Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Mur Lina - Страница 8

— Я так жду, когда подрежу твой язык, Флорина, — шипит Соломон.

— Одни обещания. Что ты, что Томас и остальные мужчины умеете лишь языками чесать, а по факту вы постоянно лажаете, ребята. Вы просто идиоты. Неужели, вот этим вы хотели меня напугать? — рассмеявшись, бросаю взгляд на гильотину.

— Это лишь декорации, Флорина. А вот то, что, действительно, подтолкнёт тебя к согласию принять мои условия лишь впереди. Введите их! — рявкнув, Томас направляется к своей группе вампиров, а по бокам от меня встаёт охрана. Да я и не собиралась пока бежать. Это глупо. Но вот мой взгляд задерживается на Саве.

До сих пор не могу поверить в то, что он предал меня. Не могу. Я помню, как обнимала его, и как мы разговаривали. Я помню его семью. Помню, что все они мне нравились. Я уважала Сава. Я уважала… и вот так легко, словно по щелчку пальцев, всё разрушить? Это просто уму непостижимо. Зачем, Сав? Зачем?

Сав ловит мой взгляд и сразу же отводит его, словно ему стыдно. Я бы поняла, если бы он делал это ради своей семьи. Но нет, он изначально был заодно с ними. У него был выбор, и он выбрал не меня. Он тоже считает, что мир, в котором правят вампиры, лучше того, в котором мы живём. Сав полукровка, его жена человек, и он хочет уничтожить людей. Это парадоксально и странно.

Мои размышления прерывает некий шум, раздавшийся позади меня. Я оборачиваюсь, когда в зале появляются первые заключённые. Господи, они выглядят усохшими и безумно голодными. Они едва идут, скованные цепями и намордниками. По залу проносится шёпот, а затем начинаются мерзкие выкрики: «сдохните», «мрази», «убийцы», «предатели». Почему они? Это я! Я предатель, но никак не эти вампиры, оставшиеся верными своим клятвам.

Моё сердце замирает, когда появляется хромающий Рома без одного глаза. У меня подгибаются ноги, и меня начинает мутить. Он находит меня своим одним глазом, ковыляя за остальными, и его обветренные, потрескавшиеся и сухие губы широко улыбаются, отчего кожа трескается ещё сильнее, и кровь течёт по его рту.

— Рома, — одними губами произношу я. Мне больно смотреть на него. Больно видеть его. Больно знать, что он не злится на меня. Это я виновата. Я… Но дядя лишь ободряюще улыбается и высоко поднимает голову, словно гордится мной.

Прости… прошу, Рома, прости меня.

Звон цепей вынуждает меня снова посмотреть на двери, в проёме которых появляется Наима. Ухмыльнувшись, она дёргает за цепь, и в зал вваливается Стан. Он голый. Практически голый, если не считать грязного нижнего белья, потемневшего от пота и крови. Всё его тело порезано и изуродовано. Он не может излечиться. Он голоден. Его скулы выделяются ещё резче, чем раньше, глаза стали огромными, а под ними практически чёрные синяки. Стан приподнимается на руки и идёт… точнее, двигается на коленях за Наимой, словно животное. Тяжёлый ошейник и такой же намордник пытаются придавить его лицо к земле. Его локти трясутся, когда он двигается, и моё сердце сжимается от боли.

— Стан, — я дёргаюсь вперёд, но меня сразу же хватают. Я с ужасом смотрю на друга, поднявшего на меня свой взгляд. И он тоже улыбается. Он проходит мимо меня и улыбается, подмигивая мне. Я не представляю, сколько усилий ему стоит это сделать, но он… не зол на меня.

— Стан…

Моё сердце обливается кровью. Невыносимо смотреть на этих практически уничтоженных вампиров. И кого-то будут казнить. Кого-то из них. Прямо у меня на глазах. Нет… если честно, то я готова сдаться, принять все условия, только бы спасти их. Только вот я не спасу их. Я не смогу, пока слаба. Томас никогда не отпустит мою семью. Он лучше убьёт их, но не отдаст мне ни Рома, ни Стана, ни кого-то из остальных.

— А вот и наши последние гости, — весело произносит Томас, когда Наима становится рядом с другими вампирами, продолжая держать Стана рядом с собой. — Итак, раз все в сборе, то предлагаю начать вечеринку. Соломон, мой друг, прошу тебя, окажи нам честь и развлеки нас.

— С радостью, Ваше Высочество, — широко улыбнувшись, Соломон кивает Томасу и выходит вперёд, приблизившись ко мне. — Флорина, что ты знаешь о догонялках? Ты играла в них в детстве?

Пошёл ты, ублюдок.

Я молчу, поджимая губы.

— Думаю, что играла. Это ведь была ваша любимая игра со Станом, не так ли, Рома? — Соломон поворачивается к дяде, но тот снова молча задирает подбородок, не собираясь отвечать.

— Конечно, — улыбается Радимил. — Они со Станом постоянно соревновались. Были проказниками. Гонялись друг за другом на лошадях и санях, просто бегали по лесам. Они хороши в этой игре, сын. Неужели, ты предлагаешь им снова поиграть?

Господи, какой паршивый спектакль.

— Нет, конечно, нет, — смеётся Соломон. — Я предлагаю побегать лишь одной. Вашей королеве.

Соломон срывает ткань, под которой, оказывается, скрывалась обычная беговая дорожка.

Хмурюсь, абсолютно не понимая, что происходит. Что за чушь?

— И, конечно, именно в её руках будет жизнь каждого из вас. Вы отказались приклонить голову перед своим новым королём. Вы так были верны Монтеану, что нам придётся наглядно продемонстрировать, насколько род Монтеану слаб. Думаете, что ваша королева сможет вас спасти? Не знаю. Правда, я не знаю, как и вы. Ведь она человек. Нет ни клыков, ни скорости, ни выносливости. Ничего. Она функционирует, как человек. Она даже вырваться не может, чтобы помочь вам. Но мы ведь ещё надеемся, не так ли?

— Мы надеемся, — кивает Томас. — Мы ведь не звери. Я лично несколько раз предлагал Флорине обменять ваши жизни на её согласие быть среди нас. Живой, прошу заметить. Но ей безразличны ваши жизни. Ей всегда вы…

— Боже, — перебиваю Томаса и мотаю головой. — Может быть, нам всем выйти, чтобы вы могли вылизать друг другу задницы, а? Ну, или трахнуть друг друга? Неужели, меня одну сейчас стошнит от этой дрянной постановки? Видимо, одну, раз остальные молча слушают ваши лживые речи. И раз уж я здесь, то предпочту говорить за себя, если позволите.

— Заткнись, — рявкает Соломон.

— Спасибо, в общем, я продолжу, — хмыкнув, с презрением бросаю взгляд на Соломона. — Да, я отказалась от предложения Томаса, потому что он предложил исключительно мне уйти, а не вам. Поэтому я до сих пор здесь, а не сбегаю и всё ещё жду, чем закончится это шоу. Мне нужно одному из вас подарить розу, как в «Холостяке», в знак своего пожелания смерти или побегать за мясом? В чём суть? Не тяните уже резину, вы надоели.

Стан хрипло смеётся, но Наима дёргает его за ошейник, отчего он хрипит, и по его шее стекают струйки крови. Боже, Стан, молчи хотя бы ты. Я знаю этот ошейник. Это изобретение папы, чтобы удерживать оборотней при себе. Он использовал их очень много веков назад, когда оборотни были просто зверьём, а не людьми. Ублюдки.

— Что ж, раз Флорина хочет поскорее, то давайте перейдём к делу. Она, видимо, торопится вернуться в свою камеру и снова посидеть там месяц. Соломон, — Томас смотрит на своего друга, и тот кивает.

— Ладно. Тогда суть в том, Флорина, что это твоя возможность спасти одного из них, — Соломон показывает на беговую дорожку. — Как только я включу дорожку, то лезвие поднимется. Пока ты бежишь, лезвие неопасно. Но как только ты будешь терять силы или сойдёшь с дорожки, и она остановится, кому-то отрубит голову.

Чёрт. Какие же они ублюдки.

— Жизнь одного из них в твоих руках. Или я всё же оставлю за тобой право выбирать: наказание или же спасение. Флорина, ты можешь спасти всех, согласившись на мои условия, — напоминает Томас.

Это изначально проигрышный вариант. Я убью одного из них. Я человек. Моя выносливость на нуле. Я физически слаба, меня не кормили, как оказалось, чёртов месяц. Я не выдержу эту гонку, и тогда все увидят, что я ни на что не годна. Я убью…

Бросаю взгляд на Рома, но он едва заметно отрицательно качает головой. Затем на Стана. Тот делает то же самое. Я смотрю на каждого заключённого, они все отказываются от второго варианта. Они готовы умереть, но не сдаться. Я не могу их подвести. Я должна согласиться на эти условия, какими бы они ни были. Я должна…