Ружемант 5 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 34

— Все просто, мальчик. Когда-то он был моим хорошим другом. Желал строить Российскую Империю в величии. Но если я видел это величие в общих чертах, он считал наоборот. Страну делает великой личность, что ей правит. Власть — если не безграничная, то рядом. Те журналисты, что сегодня поют ему дифирамбы и восторгаются его понятиями свободы, даже не представляют, что при нем им бы попросту зашили рты. Или сделали чего похуже.

Сразу же вспомнилась Хромия — чародейка тоже желала верить в светлое будущее. Скарлуччи показал ей истинное место, что она займет в этой утопии.

Грязный хлев, цепь…

— В союзники он выбрал Царенат: тот давно косился на людей. Территории их интересуют в последнюю очередь. А вот немалый людской ресурс привлекает.

— Почему тогда не обратили взор на Синьилай? Сдается мне, там людей побольше…

— Плыть далековато и дорого, Потапов. Мне думалось, догадаешься об этом сам. — В Императоре жил стратег. — Дорого, долго и муторно. Мы находимся практически под боком и все равно сумели доставить Царенату проблемы. Взяв часть территорий, они застопорились. Да, мы оказались не готовы к их первым наступлениям: сам знаешь, как биться с бездушными машинами. Был ведь на полях сражений.

Кивнул: был, и возвращаться не хотелось.

— Мне думалось, что Вербицкий будет одним из первых, кто пожелает заключить перемирие. И он хотел, но когда я услышал, какие условия, дал отказ. Это было не перемирие, а капитуляция!

Что ж, закономерно.

— К тому моменту уже поздно было что-то предпринимать против него. Он стал слишком могуч. Мог подбить народ на бунт. Немало средств массовой информации работали на него: сам сегодня сумел удостовериться.

Я удовлетворился ответом. Спросил по поводу того, куда же Император посоветует вложить средства.

— Начни с политической кампании.

— Бейка и без того собирается это делать…

— Ты не понял. Не она — ты начни. Под моим руководством.

— Бойцы решат, что я на них в те же самые чинуши выезжаю, о которых говорил.

— И будут правы. Но ты идешь сделать их жизнь лучше, верно?

На миг задумался: сколько попавших в властный котел людей уговаривали себя точно такими же словами? И после скатывались до того, что попадали в коррупционный скандал. Жутко не хотелось быть на их месте.

— Через Кьярру мы закончим войну.

— Вы так в этом уверены?

— Потеря Вратограда и одного из «Дровосеков» доказали многим царенатским чинам, что им стоит поумерить амбиции.

— Разве это не даст им больше времени на подготовку?

Император кивнул, признавая мое здравомыслие.

— Даст. Как и нам возможности укрепить власть будущей наследницы царенатского престола. Понимаю, вам скверно от мысли, что мы используем ребенка для достижения цели. Пройдохи уровня Вербицкого споют еще не одну осанну печали о каждой детской пролитой слезинке: потому что когда не остается ничего иного, начинают взывать к примитивнейшим из эмоций.

— А вы считаете, что цель оправдывает средства?

— Не убивать же мы ее собрались! Ее детство было загублено задолго до нас, и я сомневаюсь, что она не хочет спасти миллионы, если не миллиарды человеческих жизней. Вот вы, Потапов, желали еще полгода назад быть героем, что освободит Вратоград, заставит Царенат отступить и нарушит его политическую стабильность?

Вместо ответа развел руками: на тот момент только подумывал расстаться с Лизонькой…

— Именно. У вас и в мыслях подобного не было. Жалеете ли о том, что сумели это сделать? — Император сложил руки за спиной.

— Нисколечко.

— Относитесь к тому, на что согласилась Кьярра, с таким же уважением.

— Но зачем мне при этом идти в политику?

— Не просто в политику, а в дипломаты. Учитывая ваши боевые заслуги, уверен — сэкономим на охране. — Рассмеялся вместе с ним легкой шутке. Император продолжил: — Вы ружемант. О вас будут слагать легенды: из боевика в миротворцы.

Задумался: стоит ли ему говорить про то, что я аватара оружейного бога? Через миг понял: не придется, он и так все знает.

— Мне доводилось видеть, на что вы способны. Не в своем людском обличии. Рушинник-чародей, с которым сражались, теперь уже не чародей. Ваше личное оружие создано при помощи сильнодействующих мутагенов, которые невозможно вывести в химической лаборатории. И изменения вплоть до «шедеврального» уровня — раньше на это были способны лишь ружеманты-оружейники. Я знаю, что вы не оружейник.

— Что вы хотите этим всем сказать?

— Что вы ходячая атомная бомба, если не сильнее. В Царенате от вас предпочли бы избавиться, но мы в Российской Империи не приемлем подобного варварства. Позвольте вас заверить, гражданин Потапов, что я вижу в вас дипломата, который остер на язык и одним своим существованием служит предупреждением.

— Собираетесь использовать меня для завоевания и подписания капитуляций более слабых стран? — вспомнил обо всех тех «городах-государствах», о которых рассказывала Ната.

Император возмущенно покачал головой.

— Отнюдь. Слабые страны не следует завоевывать, хоть Империя и подразумевает постоянное разрастание. Я собираюсь привлечь их экономическими посулами: немало людей согласятся променять суверенитет на новые школы, университеты и больницы. Ваша же роль — служить предупреждением, что даже таким монстрам, как Царенат, можно переломить хребет. И лучше поунять готовых хвататься за оружие вояк, чтобы вы не решились вновь променять смокинг на винтовку. Договорились?

Мы вновь пожали друг другу руки…

Бейке рассказал о нашем разговоре почти сразу же, как только вышел от Императора. Кажется, она была не удивлена, но попросила перезвонить ей через пару часов.

Церемония закончилась, народ расходился. Работники каналов загружали громоздкую аппаратуру в фургоны, увозя ее прочь. Журналисты боялись меня как огня. Сунул в рот невесть каким чудом завалявшийся в глубине кармана леденец, покатал его на языке. Раздумывал, как потратить остаток чудесного вечера.

Мир вокруг меня вертелся в чудовищном круговороте. Раньше мне казалось, что я лишь пешка. Сейчас же чувствовал, как нити правления этим миром сами текут мне в лапы.

Покачал головой, прогоняя наваждение — уверен, Вербицкий начал свое падение во тьму ровно с таких же мыслей.

Поискал глазами на парковке наш автомобиль: осталось только дождаться девчат. Может, променять горячий вечер на самый обыкновенный, пошлый сон?

Остановившийся передо мной автомобиль был невзрачен и стар: чудо, что такую рухлядь пустили в Верхний город. А вот стекла оказались тонированы — интриговало…

Тайна продержалась недолго: стоило стеклу опуститься, как узнал сидящую внутри Константу — она тут-то какими судьбами? Приглашал ее лично на награждение: она отказалась…

— Едешь со мной.

— Ты так думаешь? — позволил себе ухмылку. Она решительно распахнула дверь. Черная нить чародейства метнулась ко мне; не успел даже вздрогнуть, как обвилась вокруг меня. Потянула словно куклу — чуть ли не влетел в салон автомобиля.

— Трогай!

Она оказалась способна на нервозность. Водитель за рулем подчинился, машина забуксовала колесами, прежде чем сорваться с места. Я разорвал ее путы через мгновение. Не знал, что делать дальше — ей пощечину, шоферу свернуть шею, выпрыгнуть на ходу?

Ладно, поначалу дадим возможность объясниться.

— Ты что вытворяешь?

— Дедушка в ярости.

— И потому послал тебя за мной: мой лик может унять его мятущуюся душу?

— Ты не понимаешь. — Она отвернулась, припала к окну, прищурилась. — Он хочет тебя убить.

— Не новость.

— Ты не понимаешь. Он хочет тебя убить. Без пререканий и промедлений.

Водитель покрутил «ушки» зеркал, нахмурился.

— За нами едут.

Я послал Ириску на разведку: если это все не спектакль, тогда скверно. Посмотрел на Константу: зачем ей это все? Только потому, что я ей понравился?

— Можно же было просто предупредить…