И аз воздам - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 30

Боялся ли Брехт, что эти швейцарские гномы его кинут? Не боялся. Кому не хочется быть богатым и знаменитым. Тем более что железного занавеса нет и найти богатого человека в Европе не сильно сложно, имея деньги. Ну, и торговцы же, они должны почувствовать выгоду. Опять же времена не те, сейчас купцы друг другу на слово верят.

Еще около ста тысяч Брехт взял с собой, чтобы нанять управляющего немца к себе в деревеньку, и чтобы он эту деревеньку раз в пять увеличил, прикупив и земли и крестьян.

Ушло в итоге полмиллиона рублей ассигнациями. Все почти, что изъяли у посла англицкого в рублях. И это даже незаметно было на общем фоне мешков и сундуков, что остались лежать в тайнике квартиры Чарторыйских.

На следующий день, попив кофею и наказав оставшимся в «нехорошей» квартире двум женщинам и нанятому инвалиду охраннику бдить, тронулись в сторону Первопрестольной. Целый обоз получился.

Дорогу до Студенцов описывать не интересно. Разве стоит заметить о двух вещах. С такими лошадьми, что теперь у них, на этой дороге можно почти окупить их приобретение. Шайры легко вытаскивали тяжелый дормез из любой лужи и непролазной колеи. С каретой было похуже. Запрягли тройку цугом, и битюг с двумя обычными низкорослыми лошадками не всегда справлялся. Колеи иногда такие попадались, что карета и лошадки по брюхо увязали. Так вот, довольно часто приходилось выпрягать шайров из дормеза и сдавать, можно сказать, внаем, так как впереди была пробка на дороге. Несколько повозок или карет сидели именно на брюхе, и мелкие российские почтовые лошадки вытащить карету не могли, а находившиеся в них седоки даже выйти не могли, чтобы помочь, там сразу грязи рыжей чуть не по пояс. Ямщики помогали друг другу, но в такую засевшую карету как запрячь еще пару лошадей. Нужна упряжь соответствующая. Дышло специальное или оглобли повышенной длины. И тут граф Витгенштейн весь в белом, а, ну да, весь в голубом, подъезжает, выпрягает Сема четверку английских великанов и за полчаса всю пробку ликвидирует. А Брехт с Ванькой-младшим и Стешей пока обедают. Обитатели богатых карет начинают Семену в качестве благодарности, вполне искренней, полтинники и даже рубли совать за помощь, не подозревая даже, что Тугоухий, скорее всего, богаче их будет.

Еще о вызволенной из грязи тетеньке одной стоит упомянуть. Мелкая помещица из Подольска. Километрах в десяти у нее деревенька от Подольска и километрах в двадцати от Студенцов. Деревенька еще меньше, чем у Витгенштейна. Называется – Костишово. Но это ладно, Брехт лоб наморщил, пытаясь припомнить что-то про это Костишово, а помещица и говорит: «Так это в пяти верстах от села Бородино». Ба-бам.

– Бородино? – Брехт себе его в другом месте представлял, и было ли там село это Бородино. Там, кажется, поле Бородинское? И это точно не под Подольском? Вроде бы Можайск рядом. Это не на юг, а на запад от Москвы.

– На полдень от Подольска, – подсказала женщина.

Нет, точно другое.

– И как у вас урожаи? – ну нужно же разговор поддержать, пока вытаскивают бричку помещицы Цыбиной Варвары Капитоновны.

– Да какие урожаи, еле хватает подати уплатить, хорошо за мужа пенсию назначили, а то хоть ноги протягивай. Продать хочу да к сестре в Воронеж перебраться, у них там с мужем хорошее имение. Буду приживалкой жить, а то тут совсем невмоготу стало.

– И сколько хотите? Сколько у вас душ? – Хотел же расширить и углубить вотчину, почему не с Костишово начать? Но это ладно. Стоит подумать про Бородино. Если его прогрессорство ни к чему кардинальному не приведет, то иметь в собственности Бородинское поле и его чуть приготовить к обороне – не самая плохая мысль. Названия вспомнит деревень близлежащих. Шевардино точно есть. Легко найти.

– Тридцать душ, четырнадцать дворов. Померло в холеру много людишек, – отвлек Брехта от наполеоновских планов тихий, какой-то скрипучий голос женщины.

– Да, и у меня много людей от холеры умерло, – согласился с Варварой Капитоновной Брехт.

– Знаете, что говорят люди у меня в деревушке про болезнь эту? – как-то совсем уж скрипуче хихикнула Цыбина.

– Иноземцы завезли? – предложил граф.

– Иноземцы? Вы точно знаете, ваше сиятельство?

– Нет. В смысле понятно, что с юга от турок и персов болезнь пришла, я про то, что у меня в Студенцах говорят.

– О, а у меня выдумщики. Холеру в деревне крестьяне называют птица-юстрица. Якобы имеет она вид черной птицы с хвостом длинным, как у змеи, и змеиною головой. Ночью пролетает над селами-городами – где зацепит воду железным крылом, там будет повальный мор, – опять заскрипела, заколыхалась помещица.

– Правы ваши крестьяне. Нет, не про птицу, про воду. В воде вся зараза. Нужно воду кипятить. И лучше не из речки брать, а из колодцев. Так почем продаете имение, Варвара Капитоновна.

– Пятнадцать тысяч прошу. Именьице не заложено. Речка небольшая прямо посреди деревни бежит, с обеих сторон Мочи-речушки дома стоят. Леса есть кусочек небольшой. Дом с флигелем.

– На ассигнации?

– Побойтесь бога, Петр Христианович, на серебро. Ежели на ассигнации, то двадцать две тыщи прошу. Лесок же, речка опять.

– Я куплю у вас имение, дорогая Варвара Капитоновна. Давайте вы уж дальше с нами путешествуйте. У меня времени в Подольске совсем не будет. Только забежать в присутствие да оформить покупку. Служба, на Кавказ направляюсь.

– Вот спасибо, ваше сиятельство, с вашими великанскими лошадьми знамо лучше, а то три раза уже застревала. Так и до дому не доеду. Устала в дороге – страсть.

Н-да, весной по России-матушке путешествовать – то еще удовольствие. Нужно в Москве найти Валериана Зубова и подсказать ему, что дороги нужно хоть немного привести в порядок, хоть колеи засыпать, ямы чуть заровнять. На коронацию вместе с Александром поедет огромное количество народа, в том числе и послы иностранные, а то и сами правители соседних государств заявятся. Родственники же все. Позор будет на всю Европу. Сейчас весна и распутица, а там будет осень, в сентябре же коронация, и могут осенние дожди зарядить, ничем не лучше. И можно же это почти бесплатно сделать. Пообещать помещикам, которые у своего села по дороге приведут дорогу в порядок, наградить коронационной медалью. Медная финтифлюшка – копеек тридцать стоит. А часть дорог будет приведена в порядок абсолютно бесплатно.

Быстро сказка сказывается. В Подольске бумаги начали оформлять, и совершенно искренне заверил его мужичонка в сюртуке английского покроя, что за неделю все сделает. Завтра? Ну, что вы, ваше сиятельство.

– Хм, это ускорит? – Брехт показал билет в двадцать пять рублей.

– Сей момент. Завтра в десять утра все будет готово! – И тоже белая, как и сторублевая, ассигнация испарилась.

Договорившись с попутчицей, что встретятся здесь же поутру, Брехт с Ивашками и прочими Семами проследовал домой.

Не ждали, но бросились «прямо из печи все на стол мечи». После обеда Петр Христианович обошел колхозное хозяйство. Артель «Свободный труд» не развалилась. А говорят, только под кнутом русский крестьянин будет работать. Мычали коровы, визжали свиньи, ржали лошади, гавкали собаки. Благодать. Воняло навозом так, что слезы на глаза наворачивались. Было третье мая и жара прямо наступила. И ни ветерка. И все запахи вились вдоль земли. Лепота! Деревня.

Правда, при осмотре детальном оказалось, что не все благостно. Сено практически кончилось, как и овес, кормить коров и лошадей нечем. Интересно, а если бы Брехт не приехал именно сегодня, то что бы делали християне?