнулась. – Скажи Алине, что она сегодня хорошо выглядит, и на самом деле слушай, если она что-то говорит.

– Заткнись, – Миша начал поворачиваться.

– И не пялься на ее…

– Я знаю, как вести себя с девушкой.

– О, неужели?

Миша выглядел так, словно был в шаге от того, чтобы задушить меня, поэтому я рассмеялась. Он покачал головой, поворачиваясь, и я смотрела, как он шел туда, где стояла Алина. Подождав, пока их фигуры скроются в коридоре, я подошла к маленькому столику у стены. На кожаной сумке лежал второй железный кинжал.

Я взяла его, гадая, как долго Миша пробудет с Алиной, прежде чем прибежит обратно на свое дежурство.

Я твой друг.

Вряд ли Миша лжет, и я тоже не лгала, когда сказала, что он мой друг. Он действительно был моим другом, одним из самых лучших – как Джада и даже Тай. Как Арахис (он хоть и призрак, но все равно считался). А кроме них? Я не была близка ни с кем в общине.

Казалось, Клэй будет другим. Не то чтобы он был безумно влюблен или даже испытывал ко мне вожделение, но я думала, он… Он может стать кем-то особенным.

И это было бы лучше, чем ничего.

Я отогнала эту мысль, как делала всякий раз, когда слишком много размышляла о своем будущем.

В то время как одни члены общины приняли меня, других присутствие человека напрягало. Кто-то меня просто игнорировал. Вообще было трудно сблизиться с кем-то, когда нельзя рассказать всю правду о себе.

Были и другие: они смотрели на меня так, словно я не заслуживала быть среди них, пожинать плоды их жертв. Я достаточно знала о мире за пределами этих стен, чтобы понимать, что наши общины были практически утопиями, полностью самодостаточными, с небольшими проблемами (по сравнению с теми, с которыми сталкивается внешний мир).

Было трудно ответить на вопрос, был бы Миша моим другом, если бы не наши узы. И еще труднее – на вопрос, была бы другом Джада, если бы ее дядя не приютил нас с мамой.

Случались дни и моменты, как сейчас, когда я ощущала себя совершенно одинокой. Но еще я чувствовала себя глупо, потому что у меня действительно были друзья: друзья, которые были как семья – и даже лучше, чем большинство семей. Я любила Мишу и Джаду, но я скучала по своей маме, и я…

Я хотела большего.

Хотела тоски, которая отразилась на лице Миши, когда он увидел Алину, ждущую его у двери. Хотела той страсти, которую разделяли Джада и Тай. Хотела любви, которую видела во взглядах, которыми обменивались Тьерри и Мэттью, и чувствовала в словах, которые они часто шептали друг другу приглушенными голосами.

Я хотела всего этого.

И я ничего из этого здесь не получу.

Чувствуя тяжесть, я вернулась туда, где стояла раньше, повернулась лицом к манекену. Я смотрела на кинжалы, казалось, целую вечность, говоря себе, что нет смысла зацикливаться на гипотетических предположениях или размышлять о том, что нельзя изменить.

У меня был выбор.

Я могла остаться здесь. И это было бы разумным. Я была бы в безопасности, Тьерри и моим друзьям не пришлось бы беспокоиться обо мне. Или я могла уйти… И прожить жизнь, даже если бы это означало каждый час оглядываться через плечо. Но мы с Мишей связаны узами, и он сможет найти меня, куда бы я ни пошла, почувствовать, если приблизится на несколько километров. И если что-то случится со мной, это случится и с ним. Было бы несправедливо подвергать его опасности, убегая.

Дрожь пробежала по моим рукам. Я знала, что мне нужно сделать. Я знала, что я хотела сделать. Но в этой жизни было мало места для того, что было для меня так желанно.

Я сделала вдох, задержала его, а затем отправила кинжал в полет. Он достиг цели не более чем через секунду, вызвав слабую усмешку. Переложив второй клинок в правую руку, я снова метнула – и он вошел глубоко в манекен прямо под первым. Тяжело вздохнув, я опустила руку…

Несколько громких хлопков испугали меня, заставив перевести взгляд к дверному проему. Он был пуст. Я взглянула чуть правее.

Вот дерьмо!

Это был он.

Зейн.

Прислонившись к стене у двери и скрестив лодыжки, Зейн стоял слишком далеко, чтобы я могла разглядеть выражение его лица. Он был одет так же, как и прошлой ночью: черный хенли[2] сочетался с темными джинсами, создавая разительный контраст с золотистой кожей и волосами.

– У тебя действительно хорошо получается, – сказал он, скрестив руки на груди. – И я искренне рад, что прошлой ночью у тебя не было с собой этих кинжалов.

– Спасибо, – мое сердце заколотилось, когда я оглядела пустую комнату, а затем снова посмотрела на него. – Как долго ты там стоишь?

– Достаточно, чтобы задаться вопросом, пыталась ли ты запомнить каждый сантиметр лезвия, прежде чем бросить его.

Мои щеки вспыхнули. Класс.

– Ты всегда подглядываешь за кем-то, не предупреждая о своем присутствии?

– Думал, ты меня заметила, – сказал он, и это звучало как правда. – Я ведь не прятался за занавесом или что-то в этом роде.

Я прищурилась:

– Ты мог бы поздороваться, вместо того чтобы молча наблюдать за мной.

– Ну, в последний раз, когда я хотел предупредить о своем присутствии, ты пыталась убить меня.

Мои брови приподнялись:

– Я не пыталась убить тебя!

– С моей точки зрения все было именно так.

– Тогда твоя точка зрения, очевидно, слишком драматична.

– С тобой тяжело разговаривать, – сказал Зейн через мгновение.

Оскорбленная, я уставилась на него:

– Вовсе нет.

– Хорошо, я перефразирую. Ты любишь спорить.

– Вовсе нет!

Зейн уставился на меня, как будто мой ответ был достаточным доказательством его утверждения.