Ружемант 5 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 8

— Откуда это все? Уже получила боевые?

Она замялась с ответом.

— Оформила пару-другую кредитов. Неплохо быть офицером бойца, что теперь народный герой, а?

— Она? — Появившаяся из-за наших спин фигура заставила вздрогнуть.

Все такая же большая, такая же большегрудая: не изменилась ни на йоту.

Глядя на ее бледное лицо, решил, что столкнулся с призраком.

— В-влада?

Носферату льстила моя растерянность. Не стала себя сдерживать, подошла ближе, стиснула в объятиях. Словно ребенка ткнула носом прямо в свою грудь, потрепала по волосам.

— Здравствуй, сероглазый. Скучал? Волновался?

Мычал вместо ответа. Инна смотрела на эту сцену с завистью, плохо скрывая пробудившуюся ревность.

Влада посмотрела на нее, как на ребенка. Выпустив меня, подошла ближе.

— Какое милое хвостатое дитя. Пойдем?

— Мяу? — Инна оробела, ждала от меня разрешения. Я его дал, тут же посмотрел на Бейку.

— Ты же говорила, она решила остаться на фронте! Помогать раненым, основать свою клинику.

— И не отказываюсь от прежних слов. Но она решила повременить: мне удалось сделать ей красивое предложение.

Не стала заострять внимание на деталях, а я решил, что мое любопытство как-нибудь перетопчется.

— Она проведет обследование твоей кошкодевочки. Глянем, что за чип ей вживили…

Я задумчиво потер подбородок.

— Бейка… мне звать тебя так? Не хочешь перейти на Шарлинн?

Командующая неприязненно нахмурилась.

— Не люблю возвращаться к прежнему. Бейки будет достаточно. Что-то другое хотел спросить?

Как в воду глядела.

— Инна, она будто изменилась. У Вербицкого есть возможности для… воссоздания ритуала рабства? Как в Царенате?

— Какой интересный вопрос! Как мало на него ответов! — Она удрученно выдохнула: — Хотела бы я сказать, что нет. Но не знаю, у этого поганца может быть что угодно. Что не так с твоей кошкодевочкой?

Нахмурился: мне казалось, она знает причину. И она уже ее озвучивала — идеальная дипломатия. На высочайшем уровне позволяющая почти кого угодно обратить в послушного раба. Дрессировка.

— Уже говорил. Тогда еще, по нейросвязи.

Бейка будто сейчас вспомнила, кивнула.

— Понимаю. Вероятно, он ее психологически сломал. Понадобится время, чтобы восстановиться. Вербицкий тебя так предупреждает, чтобы ты не лез к нему.

— А, значит, боится? — Раньше эта мысль казалась менее здравой, но теперь начал понимать. Тараканов не предупреждают — по ним без разговоров шлепают тапком. А вот с кем посерьезней пытаются уговорить, напугать в ответ, заявить безумной выходкой о своем бесстрашии.

Вербицкий такой же человек, как все остальные.

Белка все время нашего разговора молчала. Сложив руки за спиной, взирала в окно.

— Боится, — сразу же ответила Бейка, — как и предупреждала.

Глянула на незримые часы на руке, строго посмотрела на меня.

— Давай поговорим о том сегодня вечером. Хочу, чтоб ты знал: отсюда ни ногой!

— Я теперь узник?

— Называй как хочешь. Но подумай — неужели на сегодня с тебя недостаточно приключений?

Права как никогда: сыт ими по горло.

Молчаливо кивнул ей в ответ…

Белка обернулась ко мне сразу же, как только командующая скрылась. Осторожно прошла — кеды мягко шелестели по лакированным полам. Бросилась мне в объятия, едва выпала возможность.

— Макс! Макс, я думала, мы больше никогда не увидимся!

Успокаивающе погладил ее по волосам.

— Мы же обещали друг другу… когда? Наверное, еще вчера, перед отъездом. Не так уж много времени прошло.

Она будто съежилась в моих объятиях.

— Знаешь, всего пара дней, а как будто целая вечность…

— Ты же домой хотела вернуться, к родителям.

Девчонка слабо кивнула.

— Да. Знаешь, когда вы вернулись с победой, а взятие Вратограда стало делом времени, нас отстранили. Помнишь?

Кивнул: как такое забыть? Дали выспаться, нормально поесть, прийти в себя. Вспоминаешь такое как самые счастливые дни в своей жизни.

Белка продолжила:

— Я когда раньше, еще в части была, мечтала: вот вернусь домой и… а дальше не заглядывала. Казалось, стоит только вырваться, стать вольной птицей, и все. Все будет само. Ведра сами по воду пойдут, проблем не будет. Только жизнь и жизнь.

Кивнул. Пусть сумбурно, но я ее понимал. Страдал чем-то подобным. Первое «я туда больше ни ногой» быстро обернулось в «еще разок и никогда больше». А потом еще раз и еще…

— Вчера уже проснулась дома. Помнишь, уехала раньше остальных? Наша с тобой последняя ночь…

— Не смогла найти себя в мирной жизни? — спросил мягко, без насмешки. Она уставилась мне прямо в глаза, будто вопрошая — откуда знаю?

Нехотя качнула головой.

— Все так. Иду в магазин и… чую, что где-то рядом беспилотник. А это просто соседский автомобиль. Постреленок на велосипеде сзади оглушил звонком — я ж его чуть рефлекторно не сшибла. Слышу сирены на улице, а перед глазами тревоги. Желание бежать, хватать автомат и в укрытие или на позицию. А ни первого, ни второго нет. Даже тревога — и та дутая, полиция просто в пробке торчать не желала. И вот… просто не знаю, как с этим жить.

— Посещали мысли о том, чтобы вернуться? В воинскую часть, на передовую? Быть в составе ударной группы?

Она выдохнула, зажмурилась.

— Нет, Макс. И на войну назад не хотелось. Но не оставляло ощущение, что я потерялась, как маленькая девочка. Будто настоящая «я» осталась где-то там, во Вратограде. А здесь лишь моя пустая оболочка бродит.

Синдром самозванца… Знавал я пару ребят, что страдали от него: ничем хорошим для них не кончилось. Обнял Белку крепче прежнего.

— Все закончилось, Бел… — осекся на полуслове. Теперь ведь нет нужды звать ее фальшивым именем.

Она вытаращилась на меня, улыбнулась.

— Повтори.

— Что повторить?

— Имя. Как ты меня сейчас назвал?

— Белка.

Она разомлела в моих руках, словно растаяла. Рыжие волосы раскидались по плечам, девчонка взбудораженно и часто задышала.

— Кажется, теперь знаю, чего мне не хватало. Все звали меня старым именем — даже Бейка, представляешь? Хоть с кличками — это ее выдумка, самодурство! А ты напомнил мне, кто я есть.

Удивленно приподнял бровь: вот же ж! Ляпнешь случайную глупость, успокоишь девчонку…

— Белка. — Она повторила, катая имя на языке, словно пробуя его на вкус.

Влада, явившаяся из недр лабораторной комнаты, окликнула обоих, заставила вздрогнуть.

— Макс, можно тебя на секундочку?

Когда дело касалось Инны — можно было и на час…

Лаборатория встретила нас стерильностью и запахом хлорки. Щелчки натягиваемых резиновых перчаток пробуждали не лучшие воспоминания о госпиталях, где на оборудовании из говна и палок военный эскулапы старались выудить наши души из лап смерти. С переменным успехом.

Здесь дела обстояли иначе.

Не знаю, где и сколько кредитов раздобыла Бейка, но расплачиваться будет всю жизнь.

Ириска порхала от одной машины к другой, высвечивала их описание. Много умных слов мне ни о чем не говорили.

Задумался: правду ли говорила командующая, что собирается идти в политику? Или все это лишь ширма для проведения очередных безумных экспериментов?

Надеялся, что не скатится до уровня Скарлуччи.

Мягко кашлянул, прочистил горло. Остановился у огромной колбы — зря вспоминал про лабораторию Вита.

— Это что еще такое? — спросил нахмурившись.

— Реактивационная камера. — Влада с Ириской сказала почти в унисон. Я все еще нуждался в пояснениях. — Провела над девочкой операцию. Извлечь имплант без хирургического вмешательства не представлялось возможным.

— Может, сначала следовало спросить у меня разрешения? — почувствовал себя неуютно. Стало хуже, когда носферату одарила меня уничижительным взглядом.

— Ты бы отказал?

— Я такого не говорил, но хотел бы знать прежде, что вы делаете с моей… с моей…