Убить волка (СИ) - "Priest P大" - Страница 74

3. 死而不僵 - sǐ ér bù jiāng - идиома - умереть тяжело; умереть, но не быть побежденным; мертв, но без признаков смерти

4. 打开天窗说亮话 - dǎ kāi tiān chuāng shuō liàng huà

говорить без утайки; говорить откровенно; открыть карты

5. 太祖 - tàizǔ - Тай-цзу (храмовое имя императора, как правило - основателя династии; букв. великий предок)

6. 兴风作浪 - xīngfēngzuòlàng

поднимать ветер и делать волны (обр. в знач.: накалять обстановку, устраивать беспорядки, поднимать шум)

7. 尺 - chǐ, chě

I chǐ сущ. /счетное слово

1) чи, китайский фут (мера длины, равная 1/3 метра)

8. 官话 - guānhuà - уст. гуаньхуа, мандаринское наречие (старое название китайского общегосударственного языка)

Глава 33 «Путеводная нить»

***

Он продолжал говорить, медленно снимая с глаз тканевую ленту. Его глаза сияли, подобно ледяным искрам падающих звезд, и в них не было ни намека на слепоту.

***

— Подождите немного, - спокойно сказал Чан Гэн.

Затем он, с совершенно нейтральным выражением лица, закрыл деревянную дверь и прислонился к ней спиной. Глубоко вздохнув, юноша попытался успокоиться и написал на ладони маршала: "Ифу, глава мятежников спрашивал о тебе. Что делать?"

У Гэ Пансяо на душе стало тревожно, отчего он невольно задержал дыхание, пока его лицо не посинело и не начало походить на баклажан.

Реакция Гу Юня была слишком странной.

Когда Чан Гэн увидел реакцию маршала, он немного удивился, но не сдержал улыбку от нахлынувших на него чувств. Он будто схватил победу голыми руками и пришел с конкурентом к взаимопониманию.

— Это все равно что получить подушку, стоит тебе уже уснуть, - ответил Аньдинхоу - тот самый маршал, который больше всего в жизни опасался, что мир погрязнет в хаосе. - Давненько я не встречался с оставшимися в живых лидерами мятежников. Я благодарен ему за внимание [1].

Гэ Пансяо было слишком просто одурачить. Гу Юнь же ни на волос не насторожился. Пухлый мальчик расслабился, предположив, что он увидит не какого-то опасного лидера мятежников, а какое-то очень редкое драгоценное сокровище!

Вот только Чан Гэн решительно отказывался верить в столь явную ложь. Его лицо вытянулось от напряжения. Накопившиеся в сердце юноши сомнения, которые он все это время старательно подавлял, тут же выплыли наружу.

— Где сейчас военные корабли Цзяннань и Черный Железный Лагерь? - спросил Чан Гэн.

В такие моменты, даже последний слепец, как Гу Юнь, с легкостью смог бы заметить мертвенно-бледный оттенок кожи лица Чан Гэна.

Может Чан Гэн и не знал о том, что это было за место, "Линь Юань", но зато все прекрасно знали об отношении маршала Гу к храму Ху Го. Не говоря уже о других вещах. Если в распоряжении Гу Юня были свои люди, зачем ему брать с собой Ляо Жаня? Он же был сродни бельму на глазу маршала.

Во время визита в Яньхуэй, Гу Юнь держал на руках тайный императорский указ, позволяющий ему перемещать войска по его усмотрению. Но в этот раз только то, что Гу Юнь самовольно отправился в Цзяннань, уже ставило перед фактом, что маршал отказался от долга службы по личным мотивам. Позитивным моментом было то, что у него в распоряжении находилось несколько солдат Черных Орлов, но где ему отыскать целый отряд?

И... почему Гу Юнь выдерживает долгую паузу перед каждым сказанным предложением, и в то же время грубо перебивает Ляо Жаня?

Со стороны могло показаться, что маршал специально вел себя так, чтобы позлить Ляо Жаня. Но Чан Гэн прекрасно знал, на что способен Гу Юнь. Будучи наедине, он всегда с презрением относился к монаху, но когда дело доходило до серьезных вопросов, Гу Юнь не втягивал в них свои личные неприязни.

В этот короткий миг в сердце Чан Гэна вспыхнула пугающая догадка: возможно, что Гу Юнь и вовсе не строил из себя «ароматного мастера», возможно он... действительно ничего не слышал. Он мог только читать язык жестов Ляо Жаня и только на основе ответов монаха его ифу мог делать выводы о том, о чем же говорили другие.

Поначалу Чан Гэн думал, что эта мысль звучит слишком абсурдно, но в его голове тут же начали всплывать детали странного поведения Гу Юня за последние несколько дней.

Во-первых, Гу Юнь был не из молчаливых. Вот только в течении прошедшей пары суток, когда они оставались наедине, или с ними оставался кто-то еще - Гу Юнь вообще не "говорил" с Чан Гэном. Все их разговоры были только на языке жестов. Неужели дунъинцы действительно следили за ними день и ночь?

Во-вторых, почему Гу Юнь взял на себя роль "ароматного мастера"? Чтобы оказаться на этом корабле? В целом мире бесчисленное множество обычных мастеров по ароматам, почему он настоял на том, чтобы стать истинным "ароматным мастером"?

Тщательно обдумав все возникшие в голове варианты, Чан Гэн пришел к выводу, что положительного эффекта это не возымело, а наоборот - такой поворот событий с легкостью мог привести к непоправимым последствиям. Вероятность разоблачения была крайне высока. Чан Гэн не верил, что Гу Юнь принял на себя этот облик только ради оттачивания актерского мастерства.

В-третьих, была еще одна маленькая деталь. Когда Ляо Жань вошел в каюту Гу Юня, он не постучал в дверь - неужели монаху не знакомы правила приличия и он так возмужал? Или монах заранее знал, что стучать в дверь было бесполезно?

Чан Гэн должен был с самого начала обратить внимание на эти крохотные детали, но маршал Гу был главнокомандующим армией на протяжении многих лет и от этого от маршала веяло лживой аурой, от которой окружающие его люди верили, что у него всё всегда под контролем. А другим оставалось вести себя покорно и следовать его приказам. Именно из-за этого Чан Гэн и упустил из виду многие противоестественные поступки Гу Юня.

Гэ Пансяо заметил, что Чан Гэн изменился в лице. Мальчик медленно перевел взгляд от Чан Гэна до Гу Юня и обратно.

В дверь снова мягко постучался Ди Сун, настояв:

— Мой генерал ждет вас, мастер Чжан. Пожалуйста, поторопитесь.

Гу Юнь похлопал Чан Гэна по плечу и прошептал ему на ухо:

— Черный Железный Лагерь здесь, не бойся.

Затем он протянул Чан Гэну сложенную черную ткань, указав юноше, чтобы тот сам повязал ее на глаза маршала.

Приняв кусок ткани, Чан Гэн скрыл свои противоречивые эмоции и закрыл Гу Юню глаза повязкой.

Теперь Гу Юнь точно ничего не видел. Чан Гэн кивнул Гэ Пансяо.

Гэ Пансяо не сразу среагировал и не понял, что же старший брат имел в виду. Чан Гэн тихо сказал:

— Ифу, почему ты так себя ведешь? Я тебя не узнаю.

Глаза Гэ Пансяо широко раскрылись.

— А?.. - выдохнул мальчик.

Гу Юнь махнул рукой в их сторону и сказал:

- Ни слова больше. Когда мы доберемся до нужного места, не отходи от меня. Это будет для тебя хорошим уроком.

Гэ Пансяо был поражен до глубины души. Он даже не знал, что сказать.

Сердце Чан Гэна болезненно сжалось в груди - Гу Юнь действительно ничего не слышал. Но он как-то понял, что Чан Гэн говорит с Гэ Пансяо. Неужели его глаза тоже...

Но разве несколько дней назад он не мог ясно видеть?

Не успел юноша задуматься об этом, как Гу Юнь толкнул дверь и вышел на палубу.

Сердце Чан Гэна пропустило удар и юноша в легком смятении поспешил за Гу Юнем, чтобы помочь ему. Он уже не чувствовал смущения или давящего чувства напряжения от того, что они были рядом. Он нервно поддерживал Гу Юня за предплечье, а вторую руку нежно прижал к его спине, пока сердце раздирало от ужасных домыслов и они спокойно шли вперед.

Гу Юнь подумал, что Чан Гэн так переживает из-за внезапных перемен, поэтому осторожно похлопал юношу по руке.

Чан Гэн решил ничего не говорить и молча вел Гу Юня вперед.

Гу Юнь вел себя слишком странно даже с близкими ему людьми. Чан Гэн не мог точно сказать, был ли его ифу действительно спокоен или он попросту притворялся, что ничего не боится?