Греши и страдай (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 27

Моя кровь загустела.

— Не война… — холодно усмехнулся я. — Геноцид.

Грассхоппер откинулся в кожаном кресле, которое он реквизировал. Ткнув стаканом в мою сторону, он склонил голову.

— Точно. Геноцид.

«Сплошное кровопролитие».

Больше не нужно было ждать. Больше не нужно вводить в игру шахматные фигуры и вычеркивать нескончаемый список. Это было систематическим и требовало много времени. Сейчас все будет быстро и архаично.

«И, в конце концов, моя месть будет удовлетворена. Цель Уоллстрита достигнута. И Клео укрепится в моем будущем».

Если, конечно, она меня простит.

Мой живот сжался в узел.

Планы Уоллстрита означали, что по мере того, как я становился успешнее, я унаследовал более крупные и сложные задачи. По большому счету, мой отец был долбанной мухой, которую надо было прихлопнуть моей туфлей. Он несущественный.

Ничто не обременило бы меня больше, чем то, над чем мы с Уоллстритом работали все эти годы. Я не мог себе позволить заболеть.

— Кстати. Мы его нашли, — Мо сжал свой стакан в кулаке.

— Кого? — потер виски, надеясь развеять боль.

Мо сделал глоток из своего стакана.

— Адама «Аллигатора» Брэкстона — хуесосский стукач, который проник к нам и устроил эту гребаную неразбериху. Он остановился в «Кинжале с розой».

Этот мудак сбежал еще до того, как мы успели его задержать. Но побег и прятки его не спасут.

«Ничто его не спасет».

«Он уже мертв».

Мо скрипел зубами, проводя пальцем по горлу в знак казни.

— Он заплатит, когда мы их догоним.

Дверь приоткрылась, и вошла доктор Лейн. Ее взгляд скользнул по стене, на которой висела увеличенная карта мира. Я часами стоял, глядя на острова и города, гадая, где могла бы быть Клео, если бы она не умерла той ночью.

Ее взгляд переместился на небольшую группу сидений, расположенных на темно-бирюзовом ковре, который выглядел как оазис в море белых плиток.

— Как она? — спросил я, наклоняясь вперед, чтобы поставить свой стакан на кофейный столик овальной формы. Расстояние было небольшим. Размах моей руки был более чем достаточен, чтобы поставить стакан на стол. Но почему-то… я промахнулся. Он скользнул по кромке стола, опрокинулся и вылился на ковер.

— Блять!

— Эй, все в порядке, чувак. Я возьму тряпку, —вскочил на ноги Грассхоппер.

Проклятый человек выпил много виски за последние два часа, но все равно выглядел совершенно трезвым. А я? Я не выпил ни капли и опрокинул стакан.

«Проклятая головная боль!»

Врач прочистила горло, внимательно всматриваясь в происходящее.

— Она в порядке. Несколько дней у нее будет болеть голова, но ее жизненно важные органы в норме, глазное давление в норме.

Подойдя ко мне, она добавила:

— Еще она приняла душ. Без крови, покрывающей ее, я могла оценить и убедиться, что действительно нет рваных ран или порезов, — она нежно улыбнулась. — Она полностью выздоровеет, и я отправила ее в постель.

Я сутулился на сиденье, больше не заботясь о бокале.

— Слава богу.

Грассхоппер вернулся с тряпкой, бросил ее на ковер и топнул грязными ботинками. Засохшая грязь падала каждый раз, когда он топтал впитывающую ткань.

Я был слишком измотан, чтобы заботиться об этом.

Врач пристально посмотрел на меня.

— Ваше состояние хуже, чем я думала. Ваш друг сказал, что вы выписывались из больницы несколько часов назад, но мне не сообщили, насколько вы плохи.

Мой лоб наморщился.

— Что ты имеешь в виду? Просто потому, что я пролил немного виски?

— Нет, потому что ты невнятно говоришь.

Мир остановился.

— Что?

— Черт, чувак. — пробормотал Мо. — Думал, ты просто навеселе, но ты ни капли не выпил.

Страх охватил мое горло.

«Я… невнятно. Я?»

Я покачал головой, пытаясь восстановить свой непослушный язык.

— Просто устал, - сглотнув, я посмотрел на доктора. — Время для еще одн... одной консультации, док?

«Черт, я невнятно говорю».

«Что, черт возьми, это значило?»

Она улыбнулась.

— Конечно.

Однако ее спокойная манера поведения не могла скрыть внезапное беспокойство в ее взгляде.

— Заходите в комнату и забирайтесь на свой обеденный стол.

Я попытался выдавить улыбку — правда попытался. Но все давалось с таким трудом. Черт, даже сейчас было такое чувство, будто я боролся с тяжелыми веками, прежде чем мне удалось неустойчиво подняться на ноги.

Продвигаясь вперед в ботинках, заполненных бетоном, я обогнал Мо и схватил его за плечо. Держась за него, я разыграл это как прощание, когда на самом деле он был моим чертовым костылем, чтобы не дать мне упасть лицом на пол.

— Проследи, чтобы этой доброй леди заплатили, Мо? После этого я планирую поспать и совершенно забыл код своего сейфа, — я засмеялся, как будто это была самая смешная вещь из того, что я сказал. — Я на мели, пока не вспомню.

«Это ни хрена не смешно».

Я не мог перестать смеяться.

«Это чертовски страшно».

Ничто не могло меня отрезвить. Я окончательно и бесповоротно потерял это.

Потерял все.

Мою математическую легкость. Мою тщательно натренированную совесть. Черт, каждый банковский код, пароль и торговый алгоритм вылетел на свободу, оставив мой мозг в заброшенной пустоши.

Я был… пуст.

Мо бросил обеспокоенный взгляд на Грассхоппера.

— Я понял, Килл. — обхватив меня за затылок, он повел меня, как собака ведет слепого к двери. — Иди, выздоравливай, През. Война может подождать. Но твое здоровье и женщина не могут.

Не говоря ни слова, я последовал за доктором в комнату для временного осмотра и взгромоздился на стол.

Глава одиннадцатая

Клео

Дерьмо, у меня было столько неприятностей.

Папа поймал нас. Он видел, как Артур целовал меня. Вернее, я целую Артура. Боже, это было так неловко. Почему мама не могла нас поймать? Она рассказывала о сексе как по учебнику, без хихиканья и смущения. Но папа... тьфу. Тот факт, что он усадил меня и сказал, что у Артура есть пенис, и что я никогда, ни при каких обстоятельствах не должна позволять ему выскочить из его штанов, было самым ужасным, что когда-либо случалось со мной. Единственное, что было… вместо того, чтобы ужасаться подростковой беременности, теперь я могла думать только о члене Артура.

— Клео, тринадцать лет.

Забавно, как сон смог стереть травму предыдущего дня.

Как сны смывают грязь и залечивают раны так, как никогда не смогли бы вода и лекарства.

Я легла спать больной и выжатой, беспокоясь из-за Артура.

Теперь я была неподвижной, вялой и разбитой, но достаточно оживленной, чтобы прошлые заботы больше не грызли меня так глубоко.

Часы все еще тикали.

Мир все еще вращался.

Мы были живы, и это все, что имело значение.

Осмотрев комнату, я заново познакомилась с пространством, в котором спала до того, как меня украли. Ковер был все тот же. Планировка не изменилась. Занавески были распахнуты, приглашая нетерпеливое солнце Флориды выступить в роли нашего будильника.

Я ждала, что меня охватит паника из-за того, что в безопасное место проникли. Но этого не произошло. Я оставалась сосредоточенной и довольной.

Потянувшись и вдохнув полной грудью, перевернулась лицом к человеку, который был рядом со мной, когда наша безопасность была поставлена под угрозу. Мое сердце заколотилось от ужасных воспоминаний о том, как его ударили по голове и оставили истекающим кровью.

Я причинила ему боль больше, чем себе, и прокляла мир за то, что он нанес ему еще одну травму. Несправедливость, которую Артур пережил — предательства, которые он пережил.

Но жизнь не любит фаворитов.