Крест и полумесяц (СИ) - Агишев Руслан - Страница 5

С этого дня история пошла другим путем, конец которого вряд ли был кому-то известен…

За хлопотами по закупке разного оборудования и вербовке переселенцев незаметно пролетела неделя, затем вторая. Взятые с собой наличные ассигнации разлетались, как листья по ветру. За короткое время сам и с помощью доверенных лиц потратил просто гигантскую суммы в полторы сотни тысяч рублей. Скорее всего третью неделю Тимур тоже провел бы в бесконечных разъездах и переговорах. Из нужного ему оборудования было закуплено, дай Бог, если треть из необходимого. Требовалось больше реактивов, измерительных инструментов, книг по различным научным дисциплинам, кузнечных наборов и т. д. С большим хрустом шла вербовка переселенцев для его кавказских наукоградов, которые должны были стать центрами по отработке новых технологий и производства современных видов вооружения. Крайне мало было учителей, мастеров, которые соглашались даже за большие деньги отправляться в неведомые дали. Тем более вербовщики, что работали на Тимура, крайне туманно рассказывали о землях для переселения. Нельзя же было кричать на каждом углу, что именно здесь идет запись желающих переселится на Кавказ.

Однако активную деятельность по закупке оборудования и вербовке мастеров ему все же вскоре пришлось свернуть. До него дошли известия о том, что на Кавказскую военную линию вновь началась набеги горцев. После длительного перерыва, многочисленные горские отряды едва ли не каждые два — три дня стали пробовать «на зуб» приграничные крепостицы и селения.

Хуже было другое. Начали поговаривать о странной замятне у горцев. Появлявшиеся слухи были один чуднее другого, что совсем не веселило Тимура. Одни рассказывали о зверском убийстве имама Шамиля своей же собственной женой Патимат, другие — о недавно состоявшемся поединке между вождем горцев и его старинным недругом ханом Джавадом, третьи — о заключении имамов Шамилем военного союза с Османской империей.

Последней каплей, подтолкнувшей его к скорейшему возвращению домой, стал случай, произошедший с ним в один из дней. Тогда он в одной из купеческих лавок Тифлиса ждал хозяина, чтобы переговорить о заказанном землемерном инструменте. Хозяин задерживался и Тимуру пришлось маяться от скуки, разглядывая скудный ассортимент товаров на прилавке. В какой-то момент внутрь вошло двое покупателей — весьма дородных мужчин в партикулярном платье, что-то горячо обсуждающих.

— Вот тебе крест, Осип Маркович. Собственными ушами слышал от господина полковника про то. Сказал, что замирения с горцами остались одни рожки и ножки. Они злы теперь, как сто чертей и хотят православной крови, — размашисто перекрестился мордатый господин с большой родинкой на щеке. — Таперича цены на продукты взлетят. Понимаешь меня, Осип Маркович? — подмигнул он заговорщически своему товарищу. — По всей Кавказской линии цена в рост пойдет. Такой барыш можно заработать, что страшно подумать. Коли успеем все по сегодняшней цене скупить, то хорошо заработаем.

У второго тоже глаза загорелись. Видимо, уже предвкушал, сколько сможет заработать со своим компаньоном. А что, нехитрое дело. Пока никто про новую угрозу от горцев не знает, они со своими капиталами на корню в округе всю муку и скот скупят. Когда же первые набеги начнутся и торговцы перестанут караваны вдоль линии отправлять, цен-то и поползут в верх. Тогда за ржаной черствый хлебушек можно будет спросить, как за первосортный каравай белого. Все равно купят. Ведь без хлебушка-то никак.

— А Шамиль-то, походу помер. Сказывают лихоманка его забрала, оттого, мол, и замятня у них такая началась. Видать, теперь, начнется…

Остальной разговор о ценах, подводах и торговых маршрутах Тимур уже не слушал. Он хлопнул дверью лавки и вылетел на улицу. Следовало срочно возвращаться домой. По всей видимости в его отсутствии Джавад решил попробовать на прочность выстроенную им системы власти. Не дай Господь у него что-то получиться. Тогда медным тазом накроются все его планы.

— Джавад, скотина… Попадись ты мне только. Землю жрать будешь.

Весьма занимательная картина наблюдалась в это утро при въезде в Тифлис. Под Карачакской горой, которую огибала одна из местных речушек, был разбит целый табор из десятков разномастных крестьянских телег и повозок с устроенными поверх ними шатрами и шалашами из разноцветных тряпок. Вокруг с воплями бегали ребятишки обоего пола, одетые во всякое тряпье, чинно вышагивали от речки девки и бабы с ведрами, вели неспешные разговоры пропахшие махоркой мужики. Если прислушаться к последним, то можно было узнать весьма интересные вещи, которые, правда, лишь раззадорят ваше любопытство.

—…Ты, Митька, бабе своей лучее про то расскажи. Обчеству про то нечего говорить. Вишь тоже, удумал про какого-то американа, что хочет град основать и людей к себе позвал со всей Рассеи-матушки! Где твой американ? Нетути! — с запалом ярился пузатый мужик в коротком тулупчике, из под которого выглядывала синяя сатиновая рубаха. — Я вам, други, так скажу. Не какой не американ нас сюды позвал. Это кто-то из государевых людей сообразил, а можа и он Сам,- он выразительно ткнул заскорузлым пальцем с черным ногтем в небо, что, видимо, должно намекать на известную всем персону с императорской короной. — Решили они на границе с бессерменами добрый поселок построить, чтобы их уму разуму поучить. Они ведь кхто⁈ — пузан подбоченясь с превосходством оглядел остальных мужиков, что сидели вокруг костра. — Заблудшие овцы, что Христа не знают и в свово Мухамадку верят. Их вразумить надобно. Только солдат не пошлешь, а то те мигом войну учинят. Остаемся токмо мы, работяги. Разве работный человек по рукам не стукнет с таким же человеком?

Некоторое время у костра висела тишина, во время которой мужики сосредоточенно поглядывали друг на друга и на костер с висевшем на треноге казаном. Словам, видимо, нужные подбирали.

— Что толку судить да рядить? — вдруг заговорил высокий мужик с нечесанной косматой головой, весь разговор сидевшие с угрюмым недовольным лицом. — Кака разница, кхто нас сюды позвал? Токмо жрать нам больше нечаго! Последнее зерно варим. Соли самые крохи остались. Да и даденных грошей почти не осталось. Так и по миру пойдем…

Сидевшие тут же закивали головами, полностью с ним соглашаясь. Дела у переселенцев, что соблазнились на заманчивые рассказы вербовщиков о свободной земле на границе, шли, прямо сказать, плохо. Все средства, которые им передал вербовщик, они потратили на длинный и тяжелый переход. Шутка ли, пройти больше пяти сотен верст. Оголодали в пути, истрепались, кое у кого лошаденки пали от бескормицы. Сюда прибыли, а никто их не ждет.

— Тятька, тятька! — с громким воплем к угрюмому мужику подлетел юркий мальчишка в латанном-перелатаном армяке, на котором живом места не было, и лаптях. — Тама барин приехав. Коняга справная, а сам грозный с вот такенной бородищей. А мне сахарок дал… Скусный!

Мужики тут же развернулись туда, куда указывал пальчик мальчишки. Не каждый день к ним бары жаловали. С хорошим не придут, а плохого у них и без того было хоть отбавляй.

Со стороны Тифлиса по дороге, правда, шел барин, держа черного жеребца за поводья. Высокий, бородатый, по-господски одетый, он смотрелся чужероднопо сравнению с ними. Уверенной походкой подошел, вытащил из внутреннего кармана серебряную папиросницу и, раскрыв ее, предложил желающим закурить.

— Поздорову братцы! — громко поздоровался он, внимательно оглядывая стоящих мужиков. — Вижу, прибыли без всяких задержек. То я вас позвал на новое место жительства. Мои слова о свободной земле вам передали. Зовут меня Ринат Каримов. Инженер я с богатыми капиталами. Желаю построить город новомодный, чтобы все в нем было по уму. Перед вами, как перед Богом, говорю. Коли пойдете за мной и будете во всем слушать, то забудете про голод, холод и бедность. А пока вот вам гостинец от меня на поддержку штанов.

Барин усмехнулся и показал рукой на медленно приближавшиеся к ним три тяжело груженные повозки, которые тащили крупные битюги.