Шикша (СИ) - Фонд А. - Страница 30

В том, что он выберет другой район я сильно сомневаюсь — это же нужно заново все эти согласования, нужно опять ехать, уговаривать ответственных товарищей, договариваться, объяснять, а времени у него слишком мало — северное лето короткое и быстро заканчивается. А по осени Партия за урожай и надои спросит. И он это прекрасно знает. А отчитаться ему будет нечем.

Поэтому остаётся только тот вариант, что недели через полторы — две в Кедровый пришлют новые мешки с этим чёртовым борщевиком. И приедет контролировать это дело сам Абрамовский лично или кто-то из его людей.

Но данный вариант для меня тоже не очень хорош — в это время я ещё буду в экспедиции, и из тайги повлиять на посевы борщевика не смогу никак.

И вот что делать? Испортить отношения с Бармалеем, чтобы он меня выгнал из экспедиции? Так а вдруг он захочет перевоспитать меня и отправит в какую-нибудь дальнюю разведку, как тогда на пятьдесят восьмой отправил? Или отдаст Нине Васильевне в ботаническое рабство?

Есть еще один вариант — травма. Но, чтобы меня отправили «на землю», нужна травма посерьезнее, чем камнем разбить голову. На пример, отрезать ногу. Да и то не факт, что Колька обратно не пришьет. Причем по обыкновению — без анестезии. От этой дурацкой мысли я рассмеялась, и Яша удивлённо взглянул на меня:

— Ты чего?

— Да так, вспомнила, как мы менту про замуж втюхивали….

— Не мы, а ты. Я же говорю — артистка.

Дальше опять шли какое-то время молча.

— А ты правда замуж хочешь? — внезапно спросил Яша.

От неожиданности я споткнулась и чуть не улетела носом в асфальт, хорошо, что Яша схватил за рукав и не дал упасть.

— С чего это ты взял? — от удивления я не знала, как реагировать.

— Ну ты же сама сказала менту.

— Так я ему много чего наговорила! Ещё и про то, что у нас свидание сказала, но это же не значит, что всё это правда.

Опять замолчали и какое-то время просто шли.

Я постепенно опять вернулась к обдумыванию, как слинять из экспедиции до приезда Абрамовского в Кедровый. Борщевик не должен попасть на поля! Это я знала точно. Я перебрала кучу вариантов — от телеграммы о смерти любимой бабушки (но телеграмма в тайгу банально не дойдет) до внезапной беременности (тоже плохой вариант — сразу же отправят на осмотр, подтвердить не смогу). А что, если…

Но тут Яша не выдержал и спросил:

— Слушай, а это правда, что ты фату в поездки с собой возишь?

— Все девки возят, — с самым невозмутимо-серьёзным видом ответила я, — ты не знал разве?

Яша ничего не ответил и дальше шёл молча, с очень задумчивым видом.

Рассвело окончательно и бесповоротно, сквозь тучки начало несмело просеиваться солнце. Поднялся ветерок, он мягко обдувал разгорячённое от ходьбы лицо. В городе гнуса почти не было, а ещё ветерок — вообще красота.

Мы вошли в сонный ещё город, идти домой в пять тридцать утра было глупо, поэтому мы решили с Яшей направиться сразу к дяде Вите. Кроме того, туда однозначно должен был подойти и Хвощ.

Дядя Витя встретил нас не очень приветливо, мы его разбудили. Почёсываясь и позёвывая, он, тем не менее, пустил нас в дом, на кухню, и даже предложил кофе. Меня передернуло, и я категорически отказалась, мол в такую рань кофе пить не могу. А вот Яша пил.

Пока они пили кофе из нечистых стаканов, я, чтобы отвлечься от созерцания этого всего, попыталась составить план действий на сегодняшний день. Пункт первый — сжечь семена борщевика. Это можно сделать у дяди Вити во дворе. Места много, никто и не обратит внимание. Пункт два. Нужно идти домой и заново познакомиться со своей семьей. Пункт три — вымыться, наконец, нормально, одеться в нормальную человеческую одежду. Выстирать «таёжные» вещи (в рюкзаке). Пункт четыре — сходить в больницу и снять швы. Пункт пять — сходить в магазин и купить новые резиновые сапоги-болотники, новые тапочки и новый костюм-энцефалитку с антимоскитной сеткой. И ещё Аннушка там список набросала. Да и себе по мелочёвке. Вот только деньги. Кстати, к вопросу о деньгах — я перевела взгляд на дядю Витю. Он как раз допил кофе.

— Дядя Витя, — сказала я, — сколько я вам должна за помощь?

— Давай червонец парням на пиво, а так — ничего не должна. Мы своих не бросаем. А свои не бросают нас, — многозначительно посмотрел на меня дядя Витя-Пузырь.

Я достала червонец и протянула ему (пусть сам делит), как вдруг скрипнула калитка и послышались шаги. Яша моментально кинулся к окну:

— Хвощ, — дал отмашку рукой он и вернулся допивать кофе.

Вошел Хвощ и поздоровался.

— А где семена? — спросила я у него.

— Понимаешь, когда вы побежали, я тоже побежал, — начал рассказывать он. — В другую сторону. С мешками. А потом смотрю — до города уже совсем близко, да и светать начало, так я, чтобы не засекли, высыпал всё.

— Что ты сделал? — схватилась за голову я.

— Высыпал, — пожал плечами Хвощ. — Ну ты же сама их сжечь собиралась. Значит не нужны они тебе.

— К-к-к-куда ты высыпал? — помертвевшими губами еле выдавила я.

— Да там рядом… в овраг, — ответил Хвощ. — Да не бойся ты! Никто их не найдет. Там ручей течет, их унесло давно.

Я застонала.

— Всё! — выдохнула я, — это конец.

— Чегой-то? — не понял Хвощ.

— Ты что натворил, гад⁈ — прошипела я, — да ты хоть понимаешь, своими мозгами, что ты натворил⁈

— А что я натворил? — как попугай повторил за мной Хвощ, с явным недоумением. — и не бухти на меня. Будет ещё всяка баба тут едало раскрывать!

И тут меня накрыло. В глазах потемнело. В ушах забухали молотки. Не помня себя, я схватила вилку со стола и бросилась на Хвоща. Не знаю, чем бы это всё закончилось, но нас растащили.

— А ну глохни! — рявкнул дядя Витя и бахнул по столу кулаком так, что немытые стаканы аж задребезжали. — Сидеть! Оба!

На кухне стало тихо.

— Ты чего это, девка, пургу гонишь⁈ — вызверился он на меня свистящим шепотом, — совсем берега попутала?

Он с таким злом зыркнул на меня, что меня в момент отпустило, и на секунду даже накрыло липким тягучим страхом. Но лишь на секунду. Затем ярость опять поднялась откуда-то из потаённых глубин и захлестнула меня полностью.

— Этот Хлыщ уничтожил планету! — цвыркнула я злобно. — Он, считай, убил всех нас и всё живое! Гори в аду, тварь!

На меня уставились три пары ошарашенно-изумлённых глаз.

— Вот это её перемкнуло, — пробормотал Яша, обращаясь к Пузырю, — дядь Вова, может это… того… скорую ей вызвать?

— Они её в санаторий сразу упрут, — злобно поддел Хвощ, косясь в мою сторону недобрым взглядом.

— Тихо! — опять повысил голос дядя Витя и строго глянул на меня, — ты что это за херню несёшь, девка, а?

— Это не херня, — тихим усталым голосом сказала я, на меня вдруг накатило такое безразличие, что ой, — это экологическая катастрофа в будущем.

— Чего-о-о? — захохотал Хвощ, — эк её накрыло-то! Кино, да и только!

— Объясни, — велел дядя Витя Пузырь, не сводя с меня пристального взгляда.

— Мне сложно объяснить вам это сейчас, — ответила я подавленно, — понимаете, это растение, борщевик, это бомба замедленного действия. Пройдет лет пятьдесят, и оно захватит здесь всё, что можно. Не будет больше полей, лугов — будут только заросли борщевика. В рост человека. Даже в лес по ягоды сходить будет невозможно — там тоже будет только борщевик…

— Ну и хрен с ним! — гыгыкнул Хвощ, — пускай себе будет.

— Это не просто растение, если к нему дотронуться — руки сразу разъедает, как от кислоты, начинаются страшные ожоги, которые не проходят по много лет. Человек не сможет больше выходить на солнце…

— А ты-то откуда это всё знаешь? — недоверчиво прищурился дядя Витя.

— Разговор учёных подслушала, — соврала я (не буду же я рассказывать про свои предчувствия и сны), — они хотят развести у нас борщевик, чтобы уничтожить всё живое.

— Ох-йо! — выдохнул Яша. — Капиталисты что ль?