Шикша (СИ) - Фонд А. - Страница 33

— Иван Карлович! — сказал он, — всё готово. Вас только ждём.

— Сейчас буду, — коротко сказал Бармалей и рыкнул мне, — Горелова, собирайся давай! Через четыре минуты выезжаем. Но разговор с тобой мы продолжим позже!

Ну, а что мне собираться? Всё моё в рюкзаке и небольшой сумке, что я притащила из города. В вагончике метеорологов я предусмотрительно ничего не оставляла. И правильно сделала. Когда меня привезли из города, я сразу угодила «на ковёр» к Бармалею, а сейчас он дал всего четыре минуты.

Мы быстро загрузились в три грузовые машины (пока Бармалей меня обличал, парни загрузили всё сами, остались лишь наши с Бармалеем личные вещи) и покатили к аэродрому.

Грузовик подпрыгнул на ухабе, да так, что я аж зубами клацнула, и мои мысли потекли совсем в другом направлении. В городе, до того происшествия, я успела выполнить сто миллионов дел. Во-первых, таки смоталась в больницу, где мне сняли швы, отругали и приписали какие-то уколы, которые я даже покупать не стала. Затем я прошвырнулась по магазинам. Здесь мне очень помог вездесущий Яша, который, казалось, знал в городе всё и всех.

Я ещё раз продумала, всё ли я выполнила по списку: итак, я приобрела новый костюм с сеткой-энцефалиткой, рыбацкие сапоги и тёплый свитер. В этом мне помог Яша.

А вот дальше дело застопорилось.

Своё заскорузлое поношенное бельё я так и не смогла нигде нормально отстирать. Вид у него был жутко-серый. Поэтому я поступила просто — выбросила всё на ближайшую помойку. Зато как я себя ругала буквально через час, когда, оббегав все магазины, смогла приобрести лишь двое жуткого вида панталон с начёсом. Самый обычных женских трусов не было! Бюстгальтеров не было! Носков и тех не было! Но здесь я поступила проще — купила мужские, много. Мне в экспедиции в самый раз.

Почему такое снабжение в этом городе — я старалась не думать. Возможно, его закладывали как временный город геологов и нефтяников, где женщины по умолчанию не предусматривались, поэтому и завозили всё исключительно для мужиков. Потом город чуть разросся, но снабжение так и не наладили. Может, дело было в чём-то другом. Как бы там ни было, но я осталась без белья, если не считать панталон.

Пришлось опять привлекать Яшу. Млея и краснея, я поведала ему о своей проблеме, и он, отсмеявшись, свёл меня с «одной хорошей женщиной», у которой я смогла, не сильно и переплачивая, приобрести довольно-таки неплохое бельё, а один бюстгальтер даже с гипюровыми вставками.

Ещё оставалось время прошвырнуться по магазинам, затариться разной полезной мелочёвкой (то же зеркальце в дороге нужно, я прикупила и себе, и Аннушке, ещё взяла пару катушек ниток, набор иголок, ножнички, десяток больших чёрных пуговиц и прочую мелочь. А ещё я прикупила моток шерстяных ниток и толстый крючок. Свяжу себе на досуге тёплую шапочку и носки. Лучше, конечно, спицами, но спиц я не нашла. Может быть, если поискать, они и есть где-то, как и женское бельё, но я же совсем ничего не помнила).

Грузовик опять подпрыгнул, и я подпрыгнула тоже, больно ударившись плечом о дверцу, так как сидела с самого краю.

— Осторожно! — сказал Володька, который сидел рядом и тоже подпрыгнул, и тоже ударился о злополучную дверцу.

— Ага, — кивнула я, потирая ушиб.

— Грузовой борт дали, — тихо шепнул он мне, покосившись на задремавшего Бармалея, — но до Куньего кордона только. Оттуда на казанках придётся. И по болоту потом ещё тилимбаться сколько.

— А ты откуда знаешь? — удивилась я, — ты же первый раз.

— Так я на Куньем практику проходил, — хмыкнул Володька, — не думаю, что за семь лет там что-то сильно изменилось.

— Ты что, биолог? — спросила я, чтобы поддержать разговор.

— Нет, я геокриолог, — хмыкнул Володька.

Было ему лет около двадцати пяти. Невысокий, скуластый, с тонким комяцким лицом, прозрачной кожей и серыми острыми глазами, тем не менее даже мужики постарше его слушались.

Грузовики остановились. Всё, мы приехали на аэродром.

Аэродромов в маленьком Кедровом было аж два. Один — обычный, для пассажирских и грузовых перевозок, а второй — спецаэродром, для забросок в тайгу экспедиционных групп и вахтовиков.

— Перегружаемся, — скомандовал Бармалей и все принялись стаскивать и передавать по цепочке вещи и прочий груз. А его было немало. Я даже не представляю, как мы всё это будем по болоту тащить.

Не буду рассказывать, как мы долетели до кордона, ничего особенного: загрузились, полетели, сели, выгрузились. Дальше начиналась бескрайняя и дикая северная тайга. Парни споро перегрузили вещи на четыре казанки (я тоже таскала вещи, хоть и не самые тяжелые, но таскала), им помогали егеря (двое с Куньего, остальные пришли из Дальнего кордона) — дальше предстояло плыть по реке.

Меня усадили в одну из лодок.

— Ты что, вот так поедешь? — удивленно спросил Василий, немолодой егерь с Куньего, с обветренным, словно высеченным из камня, лицом.

— А что? — я оглядела себя, вроде всё нормально, рыбацкие сапоги «по самое немогу» есть, защитный костюм-енцефалитка — тоже на мне.

— Держи, — немногословный егерь бросил мне тёплый овечий тулуп, из которого сразу же посыпалась шерсть и пыль.

— Спасибо! — с благодарностью чихнула я.

— Зато тепло будет, — буркнул егерь и потерял ко мне интерес.

Я закуталась в тулуп, хоть и было жарко. Но егерь здесь постоянно ездит, и мой, хоть и небольшой опыт после потери памяти, подсказывал мне, что советами таких людей пренебрегать в тайге не следует.

Когда всё барахло и людей, наконец, погрузили, мы отчалили. На нос лодки в последний момент запрыгнул большой лохматый пёс. Уши у него стояли торчком. Он покосился на нас и отвернулся, устроившись на носу лодки.

— Зверь! — с упрёком проворчал егерь, но пёс всем своим видом дал понять, что без него никто никуда не едет.

Река, по которой мы шли, была хоть и широкая, но полна мелей, соров и опасных заворотов. Поэтому скорость была небольшая, на особо опасных участках егеря помогали себе длинными шестами.

Мы шли вторыми, насколько я поняла, на первой лодке был егерь, который лучше всех знал все повороты и секреты реки, он был что-то вроде лоцмана.

Впереди рулил Василий. Рядом с ним сидел Володя. Мне велели устроиться сзади, возле двух новичков, Олега и Степана.

— Это мы из-за тебя так опоздали? — перекрикивая ветер, спросил Олег, кудрявый брюнет с карими весёлыми глазами.

— Ага, — кивнула я.

Степан, мрачный, заросший щетиной, со сломанным носом и словно обожженным лицом, разговор не поддержал и вообще взял, и отвернулся. Неприятный тип.

Дальше река расширялась, и лодка пошла значительно быстрее. Разговаривать стало совершенно невозможно. Острый от водяной пыли ветер, казалось, проникал даже под кожу. Я порадовалась, что на мне тёплый тулуп, в который я куталась всё глубже и глубже, но всё равно не могла согреться.

Растительность сменилась, если в начале пути были кедровые сосны с вкраплениями лиственниц и берёз, нависающих над рыжими обрывами, то сейчас начался сплошной еловый лес, тёмный и неприветливый. И обрывы пошли торфяные, угольно-черного цвета, с прозеленью. Которые отражались в такой же угольной воде, словно в зеркале.

Мы плыли ещё примерно полчаса, когда лодки стали замедляться. Река в этом месте сузилась, заросший елью и ольхой обрыв был не таким высоким, как раньше.

— Приехали, — буркнул Василий и причалил.

Зверь первый спрыгнул в воду и поплыл к земле, где сразу же юркнул в кусты. Периодически он выныривал из зарослей и отрывисто лаял.

Наконец, он подбежал к лодке и коротко гавкнул.

— Медведей нет, — пояснил Василий и осторожно, по носу лодки прошел вперёд, затем спрыгнул в воду, погрузившись гораздо выше колен и, потащил лодку за канат к берегу.

Там он заякорил казанку и велел:

— Выходим, вещи передаём цепью.

Мы принялись выгружаться. Меня от этой процедуры освободили, потому что берег был глинистый, мокрый и очень скользкий. Поэтому, пока все в поте лица разгружались, я стояла рядом и бездельничала.